что ложью и двуличием мистера Манро теперь будет заниматься Кристофер Аптон. Аптон был акулой. Как и я когда-то была.
– Есть, – сказала я пустой машине. – Я и есть акула.
Тем не менее я чувствовала, словно камень свалился с плеч.
«Все должно было быть совсем не так».
Моей последней надеждой был катарсис. Расскажи я ФБР о произошедшем, возможно, я бы почувствовала, как вскрываются мои раны и весь этот яд выходит наружу, оставляя меня чистой и полноценной.
Я могла только надеяться.
Дрю ждал меня в вестибюле штаб-квартиры ФБР на бульваре Уилшир.
– Хорошо выглядишь, – сказал он. – Лучше. Ты готова?
– Конечно, – я заставила себя улыбнуться.
Нас провели в небольшой кабинет, где два агента сидели напротив стола, заваленного бумагами и фотографиями. Магнитофон и камера вели запись, когда я рассказывала все, что могла вспомнить, и отвечала на десятки вопросов.
Ужасные события заставили меня задуматься. Вспомнив зловонное дыхание Фрэнки на моей щеке и его ужасный, хихикающий смех, я запнулась.
Они расспросили меня об инциденте с Амитой и ее наушником, а также о противостоянии с Винсом в финале. Как можно более спокойным тоном я рассказала им о героизме Кори в обеих ситуациях. Я была свидетелем ужасного преступления, и все же, когда Дрю сидел рядом, я чувствовала себя преступницей на допросе.
– Расскажите нам о мистере Бишопе и других заложниках из вашей группы. Чем вы занимались все то время, что находились там?
– Ничем особенным, – сказала я. – Мы все просто разговаривали и спали. Заниматься было больше нечем.
Разговаривали и спали. Все свои отношения с Кори я могла бы свести к этим двум словам, и это было бы абсолютной правдой. Я разговаривала с Кори и спала тоже с Кори. А то, что мы делали на том столе, было сном, от которого я давно пробудилась.
Но фактически я сказала правду. И они поверили в это. Агенты и Дрю просто слушали, кивали и верили мне. Они поверили мне.
Агенты Вайфф и Трайс сказали, что, скорее всего, мне не придется давать свидетельские показания, они тщательно изучили мои личные данные и не нашли никакой связи между мной и кем-либо из грабителей. Каждый член «группы монстров» признал вину и отправится прямиком в тюрьму, кроме Фрэнки Харриса. Младшему брату покойного Винса Харриса предстояло сперва подлечиться: переломы пальцев, носа, выбитые зубы – любезность Кори, – прежде чем начнется его тюремное заключение.
Допрос окончен. Они вернули мою сумочку, которая была в таком же состоянии, как и во время ограбления, когда я бросила ее в мусорный мешок Фрэнки. Сотовый телефон и пригласительные на вечеринку, мой бумажник, мои солнцезащитные очки… все в целости и сохранности.
А затем агент Вайфф пододвинул ко мне крошечный манильский конверт.
– Ник Санторо, известный вам как Оборотень, сказал, что это принадлежит вам.
Я бросила на агента настороженный взгляд и взяла конверт. Но лицо мужчины было бесстрастным, без какого-либо намека, что он знает что-то еще, чего не должен знать. Обручальное кольцо выскользнуло мне на ладонь.
– О, не придется возиться с получением страховки, – Дрю просиял.
– И это все? – протяжно спросила я. – Он просто вернул его?
Трайс кивнул.
– У него не было выбора. Он сказал нам, кому оно принадлежало.
И снова никаких многозначительных взглядов. Никаких признаков того, что Оборотень выдал мой секрет.
Я уставилась на кольцо.
– Я хочу напомнить вам, что Оборотень – Ник – сделал все возможное, чтобы защитить нас от Фрэнки. Он спас Кори жизнь. Если бы вы могли смягчить ему приговор…
– Это зависит от окружного прокурора, – сказал агент Трайс, – но у него будут ваши показания.
Вернувшись в вестибюль, Дрю снова надел кольцо мне на палец.
– Тут ему и место, – сказал он.
– Да, – пробормотала я, когда он поцеловал меня в щеку. – Тут ему и место.
То, что произошло между мной и Кори, осталось в стенах того банка. Мне пришлось смахнуть с себя томительный жар воспоминаний и успокоить сильное сердцебиение при мысли о поцелуях.
«Это мой второй шанс. Я выжила, чтобы мы с Дрю были вместе. Потому что нам суждено быть вместе».
Был почти час дня, когда мы вышли из здания ФБР. Пока мы разговаривали, другие агенты пригнали мой «Мини Купер» к нашему дому. Дрю поехал домой на «Рендж Ровере», а я села в «Порше», но прежде чем завести его на стоянке у здания ФБР, я включила свой мобильный телефон. Он загорелся десятками сообщений от друзей и коллег:
«Где ты?
Мы только услышали! Ты можешь это прочесть?
Поговори со мной!
Ты в порядке?»
– Более чем в порядке.
Я жива. Я никогда не чувствовала себя более живой. Разговор с ФБР помог укрепить в сознании ограбление как нечто реальное, а не как странный сон.
И теперь я вернулась и готова войти в свое привычное русло. Перезагрузка не только для меня, но и для нас с Дрю. У нас впереди жизнь, полная огня и страсти. Может быть, нам как раз было необходимо это пугающее прикосновение смерти, чтобы осознать все. Может быть, я нуждалась в том, чтобы мое тело разбудил другой мужчина, чтобы понять, чего мне на самом деле не хватало.
Вернувшись домой, я застала Дрю на кухне, задумчиво изучающего содержимое холодильника.
– Привет, – поздоровался он, увидев меня. – Я в растерянности. Думаю, еда навынос…
Я бросилась на него, заглушая его слова страстным поцелуем, мои руки рванули его пиджак, я прижалась к нему всем телом.
Дрю прервал поцелуй, вдыхая воздух, словно его захлестнула приливная волна.
– Что… что ты делаешь?
– А как ты думаешь? – выдохнула я, срывая с него галстук. – Я хочу тебя, Дрю. Прямо здесь.
– Алекс… но мы на кухне.
– Вот именно, – я поцеловала его еще крепче. – Возьми меня, Дрю, – я схватила его руку и прижала ее между своих ног. – Я хочу тебя…
– Алекс…
– Либо это сделаю я, – я сняла свой пиджак и опустилась на колени, чтобы расстегнуть молнию на его брюках. – Я хочу поцеловать тебя, Дрю…
– Эй, эй, подожди, – Дрю взял меня за плечи. – Ты же знаешь, что мне не нравится… это.
– Тогда ты первый, – я встала и обняла его за шею, проложив дорожку поцелуев вдоль его челюсти. – Я хочу почувствовать, как твои губы касаются моих, – горячо прошептала я. – А потом тебя… во мне…
– Господи, Алекс! – Дрю оттолкнул меня от себя. – Что, черт возьми, на тебя нашло?
Я уставилась на него, тяжело дыша и чувствуя себя так, словно меня
