– Девочка моя… Родная… Я без тебя умру скорее, чем от этой заразы. Прости меня… Я люблю тебя и всегда любил.
– Бесо… Не надо…
– Я хочу жить, Насть. Ради тебя и нашего малыша. И домой хочу. Забирай маму и завтра возвращайтесь домой. Ты согласна?
– Нет, Бесо. Есть некоторое обстоятельство. Я не хотела говорить, но… В моем доме живет мой папа. Тот самый Стычкин. Он не виноват, но кражу хотят повесить на него.
Глава 47
Настя
Бесо внимательно на меня смотрит, а потом крепко прижимает к груди. Обдает жарким дыханием шею, согревает кожу касанием больших ладоней. Я мгновенно вспыхиваю, позабыв о разговоре, папе, его болезни… Обо всем. Пью его близость, как воду из ледяного колодца… Люблю его…
– Бесо, ты слышал, что я сказала? – мурлычу, ерзая на его напряженных бедрах.
– Потом, Насть… Я только начал, родная. Ты, как сочный кусочек жареного мяса. И я хочу тебя медленно-медленно обгладывать.
– Ай! – вздрагиваю от прикосновения его настойчивых пальцев.
Бесо выкручивает мои соски, спускается по дрожащему животу ниже, к развилке между ног. Размазывает влагу вокруг острого, чувствительного бугорка, а потом разворачивает меня к себе спиной.
– Настена, тебе точно можно? – сипит он, боясь моего отказа.
Замирает в ожидании ответа, а я чувствую, как телу передается нетерпеливая дрожь его пальцев.
– Можно, Бесо… Нужно… Потому что я… Я так сильно хочу, – скулю я. – Очень хочу тебя, Бесо.
– Скажи еще, жена. Как же долго я терпел… Завтра же свалю отсюда домой. Ни дня больше не останусь.
Бесо давит на мою поясницу, заставляя прогнуться. Отводит мое бедро в сторону и осторожно входит, высекая из моей груди протяжный стон.
Улавливаю его ритм и толкаюсь навстречу. Принимаю своего мужчину, дышу одним на двоих горячим, густым, как кисель воздухом… Позволяю держать свое влажное от пота, обессиленное тело в его крепких руках… Да что там тело, жизнь. Себя. Потому что без него у меня нет опоры. Он мой стержень, а я его…
Наслаждение словно бьет по спине металлической плетью. Как сладкая, тягучая боль, которую дарит только любовь – не влечение или влюбленность, а единение душ. И, да… Кажется, я только сейчас понимаю, что значит любить… Прорастать в человека каждой клеточкой, разделять с ним все – удовольствие и болезнь, беду или радость, нужду и богатство…
Откровение приходит в мое сердце так неожиданно, что хочется кричать. Задыхаться от восторга и благодарить жизнь за это знание…
– Я люблю тебя, Бесо. Только тебя… И навсегда… тебя.
Обнимаю его за плечи, слушаю, как успокаивается в груди большое сердце. Позволяю ему клеймить себя поцелуями, рычать от удовольствия, делать со мной все, что ему хочется… Трогать везде… Гладить, изучать, вдыхать запах… В такие моменты Бесо напоминает мне голодного хищника, обнюхивающего свою жертву.
Конечно, до дома я не доезжаю. Остаюсь ночевать в палате Бесо, занимая вторую койку. И я не побоюсь утверждать, что провела судьбоносную ночь рядом с мужем…
Утром нас будит Семен Сергеевич. Я нехотя продираю глаза и проверяю торопливо, успела ли одеться после ночных утех с мужем.
– Спасибо, Настюша, что дежурите вместо меня, – довольно улыбается старик. – А я с хорошими новостями. Договорился о проведении операции по пересадке костного мозга. Медлить нам нельзя. Болезнь может прогрессировать, каждая минута на вес золота. Записывать вас?
– Да! – произносим в унисон.
– Семен Сергеич, я готов хоть завтра лететь, – говорит Бесо.
– Летите, мои хорошие, кто вам не дает? Я составлю подробную выписку. У нас есть все необходимые анализы. После операции проведете в больнице некоторое время и вернетесь домой. Бесо, если ты будешь соблюдать рекомендации, вовремя сдавать анализы и следить за самочувствием, то отсрочишь рецидив на многие-многие годы. Его и вовсе может не случиться. Ты молодой и сильный.
– Спасибо вам. Огромное спасибо, Семен Сергеевич. Я могу сегодня уехать домой?
– Да. Тогда завтра летишь в Москву. Настюша, как вы себя чувствуете? Сможете сопровождать мужа?
– Конечно! Я оформлю больничный и полечу с мужем, – оживляюсь я.
– То есть вы уже не разводитесь? – хитро протягивает Семен.
– Нет, я очень люблю свою жену. И хочу жить, – уверенно добавляет Бесо.
– И правильно. Можете ехать домой.
Нас встречают, как бойцов, вернувшихся с фронта домой. Нина Васильевна плачет и приказывает Жене и Ане накрывать на стол и следить за пирогами. Влад и шага не дает сделать Бесо – спрашивает, чем помочь, что привезти, как послужить? Я молчу о папе – не хочу тревожить Бесо ненужными переживаниями, но он вспоминает о нашем разговоре сам.
– Насть, насколько я тебя понял, отцу нужен адвокат? Или ты… Как у вас вообще? Что он за мужик? – спрашивает осторожно. Еще не понимает моего к Стычкину отношения.
– Для меня он чужой, Бесо. Посторонний, ничего незначащий человек. И все, что я делаю – это из-за мамы… Я вижу, как она расцвела возле него. Наверное, всю жизнь любила. Мужик он видный, не спорю – высокий, широкоплечий, немного потрёпанный после долгой отсидки. И мне кажется, что он не врет. Не знаю, с чего я это решила? Наверное, интуиция. Я хочу сделать все, что должна. А там… будь что будет.
– Я позвоню Ивану Сергеевичу Городецкому, он будет его защищать.
– Погоди, Бесо. Там бандитские разборки. Нет никакого уголовного дела, есть Жирный, ошивающийся возле моего дома, и папа, бегающий от них. Вряд ли Городецкий поможет найти общак. Кто-то хочет очернить отца. Тот, кто сам причастен к похищению денег. И это не люди Конрада, Майкла, не Жирный и не Мухин. Это бандиты покруче.
– Ты права. Я вернусь после операции и сам этим займусь. Я тоже, в некотором роде зэк… Могу говорить с ними по фене.
– Бесо, тебе еще этого не хватает! Думаешь, нам стоит в это лезть? – взмаливаюсь я. – Вот так – самим?
– Нет, не самим. Я не пустое место, Насть. Те, кто потерял деньги, заинтересованы их найти. Я помогу это сделать, взяв с них обещание оставить Стычкина в покое. Но это будет потом… А сейчас… Пусть он тихонько живет с твоей мамой. Не высовывается. Завтра перед рейсом поговорю с ним.
– Спасибо тебе, родной.
Глава 48
Бесо
– Сначала вам назначат терапию, угнетающую собственный иммунитет. Через некоторое время проведут трансплантацию стволовых клеток. Операция длится не более двух часов. Через катетер в ваш организм поступят новые клетки крови. Никаких разрезов и травм, – успокаивающе произносит Семен Сергеевич. – В стационаре вас будут наблюдать порядка двух месяцев.
– Так долго… То есть мне и сейчас нежелательно контактировать с людьми?
– Совершенно верно. Но после угнетения собственного иммунитета общаться будет нельзя ни с кем. Разве что с женой, и то… Она должна пройти полное обследование, чтобы ненароком не заразить вас чем-нибудь. Временное отсутствие иммунитета гораздо страшнее, чем сама болезнь. Нужно потерпеть, Бесо…
– Понимаю. И буду терпеть, Сергей Семенович. Я не представляю жизни без семьи. Черт… Я ведь думал, что умру. На полном серьезнее решил, что не выкарабкаюсь. Перед отъездом я могу встретиться с родственниками жены?
– Нежелательно, Бесо. Родственники потерпят, ведь так?
– Ох, не знаю, доктор. Кажется, без меня все разваливается – бизнес, безопасность в доме, вообще все!
– Вам кажется. С сыном поговорите по телефону. Достаточно того, чтобы Настя сопроводила вас в клинику. И побыла там немного. Первые дни вас будут содержать в инкубаторе, чтобы предотвратить отторжение клеток.
– На все готов, доктор.
Я аккуратно выполняю врачебные рекомендации, стрясаясь всегда носить при себе медицинскую маску и противовирусные защитные кремы. Улетаем мы ранним рейсом. Я выкупаю все билеты в бизнес-классе, чтобы лететь в одиночестве. Накануне отъезда Настя проходит обследование. С ее отцом я не встречаюсь. Откладываю разговор на потом. Поручаю Владу и Лютому установить наблюдение за домом Настиной мамы. Уже в аэропорту они отсчитываются, что наняли двух телохранителей в одной из лучших фирм, предоставляющих такие услуги.
