одного человека.
Оно распарывало душу.
Провожаю тлеющим взглядом родителей больного паренька, и давлю на кнопку лифта. Желание поскорее убраться отсюда, чтобы вернуться завтра, выворачивало наизнанку.
Я сажусь в автомобиль и только сейчас позволяю одинокой слезе скатиться вниз по щеке и коснуться моих губ. Облизываю их, ощущая соль. Наверное, это и есть вкус боли.
Еду домой.
Сбрасываю очередной вызов, когда вижу знакомое имя на дисплее, и нахрен выключаю телефон. Он и так требует зарядки. Я едва успел подключить его к сети, пока был в больнице. Прости, милая. Мне сейчас не до тебя.
Оказавшись дома, ощущаю всю усталость, скопившуюся за сутки. Она тяжёлым валуном оседает на плечи, и я буквально ползу в спальню. Сил хватает только на то, чтобы скинуть с ног носки, расстегнуть часы, и упасть на кровать, утыкаясь лицом в подушку.
Спать. Станет легче. Я уверен в этом.
Я проваливаюсь в сон мгновенно.
...
Мои глаза всё ещё плохо видели. С трудом заставил себя разлепить веки и перекатиться на бок. Стащил с прикроватной тумбы часы и кое-как определил время. Три часа дня.
Поспал...
Тишину прервал дверной звонок. А я уж думал, что мне это приснилось.
Хотел плюнуть и проигнорировать незваного гостя, но настойчивая трель начинала раздражать. Кого там нелёгкая принесла?!
Вытащил себя из постели и поплёлся в прихожую. Гнать бы в шею визитёра... приближаюсь к двери и на экране вижу Рустама.
— Что надо? — зажимаю кнопку, чтобы он меня услышал.
— Доставка, — бормочет в ответ Рус и широко улыбается, приближая лицо к камере, — открывай давай.
— Будь другом: сгоняй за кофе. У меня пусто, — всё ещё держу его за порогом, не впуская в квартиру.
— Уже, — он поднимает руку, демонстрируя мне держатель с двумя картонными стаканами, — открывай, говорю!
Я тихо посмеиваюсь и всё же давлю на кнопку. Прищуриваюсь от противного писка.
— Я вообще-то спал, — чеканю, отступая в сторону и пропуская Рустама в своё логово.
— В старости отоспишься, — всучил мне держатель, захлопывая за собой дверь, — ты забыл, что обещал перезвонить?
— Ты моя мамочка? — всё ещё недовольно цежу, наблюдая за тем, как он по-хозяйски, обходит меня, направляясь на мою кухню.
— Твой телефон выключен, ты, придурок! И, если ты забыл, то я тебе напомню, что ты свалил вчера, и сел за руль, после пяти банок пива!
— Это всего лишь пиво! — иду за ним и сажусь напротив. Перехватываю протянутый мне стакан и ни без удовольствия делаю большой глоток кофе, отдающего привкусом лесного ореха.
Рустам недовольно морщится и пропускает мою речь мимо ушей.
Нет, всё же хорошо, что он приехал и разбудил меня. Моё недовольство постепенно сходит на нет с каждым новым глотком.
— Ну? — друг поднял на меня многозначительный взгляд.
— Ну? — повторил за ним, и развернулся к окну, чтобы открыть его и пустить в квартиру свежий воздух.
— Я жду...
— Как дождёшься — дай знать, — я прекрасно понимаю, на что он намекает, но говорить не хотелось. Поэтому я просто тяну кота за яйца, делая вид, что я идиот.
— Так и будешь строить из себя идиота? — словно читает мои мысли, и произносит это так, будто зачитывает мне обвинение.
— Что ты хочешь знать?
— Что за херня вчера произошла? Может, поделишься? Чтобы я был в курсе. На всякий пожарный.
— Тушить не придётся. Не переживай.
Рустам недовольно вздыхает, и я вижу, как раздуваются его и без того широкие ноздри. Злится, медвежатина.
— Пошёл на хер, — он отвернулся и, сделав глоток слегка остывшего кофе, поднялся на ноги. Обошёл стол и встал возле окна, доставая из кармана сигареты.
А я просто не представлял, с чего начать. Да и не понимал толком, что говорить. Вести задушевные беседы о том, что я, мудак, пытаюсь увести жену от мужа? Я не привык плакаться и делиться своими похождениями. Это... странно и несвойственно мне.
— Да, ладно тебе, Рус! — встаю из-за стола и вытягиваю из его пачки сигарету, — не бесись! У меня всё под контролем.
— Забей, — обиженно. Не похоже на него.
— Бля, ну что я должен сказать? Ты же знаешь, что я не привык трепать языком!
— Говорю: забей.
Вот же...
Я глотаю дым и пытаюсь хоть как-то разрядить обстановку. Но на ум ничего не приходит.
— Я — паскуда.
Эти слова против воли срываются с моего языка. Но... ведь я сказал правду. Я прекрасно понимаю, что поступаю неправильно. Я сам заварил эту кашу и мне её расхлёбывать. И я уверен, что Рустам не одобрит то, во что я ввязался. Я бы себе кадык вырвал, если бы мог. Но я не могу остановиться. Не сейчас.
— Я это и так знаю, — он усмехнулся, переводя взгляд на струйку дыма, сочащегося из моей сигареты, — я так понял, что ты чужую бабу увести пытаешься?
Бабу... это слово неприменимо к Дине, но сейчас я это просто глотаю. Суть не в этом.
— Типа того, — уголок моих губ против воли ползёт вверх.
— Ну... со всеми бывает, — Рус пожимает плечами, пересекаясь со мной взглядом.
— Только вот способ я, кажется, выбрал неподходящий.
— Всё так серьёзно?
— Угу, — мычу и давлю сигарету в пепельнице.
— А она?
— Всё ещё сомневается...
— Бабы... — протяжный вздох со стороны, — это и есть вся суть паскудства с твоей стороны?
— Я веду нечестную игру, Рус. Слишком нечестную. Она может меня не простить. А я не могу дать заднюю...
Дина
Мечты. Так ли мы бываем счастливы, когда они сбываются? Когда подкрадываются со спины? Внезапно сваливаются на голову, словно снег, который никто не предвещал. Когда ты, кажется, о них уже забыл... мечты имеют свойство сбываться. Гораздо хуже обстоит дело, когда твоя мечта застаёт тебя в ином, совершенно искажённом виде.
Это случилось и со мной.
Нежданно. Обезоруживая и сбивая с ног. Заставляя метаться в поисках выхода и правильного решения. Именно правильного. Я. так. Привыкла.
Я всегда была такой. Папа называл это синдромом отличницы. Я обижалась, утверждая, что это не так. Только с годами я поняла, насколько он был прав.
Flashback
— Это пройдёт, Дин! — Олеся поднимает свой бокал и чешет им бочок моего, — просто прошло
