шлепок доводит меня, и я кончаю. Мышцы сокращаются, и я взрываюсь на руку Маркуса. Всхлипываю, удерживая громкий стон. Наши тела тяжело и часто вздымаются, дыхания двигаются в унисон. Конечности ватные, и я не могу даже шевельнуться. Глаза сами начинают закрываться.
Маркус целует каждую ягодицу, надевает обратно мои трусики и шорты-боксеры и разворачивает на спину. Он понимает, что полностью выбил из меня все силы, то есть я имею в виду в буквальном смысле, поэтому берет меня на руки, придерживая за ноги и спину, поднимает меня и уносит в комнату. Маркус укладывает меня в кровать и накрывает одеялом. Я хочу попросить его остаться, но это перебор. Он уносит ноги быстрее, чем я успеваю что-то сказать.
Задница горит, как и все тело. Маркус отшлепал меня. Я должна стыдиться, ведь это было унизительно, но мне очень хорошо. Мне волшебно.
Маркус
Мередит Ван дер Меер — опухоль в моем мозге. Она заставляет меня действовать опрометчиво, говорить то, что нужно держать за зубами, думать о том, что находится под строжайшим запретом. Она искушение, которому я поддаюсь из раза в раз. Вчера я настолько обезумел, что, черт побери, отшлепал ее прекрасную попку. Мередит растекалась в мои руки, как сочный персик. До сих пор чувствую запах ее упругой кожи и соков, сочившихся по моим пальцам. Ее киска была горячей и напряженной. Уверен, ей было так же больно, как мне. Мои гребаные яйца посинели — мне пришлось потратить дохрена времени, чтобы хотя немного снять возбуждение. Когда я притронулся к ее клитору, мне хотелось бросить все к чертям и удовлетворить ее, а потом войти в нее. Тогда бы Мередит подарила мне не только свою девственность, но и исполнение всех грязных желаний, которые копились со дня нашей встречи и достигли немыслимых уровней после того, как я увидел ее голой. Конечно, тогда у нее был жар, а в придачу текла кровь. Этот факт совсем не помог моим мыслям перестать мечтать о ней. Я бы стал ее первым мужчиной, и Мер бы не могла ходить неделю.
Грязные мысли о девятнадцатилетней девчонке разбудили меня до рассвета. По голове будто всю ночь стучали битой. Поднимаюсь с влажных простыней и встряхиваю волосы, превратившиеся в сосульки. Моя комната до жути пустая: одна лампа, безликий светлый шкаф с пятью книгами и ящиками и дверь, ведущая в гардеробную, которая, к слову, тоже полупустая. Гостевые спальни, нахрен мне не сдавшиеся, и то больше похожи на хозяйские комнаты.
Натягиваю на себя толстовку с капюшоном и иду в конюшню. У Клары сломался забор, давно хотел его починить, а сейчас мне нужно выплеснуть свои эмоции на что-то кроме сексуальной девчонки. Проходя мимо спального крыла на первом этаже, слышу шум моря из комнаты Кайла. Он любит включать медитации перед сном. Мне понадобилось приложить огромные усилия, чтобы не зайти в спальню Мередит и пялиться на спящую девушку, как маньяк. Когда я прихожу в амбар, Клара спокойно пережевывает свое сено.
— Привет, девочка, — глажу лошадь по голове. — Странная ночь, правда?
Клара фыркает, словно подтверждая мои слова. Разговаривать с животным было бы чересчур, поэтому сначала убираю ее стойло, а затем приступаю к починке двери. Запах навоза, пила, молоток и гвозди помогают привести голову в порядок. Пот стекает по спине, и теперь от меня пасет не лучше, чем от отходов жизнедеятельности Клары. Забиваю последний гвоздь и завожу лошадь назад, стряхнув опилки с ее чистой темной гривы. Я мыл ее шерсть вчера, пока психовал из-за того, что Кайл и Мер уехали, поэтому простой щетки достаточно. Когда я заканчиваю, на улице уже светло.
— Па? — зовет Кайл с улицы.
— Я здесь, — кричу я.
Кайл заходит в амбар, немного сморщившись. Ему никогда не нравилось ухаживать за животными, хотя к лошадям он не равнодушен.
— Завтрак готов, — говорит он. — Нам, наверное, надо поговорить.
Я качаю головой. Все так запуталось… Кайл понятия не имеет насколько, потому говорить не хочу ни с ним, ни с кем-то еще. Возможно, только с Кларой, но она лягнет меня за мою тупость.
— Нет, мне не этого не надо, — отвечаю я и иду к выходу. — Я схожу в душ и присоединюсь к вам через десять минут.
Чтобы не наследить, моюсь на первом этаже и закидываю толстовку в корзину с грязным бельем. Среди одежды Мередит вижу ее вчерашние трусики, и меня снова накрывает. Я хотел разорвать их на мелкие кусочки, чтобы они не мешали мне прикоснуться к ней, как я желал по-настоящему, но сейчас я рад, что не сделал это. Я хочу увидеть эти черные кружева на ее упругой попке снова и хорошенько рассмотреть. Надеваю штаны и иду на кухню.
Кайл расставляет тарелки на стол и накладывает всем яичницу, а Мередит наливает кипяток в чайник со сбором, который она купила в магазине с китайским чаем. С тех пор, когда она появилась в моем доме, я попробовал много нового. Сначала зеленый чай с жасмином, безумно вкусная штука, потом в холодильнике появился хумус, закончилось все какой-то прозрачной лапшой, название которой я никогда не запомню.
Мер не смотрит мне в глаза и старается не подать виду, что между нами что-то произошло. Она с улыбкой ставит кружку для чая для меня и для себя, а Кайлу дает крепкий американо. Ничего в ее поведении не выдает, что вчера Мер лежала на моих коленях, сжимая свои красивые сиськи, пока я шлепал ее по голой заднице. Она садится на стул и морщится. Кажется, я переборщил вчера. Теперь мне хочется посмотреть на оставленный мною след и приласкать ее.
— Приятного аппетита, — щебечет Мередит.
Поблагодарив ее, мы приступаем к завтраку. Тишина давит на уши и ничуть не сглаживает неловкость. Мередит роется в своей тарелке, боясь лишний раз издать шорох. Чувствую на себе недоверчивый взгляд Кайла и повторяю поведение Мер. Разливаю нам настоявшийся чай, но в горло кусок не лезет.
Да, старик, нихрена не подозрительно.
— Пап, ты набил новую татуировку? — вдруг ни с того ни с сего спрашивает Кайл.
Мер напрягается и отпивает чай. Я утвердительно киваю.
— Несколько, — говорю я. Надо было что-то надеть. Я привык расхаживать полуголым в доме, потому что несколько лет был один. — Пистолет с кинжалом, облака и добил Михаила.
— Я тоже хочу сделать первую татуировку, — рассказывает Кайл. О татуировках поговорим? Хотя лучше о них, чем о вчерашнем. — Джо сильно занят в этом
