Богдан всегда убирал подобный «метки», выбрасывал якобы случайно оставленные помады и прочее. А в последний раз – не успел, попал в больницу. А после так и не приехал в квартиру ни разу. Нет, здесь убирали. Но никто не позаботился о том, чтобы выбросить женскую помаду и женский шарф в урну.
А Май прямо сейчас это все увидела.
– Май..., – начал Широков. Ему нравилось называть ее именно так. Просто Май. Она ведь и была для него такой же яркой и солнечной, как весна, как свежий майский ветерок. Она была его маем
– Лучше, наверное, в ванной? У тебя ведь просторная ванная комната? Там плитка, легче волосы убирать, – заговорила девушка и схватила свой чертов чемодан, а Богдан чувствовал, насколько натянута и фальшива ее улыбка.
– Угу, – только и вздохнул он, злясь на себя, на хозяйку брошенных вещей, имени которой он не вспомнил. И пошел в ванную комнату, на ходу стягивая куртку, а следом и футболку.
Широков скомкал одежду и швырнул в сторону. Что ж, Май. Вот и настал тот момент, когда ты увидишь настоящего монстра.
Богдан знал, где на его теле находятся глубокие шрамы, швы, переплетения рубцов. Он уже свыкся с ними. Они стали его броней. Его ширмой. И кроме врачей всей этой «красоты» никто не видел. Даже мама.
А здесь...
Широков пнул ногой мягкий пуф от стены к центру комнаты. И сел на него.
Глядя в пространство перед собой, он ждал, когда Май испугается и убежит. Кажется, даже отсчитывал секунды до этого момента.
Негромкий щелчок заставил Богдана обернуться. Майя, открыв крышку кейса, сосредоточенно ковырялась внутри серебристого ящика.
– Развернись и не шевелись. Иначе кроме волос я тебе еще и уши подрежу, – предупредила девчонка.
Богдан смотрел на нее и не знал, злиться ему, или смеяться.
– Уверен, никто и не заметит разницы. С ушами я, или без них, – наконец, улыбнулся Широков и послушно выполнил просьбу девчонки.
На его плечи лег пеньюар с логотипом студии красоты «Май». Богдан даже не заметил, как ловкие девичьи пальцы зафиксировали плотную черную ткань.
А потом Широков попросту охренел, ощутив в своих волосах руки Майи. Он уже не думал о собственном уродстве. Просто, закрыв глаза, наслаждался ловкими касаниями умелых пальцев. Хорошо, не стонал в голос, как баба, и на том спасибо. Было сложно, да. И волны возбуждения накатывали все сильнее.
Одна радость – черная тряпка скрывала почти все тело. По крайней мере. Самые стратегические места прикрыты,
Вдох-выдох. Это же совсем несложно.
А под закрытыми веками мелькали картинки, которые мелькать не должны. Богдан сто тысяч раз повторил в мыслях все причины, по которым ему нельзя смотреть на Майю, как на желанную женщину. И все равно картинки никуда не делись. Только стали ярче, насыщеннее, опаснее.
– Ну вот, Богдан Глебович, ты красавчик! – не без гордости в голосе произнесла малышка.
– Скажешь тоже, – буркнул Широков и открыл глаза. Очень медленно парень перевел взгляд со своего отражения на личико Май. – Я урод.
– Ты дурак, – беззаботно улыбнулась Архипова и легко взъерошила волосы на макушке Богдана. – Дуй в душ, а потом я сделаю тебе укладку. И чтобы носил именно так, понял? А я пока сварю себе кофе.
Майя болтала, а он смотрел на нее. Пытался понять, о чем она думает.
Она же видела его без футболки. И шрамы видела. И касалась тех рубцов на затылке, где уже никогда не вырастут волосы. Да и вообще, много чего заметила.
И не испугалась. Даже намека на отвращения Богдан не нашел.
– Понял, – эхом повторил Широков.
Майя будто ждала его ответа. Кивнула и, подхватив кейс, выскочила из комнаты, прикрыв двери.
Богдан вновь посмотрел на свое отражение. Очень даже хорошо получилось. Отлично получилось.
Быстро приняв душ, Широков вышел из ванной.
В квартире витал аромат кофе, и стояла гробовая тишина. Май спала, сложив руки на столе и устроив на них голову.
Богдан остановился перед девчонкой, улыбнулся, рассматривая ее.
Приоткрытые розовые губы притягивали его взгляд. И волосы тоже. Широков едва не совершил ошибку, едва не коснулся этих гладких волос. И щеки. И губ.
Но ведь Май спит. Все равно не узнает, трогал он ее или нет. А ему очень нужно к ней прикоснуться. Потому что рядом с ней он чувствует себя живым.
Богдан дрогнувшей рукой отвел в сторону волосы, упавшие на лицо.
Черт, до чего он докатился? Стоит и пялится на девушку, которая никогда не будет принадлежать ему. Возможно, когда Май проснется, она и вовсе не захочет его видеть. Но ведь это будет потом.
***
Майя проснулась от того, что ей было жарко и немного кружилась голова.
Сев в постели, Архипова спустила ноги на пол и только потом открыла глаза. Комната была незнакомой, как и постель. Да и вообще, интерьер четко намекал на то, что хозяин спальни – мужчина.
– Ой, блииин! – простонала Майя.
Что же случилось вчера? Последним воспоминанием было то, как она стригла Богдана, а после варила кофе.
Значит, она уснула? И кофе не помог.
Вздохнув, девушка встала с постели и, борясь с тяжелыми веками и желанием лечь в постель и выспаться, потопала на поиски уборной. Майя вышла из комнаты и ойкнула.
Планировка квартиры Широкова была таковой, что нужно было пересечь кухню-студию, чтобы добраться до ванной. И в этот самый момент хозяин уже не спал, а пил кофе, сидя за столом. Лицом к Майе. Смотрел на нее с легкой улыбкой на красивых губах. И не собирался отворачиваться.
А Май была... как бы это мягче сказать... в одном только белье. Она ведь толком не проснулась, когда вставала с постели. И в голове все еще туман после спиртного, выпитого в баре.
– Богдан... ты...
– Угу, я, – кивнул Широков и медленно поднялся из-за стола.
Сам парень щеголял в одних лишь шортах, смущая Майю своей шикарной фигурой.
– Ты меня раздел?! – охнула Майя, судорожно осматриваясь в поисках собственной одежды.
– Раздел, – кивнул Богдан и подошел к девушке почти вплотную.
Майя даже видела капельки воды на плечах парня и влажные торчавшие волосы. И очень некстати в памяти что-то щелкнуло. Майе вдруг показалось, что она уже прикасалась к мокрым волосам Широкова. И не во время стрижки. А после, в спальне. Более того, в кровати.
Елки-моталки!
– Что ты делаешь?! – со свистом выдохнула Архипова, а горячие пальцы Богдана коснулись ее талии, ребер, живота. И сам мужчина уже тесно прижался к ней, так, что дышать становилось тяжело.
– Выполняю твою просьбу, Май, – ответил он и провел носом по ее виску, скуле, кажется, даже лизнул чувствительное местечко за ухом, отчего у девушки подкосились ноги.
– К-к-какую?
– Ночью ты просила все повторить с самого начала, только теперь не останавливаться, – шептал он ей на ухо, – ты хотела запомнить наш первый раз.
– Я так сказала? – выдохнула Архипова, а пальцы против воли вцепились в мужские плечи.
– Помимо прочего, да, – хохотнул Богдан, а Майя послушно наклонила голову, чтобы парню было удобнее целовать ее плечо.
Так! Стоп! Что еще она успела наговорить пьяная, или во сне?
И она вспомнила еще кое-что. Они действительно целовались. От этих поцелуев ей хотелось летать и творить какие-нибудь глупости. А еще она болтала без умолку.
Господи! Она совсем не умеет держать язык за зубами!
Должно быть, эти мысли отразились на ее лице. Потому что Богдан перехватил ее лицо большими и горячими ладонями и заставил посмотреть в его глаза.
– Ты передумала? Ты уже не считаешь меня своим любимым Богом данным тебе мужчиной? Я все пойму, малышка. Не буду держать силой. Просто поцелую тебя еще раз. Очень хочу поцеловать тебя, маленькая моя, – он говорил, нежно касаясь ее лица короткими поцелуями. Май млела от этих поцелуев. От его голоса. От того, насколько он близко сейчас. Насколько тесно прижимается к ней.
Она сдалась. Потянулась к нему, привстав на цыпочки. И руки запустила в короткие на затылке волосы и в длинную челку. Обалдела от его напора. От того, как стремительно и бережно Богдан подхватил ее, заставив обвить бедра ногами.
