– У тебя охрана ни к черту, Арсений Петрович, – выйдя во дворе из машины, весело закричала она стоявшему на крыльце Чегевару.
– Анечка, прилетела птица моя, – пропел старик. – Так за-ради тебя и не меняю!
Она быстро поднялась по ступенькам и уткнулась в морщинистую щеку.
– А ты бодряком, старый хрен, – рассмеялась Владыкина. – Рада видеть тебя в добром здравии.
– Пошли, уха стынет, – пробурчал он. – Потом твои песни послушаю.
Ужин затянулся. Янтарным жирком светилась уха, а в стопках маялась запотевшая водка. Прям со слезой. Анька пропустила несколько рюмок, заедая их наваристым бульоном.
– Ох, хорошо, -довольно заметила она. – Люблю свежеприготовленный супчик да под рюмочку. Так душевно!
– Для тебя старался, птица моя, – промурлыкал Чегевар, оглаживая Анькино колено. – Люблю с тобой посидеть, за мир посплетничать. Соскучился сильно.
Анька всмотрелась в суровое лицо бывшего любовника. Он просто так на уху звать не станет, а уж скучать по ней тем более.Если еще не совсем из ума выжил Арсений Петрович.
Она спокойно наблюдала, как его ладонь ловко и по-хозяйски перемещается по ее бедру и подныривает под широкий подол платья.
– Анька, куколка моя, – прошептал он. – Пошли в коечку, а?
Она величественно кивнула и прошла за ним в спальню.
– Платьишко сними, чтобы не измять, – хищно усмехнулся он, расстегивая сзади змейку на ее платье. Потом настал черед бюстгальтера.
Чегевар тискал ее уже полчаса. То, что до секса дело не дойдет, и ежу понятно. После многочисленных химий Арсений Петрович полностью растерял боевой задор. Только зажиматься, как прыщавые подростки, и осталось. Нужно подождать, пока надоест, и Чегевар, великий и ужасный, соизволит перейти к делу.
Он будто прочитал ее мысли и шепотом поинтересовался:
– Как Павлик?
– Все хорошо, – тихо на ухо прошептала она. Общий сын навсегда останется совместной тайной. А у стен тоже имеются уши. – На Мальте сейчас, в языковой школе. Осенью в одиннадцатый класс пойдет, очень серьезно историей интересуется. Хочет на истфак поступать.
– Лучше в юристы…
– Я на него давить не стану, Сеня, – строго оборвала она. – Ему нет нужды бабки зарабатывать, а если жить с умом в свое удовольствие, то и того, что мы с тобой наскирдовали, хватит.
– А как бизнес, маленькая? – хитро улыбнулся Арсений Петрович.
– Да все путем, – небрежно отмахнулась она и, словно вспомнив, что и его денежки крутятся у нее в обороте, добавила: – Отчет о финансовых результатах видел?
– Да, – пробурчал он. – Читал. Ничего в этом не понимаю, только тебе доверяю. Если наличка нужна, скажи, могу подкинуть.
– Не откажусь. Мы новый проект затеяли с ювелиркой. Там на закупку налик потребуется.
– Завтра Супер-кот доставит, – хмыкнул Чегевар и снова огладил ее грудь. – А у тебя с дизайнером какие расклады?
– Обе учредители компании, прибыль делим шестьдесят на сорок.
– Она не в обиде?
– Ее шестьдесят, мои сорок, – втолковала, как недоумку, Аня.
– А что так? Ты себя не обделила?
– Она родственница Майи Гурьяновой. Я с другого поимею.
Глава 18. Часть 4.
– Тоже правильно, – задумчиво кивнул Чегевар, крутя между пальцами крупный Анькин сосок. – Авторские права прописаны? Кому принадлежат рисунки?
– Господи, Сеня, да мы об этом и не говорили, – она сбросила его руку со своей груди. – Ты как маленький мальчик настройки приемника крутишь.
Он, как в былые годы, резко навалился на нее сверху. Конечно, Анька могла вывернуться из его все еще сильных рук. Но стало любопытно, чего старый хрен добивается. Сейчас-то они явно в разных весовых категориях. И что его легкий вес по сравнению с Анькиным супертяжем?
– Проверь все документы, вели нарисовать еще узоров. В документы внеси, что вся дизайнерская мура – собственность компании.
Анька воззрилась на любовника, а он провел языком по ее шее, опускаясь к груди.
– Подожди, Сеня, ничего не пойму! Зачем?
– Сделай пока не поздно, – скривился он.
– Ее переманят? Кто?
– Нет, заказали, – нехотя пробурчал он.
– Кто? – Анька таращилась на него широко распахнутыми глазами, как когда-то давно в московском поезде, когда под звук колес он всю ночь не давал ей заснуть.
– Лавр, – прошептал Чегевар, нависая над ней.– Помнишь, приезжал из Хабаровска?
Анька кивнула.
– Сделай что-нибудь! Пожалуйста! – принялась клянчить Владыкина, заглядывая Арсению в глаза. – У нее же двое детей. Сенечка, ты можешь.
– Нет, – отрезал он, откатившись в сторону. – Я ее с крючка не сниму. Там тема личная, Лавр сам при делах. Мы с ним договорились. – И, поморщившись, нехотя добавил: – Старею я, Анюточка. И болезнь эта подкосила сильно.
– Но я же тебе врача хорошего порекомендовала, – быстро вставила Анька. – Кстати, муж он моей компаньонши.
– Знаю, но поделать ничего не могу. На покой уже надо. От дел отходить помаленьку и ехать в эту твою Чехию. Где ты дом купила?
– В Карловых Варах. Там, Сенечка, все по-русски говорят. И курорт. Тебе с больным желудком хорошо водичку целебную пить.
– Поехали со мной, маленькая? – попросил он вроде как в шутку. – Пашку возьмем.
– А если я соглашусь, ты сможешь отмазать Машу? – серьезно поинтересовалась она.
– Нет, – развел руками Чегевар. – Бесполезно.
Анька пружиной подскочила с постели, принялась одеваться. Он неспешно встал и лениво подошел сзади, помог застегнуть молнию на платье. Поцеловав в шею, прошептал на ухо:
– Шум не поднимай, лапочка.
– Учи ученого, – фыркнула Анька и тут же, словно одумавшись, добавила ласково: – Бог с ними, Сенечка. Просто понять не могу, каким боком моя Маша к твоему Лавру?
Глава 19. Часть 1
Витольд растерянно оглянулся по сторонам. Мэри исчезла. Вот только что стояла рядом и держала в руках "Золотой скальпель", врученный ему за уникальную операцию, а уже и след простыл. Он почувствовал себя хищником, высматривающим добычу, скользя взглядом по толпе бывших участников симпозиума.
– Ты какой-то странный в этот приезд, – шутя заметил профессор Ланг из Эдинбурга. – Весь на нервах. Женился на молодой красотке и сразу стал на себя не похож. Будто пес, несешься по следу. Боишься, что наставит рога? Оно и правильно. Молодость тянется к молодости...
Витольд стиснул зубы, хотелось закричать, что Мэри его жена почти четырнадцать лет, но он сдержался. Не стоит вываливать личное перед посторонним человеком. Но видимо, его гримаса не прошла незамеченной.
– Вон твоя красавица около магазина "Армани" пасется, думает, видать, на что бы тебя раскрутить. Ты, мой дорогой, от любви голову потерял. Слишком заметно.
Стрельников хмыкнул что-то неопределенное и ринулся к Мэри. Его жена, похожая на кинозвезду, в длинной синей юбке и серебристом топе с щедрым декольте, стояла около витрины и, болтая по телефону, разглядывала белый брючный костюм: широкие брюки и узкий жилет в черную полоску.
– Тебе нравится, мое сердечко? – Стрельников обнял жену за талию.
Она ойкнула от неожиданности и, отшатнувшись от него, рассмеялась в трубку.
– Да, Витольд меня напугал, – пояснила кому-то. – Подошел незаметно. – И, рассмеявшись, добавила: – Спасибо, моя хорошая. Дай Бог здоровья.
Закончив говорить, уставилась на мужа.
– Не смей подкрадываться ко мне, – недовольно заявила она.
– Давай пройдемся по лавкам. Тут много хороших магазинов, – предложил он.
– Не хочу, – пробормотала Маша. – Мне не интересно.
– Тебе приглянулся этот костюм? – принялся настаивать Стрельников. – Давай зайдем, купим.
– Нет, – отвернулась она, огорчившись.
– Почему? – он потянул ее за локоть, стараясь встретиться взглядом. Так и есть – глаза полные слез. Мэри силилась не разреветься. Да что же это такое!
– Что случилось, мое сердечко? – искренне обеспокоился он.
