прямо на остановке.
Я не ожидала услышать такую новость. Провела ладонью по спутанным волосам и растерянно спросила:
— А можете сказать, в какой больнице она лежит?
— Вам не разрешат ее навестить, — подозрительно прищурилась девушка.
Наверное, сама судьба давала мне знак, что не нужно встречаться с этими людьми, но я упорно продолжала настаивать:
— Пожалуйста… В какой она больнице?
Не знаю, почему я так захотела туда попасть. Иногда бывает, что умом понимаешь — не надо этого делать, а все равно делаешь. У меня сейчас было то же ощущение. Я продолжала игнорировать доводы разума и надеялась, что девушка все расскажет.
— Ну, в нашей, самой ближайшей… — машинально пробормотала она, а потом спохватилась: — А вам зачем?
— Спасибо.
Я бросилась вниз по ступенькам, не решившись дождаться лифт, который уже кто-то вызвал, опередив меня. Боялась, что начнутся расспросы. А сказать правду я не смогу.
«Мама»… Значит, эта девушка — моя сестра? Мысленно я пыталась найти сходство, но, увы, плохо запомнила черты ее лица. Видимо, из-за волнения. А в душе все равно шевельнулась обида. Почему одного ребенка мама выкинула как дырявый пакет, а второго оставила и отдала всю любовь? Одного обрекла на страдания, а другому подарила счастье?
Я уже начинала злиться на себя за то, что копаюсь в прошлом, ковыряю старые раны. Теперь же болит, вот там, в душе, сильно болит, и вместо того, чтобы забинтовать рану, я даю ей загноиться. Встретиться с матерью значит полоснуть нарыв ржавым гвоздем… Не нужно этого делать. Надо забыть. Уехать и продолжить жить в целительном неведении. Ну отказались — ну и фиг с ними. Зачем знать причину? От этого же ничего не изменится. Прошлое не вернешь, я не стану чьей-то дочерью… Да ну это все!
Колкие капли хлестали по лицу, скрывая слезы. Я уже не ощущала ни озноба, ни холода. Просто хотелось поскорее уйти отсюда. Села в машину и на вопрос шофера ответила:
— Домой.
Вернее, собиралась ответить. Вместо этого попросила довезти до ближайшей больницы и зажмурилась, когда автомобиль тронулся с места.
Только что я совершила самую большую глупость в своей жизни. И уже начинала об этом жалеть.
Глава 19
— Девушка, с вами все в порядке?
Я не сразу услышала вопрос. Не сразу его осознала. Просто вошла в холл и невидящим взглядом уставилась в стену, выкрашенную бледной краской. Наверное, со стороны это выглядело странно. Стоит себе девушка, смотрит куда-то, минуты проходят, а поза не меняется. Кто-то даже задел плечом и буркнул сбивчивые извинения, а я не обратила внимания. Словно находилась здесь и в то же время в какой-то параллельной реальности. Мыслями где-то далеко.
— Эй, вы слышите?!
Меня кто-то теребил за плечо, настойчиво возвращая к действительности. Обернулась и увидела медсестру, которая недоуменно хмурилась.
— Простите, задумалась… — пролепетала, с трудом шевеля языком. — А не подскажете, где здесь реанимация?
— В соседнем здании, — недовольно пробурчала медсестра и отвернулась на чей-то оклик.
На ватных ногах я последовала к выходу, раздумывая над тем, что скажу. Ясно как день, что меня туда не пустят, ведь по документам я для этой женщины никто. Совершенно посторонний человек.
Дверь скрипнула. Сырой ветер ударил в лицо, напоминая, что на дворе поздняя осень. Я застегнула верхние пуговицы пальто и огляделась в поисках нужного здания. Мысленно вздохнула. Эх, была не была! Прорвемся. Правда, очень скоро моя напускная уверенность лопнула, как мыльный пузырь, а сердце застучало сильно и оглушительно. Казалось, на бешеный стук сейчас сбежится все отделение. Но к счастью, это были всего лишь страхи. Внутри здания царила тишина — давящая, тяжелая, как и сама атмосфера.
Добредя до сестринского поста, я начала неуверенно переминаться с ноги на ногу, не зная, с чего начать, каким образом попасть в палату. Хотелось хоть одним глазком взглянуть на ту, которая дала мне жизнь. Взглянуть и… уйти навсегда.
— Вы к кому? — послышалось строгое.
Ко мне подошла медсестра в аккуратном белом халате. От волнения я даже толком ее не разглядела.
— К Шишковой Валентине Николаевне.
— А кем вы ей приходитесь?
Я помедлила с ответом.
— Племянницей.
— Простите, но мы пускаем в реанимацию только близких родственников, к коим вы, к сожалению, не относитесь. Поэтому…
— Пожалуйста, всего пять минут! Это очень важно! — попросила я, на ходу придумывая правдоподобную историю. — Поймите, я приехала издалека, и, если ее не увижу, не смогу спокойно вернуться домой. У меня сердце не на месте! Всего пять минуточек, прошу вас! — я молитвенно сложила руки.
Медсестра закатила глаза. Прошло несколько секунд, прежде чем она ответила, а они для меня показались вечностью.
— Ладно. Ждите, — шепнула и куда-то скрылась. Уф, меня не выгнали, значит, есть надежда! Я машинально опустилась в потертое кресло — ноги не держали, — и, нервно переплетя пальцы, принялась ждать. Интересно, как она выглядит — та, что лежит сейчас за стенкой? Мы похожи или нет? Что я почувствую, когда увижу ее? Ненависть, безразличие, тепло? Скорее всего, безразличие, ведь эта женщина чужой мне человек…
Завидев вернувшуюся медсестру, я вскочила с места.
— Проходите, но только на пять минут, — неохотно бросила она и открыла дверь в палату. Затаив дыхание, я переступила порог. Первое, что бросилось в глаза, — это пустые соседние кровати. Пациент только один…
— Пять минут, — напомнила девушка и исчезла за дверью.
Прислушиваясь к ее затихающим шагам, я мысленно уговаривала себя взглянуть на больную. Но ноги примерзли к полу, было трудно пошевелиться, я словно впала в оцепенение. «Я должна посмотреть на нее, должна это сделать», — билась мысль в голове. Наконец мне удалось совладать с эмоциями. Подняв голову, я глянула на женщину.
Мертвенно-бледное лицо и темные круги под глазами пугали. Еле заставила себя задержать на ней взгляд, надеясь найти хоть какое-нибудь сходство, подтверждающее родство. Да, пожалуй, нижняя часть лица — линия губ и подбородка — у нас одинаковая. Видимо, это и вправду моя мама… Да
