Все было удивительно. Прекрасно. Волшебно. За одним крохотным исключением.
– Мне нужно в уборную, – выдохнула она в его требовательные и жадные губы.
– Две минуты, – тряхнул он головой, обжигая ее взглядом. Тем самым, от которого она плавилась. И глаза его искрились эмоциями, как прежде. Тот Богдан Широков, в которого она влюбилась сто лет назад, вернулся. И улыбка – прежняя. Задорная, с ямочками на щеках.
– И минуту на душ, – попросила Майя.
Богдан недовольно рыкнул, однако понес ее в нужную сторону. Нехотя разжал руки. Сто раз поцеловал, словно не хотел отпускать. А у Майки кружилась голова. То ли от поцелуев, то ли от похмелья.
– Две с половиной, девочка моя, – вновь тряхнул он головой и поставил Майю на пол.
Архипова, смущаясь и краснея, кивнула. Улыбнулась. Черт, она сходит с ума! И как-то не верится, что все происходит на самом деле. Она здесь. в квартире Богдана. А он смотрит на нее так, будто... Словно... Очень жадно смотрит.
Майя влетела в душевую кабинку, включила воду, торопливо ополоснулась. Даже зубы успела почистить и волосы промокнуть полотенцем. И все это за две с половиной минуты, кажется.
Завернувшись в полотенце, Архипова распахнула дверь ванной комнаты и даже сделала два шага.
– Вы что творите?! – рявкнула она во все горло, как только увидела двух сцепившихся в драке парней.
– Не обращай внимания на этих идиотов, – предложила Лада, которую Майя не сразу заметила. – Хотя кулаками почесать, пусть чешут.
– Богдану же нельзя! – возмутилась Майя и еще громче закричала: – Тимофей! Прекрати его бить! Вы же друзья!
– Май, все в порядке, – заверил ее Богдан, увернувшись от прямого удара старшего родственника Майи.
– Давай мы лучше пока отыщем для тебя более подходящую одежду, Майка, – предложила Лада и потянула девушку в сторону открытых дверей спальни.
Майя послушно шла вслед за подругой. А сама не сводила глаз с двух великовозрастных балбесов.
***
Зря он открыл двери. Нужно было и дальше игнорировать незваных гостей. Но Богдан понимал, что Тима просто так не исчезнет. И явился друг как раз по его душу. Впрочем, хорошо, что пришел именно Архипова, а не отец Май. Так хоть Широкову вставили мозги на место. Кулак у Тима был тот, что доктор прописал.
И сейчас, когда градус общения слегка понизили, а к разбитым физиономиям самого Богдана и Тима было прижато по пакету льда, можно и поговорить по душам.
– Майке только восемнадцать исполнилось, – глухо шикнул Архипов.
– А мне двадцать шесть. И что?
– И баб у тебя было, как у дурака махорки, – продолжил фыркать Тимофей.
– Сто лет назад было, – скривился Богдан, приложил лед к очередному синяку и зло добавил: – Считаешь, что я ей не пара?
– Типа того, – пожал плечом друг.
Богдан психанул. Зло швырнул пакет в раковину. Уперся руками в стол. А взгляд остановился на ладонях, покрытых паутинами.
Он вдруг понял, что уже не прячет их. Если Май их не замечает, то и ему плевать на шрамы.
– Я урод, Тимыч. А она не видит ничего. Ночью сказала, что я красивый. Я, представляешь? – горько произнес Широков и взглянул другу в глаза. – Она меня вытащила. Каждый день приезжала в клинику. Я не сразу понял, насколько Май важна для меня. Перед каждой операцией она была рядом. За руку меня держала, как пацана. Она умная девочка. А я дурак. Тим, только благодаря ей я не свихнулся. Так что, брат, я не отступлю. Если она хочет быть со мной, то будет.
– А ты чего хочешь? – негромко спросил Архипов.
– Хочу, чтобы она улыбалась, – усмехнулся Богдан. – У моей девчонки удивительная улыбка.
– Поплыл, придурок, – беззлобно хохотнул Тимофей, а Богдан пропустил шпильку мимо. И пофиг ведь. Главное, произнес вслух все, что прежде боялся даже в мысли впустить.
– Да вы оба идиоты, – раздался насмешливый голос Лады, а мужчины обернулись.
Богдан не стал спорить с сестрой. Правду ведь сказала
Все внимание Широкова было адресовано Майе. Малышка смотрела на него, широко распахнутыми в удивлении глазами.
Все услышала? Скорее всего. Впрочем, свои слова Богдан забирать не собирался. У него были иные планы.
– Видеть вас мы всегда рады, но вам пора, – «тонко» намекнул гостям Широков и, оттолкнувшись от стола, направился к Майе. – Дверь захлопните.
Последнюю фразу он уже говорил, стоя к малышке почти вплотную. А она запрокинула голову, чтобы смотреть на него.
Глаза в глаза. И все остальное потеряло всякий смысл. Стало неважным и крохотным. Главное, что они были друг у друга: юная, хрупкая красавица и чудовище, которое обожало свою избранницу.
***
– Ты правда очень красивый...
Богдан перехватил тонкие пальчики и некрепко сжал их, поднес к губам и поцеловал. Спорить с Майей он не хотел. Он вообще ничего не хотел, только лежать рядом с ней, обнимать, целовать, лениво и неспешно, пропуская длинные пряди через пальцы.
И все-таки, красивая у него девочка, яркая и солнечная. И в ее волосах очень красиво путались солнечные лучи.
Богдан смотрел на Майю и улыбался. Губы сами собой растягивались в улыбке. А малышка смущалась, потому что была голенькая, как младенец. И лежала на Широкове, манила влажной кожей и румянцем на щеках.
Удивительная у него девушка. Невероятная просто, полна противоречий и загадок. Но такая родная, что сердце щемило от нежности к ней.
– Богдан? – осторожно произнесла Майя и хихикнула, спрятав нос на его груди.
– Ммм?
– Ты опять...? Ну, это...
– Угу, – усмехнулся Широков, – я опять тебя хочу. Я же не виноват, что ты у меня такая красивая, Май. Девочка моя Майя. Весна моя.
– Я тоже хочу, – скромно шепнула Архипова.
– Завтра, маленькая, сегодня пока рано, – с сожалением вздохнул Широков и, коварно улыбнувшись, перекатился, прижав Майю к постели.
Архипова звонко рассмеялась. А его уже было не оторвать. Его пальцы в ее волосах. Жадный рот на изгибе изящной шейки. И ниже. Еще ниже, и еще.
Сладкая горошина соска под языком. И держать себя в руках все сложнее. Потому что сегодня он уже знает, какая она горячая и тесная там, внизу. Как жадно отвечает на его поцелуи, как прогибается навстречу его толчкам. Вчера он всего этого не знал. Вчера было легче. А сегодня... Хотя, нет. Ложь. Вчера было хреново без нее. А сегодня, сделав ее своей, он счастлив.
Богдан замер, удерживая вес тела на локте, а свободной рукой заскользил ниже.
Она готова для него. Он видел это. Чувствовал. И пальцы дрогнули, огладив влажные складочки.
Ну что он за кретин?! Совсем мозги отключились. Ей же наверняка все еще больно. Всего лишь час назад он был первым у нее, брал ее на этих простынях, присваивал, делал своей.
– Ничего не бойся, – пробормотал Богдан и всем телом сдвинулся ниже.
– С тобой я ничего не боюсь, – разобрал он ее рваный выдох и приглушенный шепот.
Широков улыбнулся. Вот и замечательно. Вот и прекрасно.
И заскользил ртом по плоскому животу, а после – ниже.
Он негромко рассмеялся, когда ощутил, как Май сводит колени, как пытается его оттолкнуть. Но он уже все решил. И потом, это же невероятный кайф, чувствовать ее вот так, пить ее сладость, слушать ее протяжные стоны.
Она дрожала от его ласк, а он ощущал, как за спиной остаются все беды, все тяжкие мысли. Там остается прежний искалеченный Богдан Широков. А здесь и сейчас появляется новый, совсем другой человек. И все это для Майи. Благодаря ей.
– Я тебя люблю, Майя. Моя Весна, – заявил он, глядя в ее нереально голубые глаза.
Он ожидал чего угодно, но только не ее слез. Майя разрыдалась, громко, навзрыд, все еще дрожа под ним, всхлипывая.
– Нет, я понимаю, радости в этом мало, – усмехнулся Богдан, – но ты уж как-то смирись, красавица моя, что тебя любит настоящий монстр.
– Боже, какой же ты дурачок! – всхлипнула она и теперь уже рассмеялась, ладонями обхватила, оплела длинными ногами, крепко-крепко. – Мой любимый дурачок!
