— На меня приземлилась бы.
Он продолжает лежать на моей кровати, и я отмечаю, что, даже сонный и лохматый, Покровский все равно остается похожим на какое-то божественное существо. Честное слово, бог.
— Ты очень красивая.
Мое сердце чуть не разрывается от счастья.
— И мне чертовски нравятся твои шорты.
Опускаю взгляд и тут же краснею. Идиотские шорты задрались так сильно, что стало видно все, что было под ними.
Одергиваю их вниз.
— Может, ты наконец-то исчезнешь? Серьезно, Демид, уходи. Если кто-нибудь увидит здесь твою задницу…
— Им точно понравится.
Скидывая с себя одеяло и явно гордясь собой, Демид поднимается, прожигая меня взглядом.
Я бы с огромным удовольствием сделала шаг назад, но куда там? Стена же. А передо мной бетонный пресс. Красивый, зараза.
Во рту тут же все пересохло.
— А что такое? Застеснялась? Даже покраснела немного. А что будет, если я скажу, что хочу каждое утро просыпаться с тобой? Засыпать, конечно, тоже. — Демид проводит пальцем по моему плечу. — Ты так мило смущаешься, Котова. Ничего милее в жизни не видел.
Бум! Ошметки моего сердца разлетелись по комнате.
Я выставляю руки вперед, отодвигая Демида от себя.
— Я не хочу проблем.
Он понимающе качает головой.
— Что ты со мной делаешь?
Демид изображает раздражение.
— Что?
— Один невинный взгляд, и я уже готов сорвать звезду с неба или принести тапочек в зубах.
— Я этого не хотела.
— Знаю, — его голос звучит хрипло. — Поэтому и считаю тебя идеальной во всем. Так, какой тапочек нести?
Ох. Без разницы. Любой подойдет.
Глава 23
Я подбегаю к двери, когда из кухни выходит недовольная мама. Хмурые брови. На лице ни капли косметики. Плюшевый халат, из которого она не вылезает в моменты плохого настроения. Она подходит ко мне и прислоняется плечом к стене.
— Уже убегаешь?
— Ага.
Я начинаю переживать о том, что она видела, как Демид выходил из моей комнаты этим утром, но потом напоминаю себе, что мама не умеет сдерживать эмоции, и, если бы и правда увидела Покровского в боксерах, сразу же закатила бы истерику с метанием твердых вещей по коридору.
Интересно, а мне бы тоже влетело?
— Тебя Пётр отвезет?
— Нет, конечно. Поеду с Демидом. — Меня немного напрягает то, каким тоном я произнесла его имя. И, кажется, мама обратила на это внимание.
— Опять с ним, — констатирует она. — Такими темпами он через два дня придет просить твоей руки.
Я поднимаю брови.
— Не придумывай. Так удобнее. И я тебе давно говорила, что не сяду в одну машину с вашим цербером. Лапы у него слишком огромные. Да и весь вид — пугает до чертиков.
— С Демидом у вас все хорошо?
— Все отлично! — сказала и сразу же пожалела. Ну и дура-а. — Он меня не цепляет, и у меня нет желания закопать его в лесу. Это же отлично?
— Наверное. Еля, нам надо поговорить.
— Это подождет? Я очень опаздываю. Марина уже три сообщения написала, если я вовремя не приду, она будет ворчать весь день. Поэтому… — Я протягиваю руку, чтобы дотянуться до сумки. — Не обижайся. Хорошо? Вечером — я вся твоя.
От моих слов мама улыбается, но она все равно продолжает пристально смотреть на меня.
— Ладно, Ангелина. Поговорим вечером.
Ой, она назвала меня полным именем. Это не к добру.
— Все нормально?
— Еще не знаю, — отвечает она. — Беги уже. Не будем злить твоего нервного водителя. Мы обе знаем, на что он способен, когда что-то идет не по его плану.
Я хочу сказать, что проблем с Демидом больше не будет и он уже не злой волк, а милый котик, но мама, не дожидаясь ответа, поворачивается ко мне спиной и уходит.
Может, это и к лучшему?
Я же продолжаю стоять с вытянутой рукой и думать, взять сумку и выйти или же догнать маму и узнать причину ее странного поведения. Если не выйду сейчас, Покровский придет за мной сам, и тогда мама точно поймет, что к ее совету я прислушиваться не стала. То есть сблизилась с ним так, что он в моей комнате переночевал. А ведь она просила даже не общаться с ним. Но, с другой стороны, будь что-то важное, она бы не стала тянуть.
Покусав губы, потоптавшись на месте, я все-таки оказываюсь на улице, где меня уже ждет черная иномарка, рядом с которой стоит улыбающийся бывший враг.
— Ты всегда так долго собираешься? — бурчит Демид, но я-то вижу, как он рад меня видеть. Улыбка от правого уха до левого. Еще и все коренные зубы видны.
Демонстративно молча я прохожу мимо него и сажусь в машину. Конспирация, чтоб ее. На случай, если кое-кто в плюшевом халате решит понаблюдать за дочерью.
Демид оказывается рядом слишком быстро. Спортсмен какой. Он садится на свое место и тут же пристегивается.
— У меня появилась идея. — Давит на газ, и мы срываемся с места. — Готов поспорить, ты будешь в восторге.
— Ты уверен?
Судя по тому, как он ухмыляется, мой восторг и его восторг — это совершенно разные эмоции.
— Ага.
— Уже страшно.
— Ничего не бойся. Я подумал, что сегодня мы не поедем в универ. Кино, кафе, каток, боулинг… Баня, бассейн. Если начнем с последних вариантов, получишь приз.
Демид покосился на мои ноги, явно представляя меня в купальнике. Уж слишком у него взгляд красноречивым стал.
— Каток?
— Угу.
Ой, теперь я знаю, что значит выражение «потухший взгляд». Мужская ухмылка тоже куда-то исчезла.
— Можем и туда.
— Но ты не хочешь.
— Представь себе, о другом думал.
— Ты меня удивляешь. И давно ты начал делать то, чего не хочешь?
— С того времени, как однажды зашел в кафе, увидел там ту, которая не давала мне покоя несколько лет и которая в последнюю нашу встречу угрожала мне отрыванием конечностей, если я еще раз попадусь ей на глаза.
— Да-а. Было такое. Но ты все равно попался.
Уголки его губ приподнимаются.
— Попал. Я попал.
— Звучит круто!
— Не думал, что когда-нибудь скажу тебе это, но да… Круто!
Я не могу устоять и тянусь к нему, чтобы быстро чмокнуть в щеку и тут же вернуться на место. В дороге все-таки. Но и сдержаться не смогла. Меня распирало от нахлынувших эмоций.
— А я тогда подумала, что мой кошмар вернулся, — со вздохом вспоминаю нашу встречу. — Только-только начала забывать о Покровских, и тут мама говорит о свадьбе, а затем и ты появляешься. Блин, когда ты высадил меня фиг знает где, я несколько раз прокляла весь твой род. Если на тебя гиря упадет, не обижайся.
— Гиря?
— Ага, — киваю в ответ. — Или сразу дом. Прям на тебя. Многоэтажный. Пока ехала в чертовом автобусе, я в красках представляла, как ты будешь мучиться. А потом еще универ… Вообще, не понимаю, зачем тебе было надо меня публично казнить.
Демид едва заметно напрягается.
— Не казнить. Когда узнал, что ты с какой-то девчонкой сцепилась, захотел увезти тебя подальше от нее. Не хотел, чтобы тебя кто-то обидел.
Ого.
— И оставлять тебя там не собирался. Все так резко произошло, потом уже было глупо возвращать тебя назад.
Я тыкаю пальцем в его плечо.
— Если я когда-нибудь выкину тебя на остановке, без обид, ладно? — смеюсь, представляя Демида в общественном транспорте, с тридцаткой мелочи в руке. Если ему на ногу наступят, он из окна выпрыгнет или разломает автобус? — Подожди, мы и правда не едем в универ?
— Ты ведь умеешь кататься на коньках или мне придется тебя этому научить?
Эй, это вызов?
Я его принимаю!
— Все я умею. И даже лучше тебя.
Чего там уметь? Встал и покатился. Это же легко. Проще только соленый огурец.
Я ошиблась. Облажалась. Опозорилась.
И это я еще от бортика даже на сантиметр не сдвинулась. Вцепилась в него, как за спасательный жилет, и никакие высшие силы не заставят меня отпустить руки.
Не-не-не. Мне тут хорошо и комфортно.
— Дай руку, — нахально улыбаясь, брюнет протягивает мне ладонь. — Давай же. Ты умеешь. Лучше всех катаешься. Ты на льду такое можешь, что никто не может.
