Пленники спокойно уселись на диван. Следователь пожаловался:
— Голова болит…
Оксана отодвинулась в угол дивана:
— Приляг головой мне на колени.
Сергей послушался. Ее прохладная рука легла на его лоб. Пальцы второй руки медленно поглаживали мужчину по левому виску круговыми движениями. Следователь быстро почувствовал, как боль медленно уходит из его головы. Мучительно захотелось спать. Она поняла его состояние и тихо посоветовала:
— Закрой глаза и спи. Все будет хорошо…
Он мгновенно уснул, уткнувшись лицом ей в колени. Зиновьева продолжала поглаживать его виски одной рукой, второй обнимала следователя за плечи и слегка шевелила пальцами. Слон удивленно слушал разговор. Блондина не было минут десять. Затем он спустился, посмотрел на Оксану и сказал:
— Пошли к шефу!
Девушка покачала головой:
— Пусть сам спускается сюда. Ведь это я ему нужна, а не он мне!
Слон угрожающе шагнул к ней, но Зиновьева тихо скомандовала:
— Остановись и посмотри вверх.
Охранник и Рокер задрали головы: под потолком раскачивалась огромная люстра, грозя рухнуть вниз. Слон испуганно отскочил в сторону, а блондин снова отправился по лестнице наверх. Через минуту вниз медленно спустился Батон с перевязанными головой, рукой и ногой. Распорядился:
— Уведите следователя в подвал!
Зиновьева отрицательно покачала головой:
— Отмените распоряжение. Анисимов спит и ничего не услышит из разговора.
— Я хочу быть уверен.
— В таком случае я добавлю вам неприятностей. Согласны?
Батон быстро поднял руку, останавливая Слона и Длинного, шагнувших к дивану:
— Все вон отсюда!
Едва подчиненные вышли, он в упор взглянул на девушку:
— Верни бумаги, дискету и сними свое проклятье. Клянусь, что ничего ни тебе, ни этому менту не сделаю. Отпущу и преследовать не буду.
Она улыбнулась:
— А что иначе? Убьешь? Тогда будет великим счастьем, если ты до вечера доживешь. Мне твои парни сказали, что ты поговорить хочешь, а ты снова угрожаешь.
Батон почувствовал, как безумная злоба начинает заполнять душу. Прошипел:
— Кто ты такая, чтобы ставить условия мне, авторитету? Я не трону тебя, но могу убить твоего хахаля. Не забывай об этом.
Она жестко ответила:
— Ты не тронешь Сергея даже пальцем, иначе не проживешь и часа. Думаю, что тебе доложили о смерти Пузыря. Подумай! Оперативник не при чем здесь. Я тебя не трогала, а ты похитил меня, угрожал и угрожаешь сейчас. Я человек, который причиняет неприятности, обладая паранормальными способностями. Твои документы и дискета спрятаны в надежном месте и они очень скоро начнут действовать против тебя. Ты отдашь мне бумаги, что выкрали из моей квартиры твои шестерки, а я взамен даю тебе сутки, чтобы убраться из России и избежать наказания. Ты прекрасно знаешь, что не жилец, если в эшелонах власти узнают о полученных от тебя документах. А уж я постараюсь, чтобы об этом узнали! В течение этих суток удача будет с тобой, но только если она не будет направлена против меня или моих друзей. Оказавшись за границей, неприятности от меня покинут тебя окончательно.
Батон с трудом верил в то, что слышит. Девушка абсолютно его не боялась. Он упал в кресло напротив:
— И почему я тебе должен верить?
— Вот почему…
Оксана внимательно посмотрела на картину, висевшую на стене за спиной бандита: она рухнула на пол. Рама развалилась. Старинный холст смялся. Следом на паркет упала, висевшая на стене, большая декоративная тарелка с изображением китайской принцессы и разлетелась на куски. Огромная китайская ваза качнулась на тумбочке, грозя упасть. Батон вскрикнул:
— Только не ее! Это династия Мин!
Ваза остановилась на полпути к полу и вернулась на тумбочку. Замерла на том же месте, где стояла. Вместо нее, со звоном битых стекол и расколовшегося дерева, упал книжный шкаф. На грохот вбежала охрана. Ошалело поглядела на разгром и мирно сидевшую на диване девушку со спящим на ее коленях Анисимовым. Парни перевели взгляд на посеревшее лицо шефа, ожидая распоряжений. Батон вскочил и рявкнул, как сумасшедший:
— А вас кто звал? Вон отсюда!
Охранники пулями вылетели за дверь, а вслед им полетел кусок тарелки, запущенный не твердой рукой шефа. Осколок ударился в стену и разлетелся на крошечные кусочки. Зиновьева спросила:
— Надо еще демонстрировать?
Немного отдышавшись, Батон буркнул:
— Не надо. Я понял. Ответь мне на несколько вопросов: почему ты живешь так бедно, если обладаешь такой силой? Почему все считают тебя невезучей? И откуда ты знаешь, что твои бумаги у меня?
— Это не сложно. То, что принадлежит мне, я чувствую на расстоянии. Могу даже сказать, где они лежат на данный момент: в спальне, у тебя под подушкой. Я с детства обладаю этой силой, но чтобы не приносить неприятности другим, мне приходилось «глушить» свою силу любопытством. Это было единственное, что действовало безотказно в то время. Сила словно бы направляется в другое русло. Я влипала в неприятности сама, но зато другие были в сравнительной безопасности. Скрывала свои способности от других в течение девятнадцати лет, не хотелось быть «подопытным кроликом» для наших ученых. Бабушка знала об этом. За деньгами я не гоняюсь, мне и так хорошо. Самое главное для меня — книги. Мои лучшие друзья и учителя. Со временем я научилась по ним управлять своей энергией, но по привычке «страдаю любопытством». Удовлетворены?
Батон вздохнул:
— Вполне. Я успею снять хотя бы часть денег со швейцарских счетов? Надо же мне на что-то жить.
— Успеешь, если поторопишься.
— Когда начнется отсчет времени?
— С момента, как сядешь в машину, которая отвезет тебя в аэропорт.
— Значит, у меня есть время собраться?
Она осторожно спросила:
— Есть. Почему ты не спросишь, что будет с твоими людьми?
Батон махнул рукой:
— Меня это не интересует! Это их проблемы.
— Но большая часть парней погибнет из-за тебя.
Авторитет потер руки и усмехнулся:
— Погибнут шестерки, более крупные успеют смыться.
— Значит тебе все равно?
— А почему я должен о них беспокоиться? Мне надо поберечь собственную шкуру. Чем ты недовольна? Ты остаешься живой-здоровой, со своим приятелем-ментом. По-моему все правильно — выживает сильнейший.
— В таком случае, я оставляю за собой право позаботиться о твоих парнях.
Батон насторожился и замер, как гончая почуявшая дичь:
— Что это значит?
— Когда ты отправишься в аэропорт, я расскажу парням, которых ты называешь «шестерками», о твоем бегстве. Будет гораздо честнее, если и у них будет время, чтобы скрыться.
