я обычно преуспеваю, немного флирта, немного шарма, никакой глубины вообще. Но сегодня я знаю, что она пуста. Бессмысленна. Я не хочу смеяться над поп-культурой или комментировать погоду. Я хочу знать, что движет этой красивой женщиной, и я хочу узнать все это, проводя пальцем по нежной коже ее бедра, вверх… под юбку… и еще выше, пока не выясню, носит ли она все еще белое кружево.
— Это место очень напоминает мне город, в котором я вырос. Wildrose, — говорю я, делая поворот в Блисс.
— Я никогда не думала, что ты парень из маленького городка.
— Как я уже сказал прошлой ночью, ты многого обо мне не знаешь. — Я указываю на кафе под названием «Хорошие начала».
— Держу пари, что человек, которому принадлежит это место, знает имена всех своих клиентов и запоминает их заказы. Магазин моей мамы находится рядом с таким же кафе.
— Твоей мамы…? — Анжела наклоняет голову, и я хихикаю. Структура моей семьи сбивает с толку.
— Амелии. Моей приемной мамы, — уточняю я, глядя на своего Ангела. — Когда мы были маленькими, мы начали с того, что называли ее мамой-Амелией, которая со временем стала мамой, а затем перешла на обычную старую маму.
Мягкая улыбка Анджелы говорит о том, что она одобряет эту историю.
— Что за магазин у твоей мамы?
— Ты будешь смеяться.
— Я не буду.
— Держу пари, что будешь.
— Я принимаю это пари, — говорит она с вызовом в глазах. — Если я выиграю, я выберу, что мы будем делать сегодня.
— А если я выиграю?
— Тогда выбирай ты.
Я поднимаю бровь. Она ни за что не выиграет этот поединок. Я люблю маму до смерти, но она не обычная. Повзрослев, я принял ее взгляд на жизнь как факт, но слишком часто люди видят в ней шутку. Кульминационный момент. Клише. У меня, маленького, было немало проблем, защищая ее, пока она не усадила меня, чтобы объяснить, что ее не волнует, что люди думают о ней, и я тоже не должен.
Я пытался взглянуть на это с такой точки зрения, но моя защитная полоса слишком глубока.
— Мама владеет магазином под названием Woo-woo Wildrose. Он сосредоточен на эфирных маслах, целебных кристаллах, позитивности и духовности. — Краем глаза я наблюдаю за реакцией Анджелы.
Ее глаза расширяются, и она поджимает губы, но в них нет и намека на смех.
— Я должна признать, что это не то, чего я ожидала от кого-то вроде тебя.
Я хмурюсь, замедляя шаг, чтобы дать пожилой паре больше времени на пешеходном переходе. Они останавливаются, чтобы помахать и Анджела отвечает тем же жестом, ее глаза сверкают, как у истинного романтика, когда она берет их сцепленные руки.
— От кого-то вроде меня?
— Ты не совсем свободный, нежный дух с украшениями и длинными волосами. И ты сказал мне, что мой взгляд на счастье звучит как мотивационное настенное искусство, а не как очень хороший совет, которым оно является.
Я ворчу в ответ, потому что ненавижу, когда меня судят. Она не знает меня достаточно хорошо, чтобы решить, кто я такой.
— О, да ладно, Гарретт. — Анджела с раздраженным вздохом толкает меня в плечо. — Я здесь достаточно долго, чтобы знать, что этот хмурый взгляд и пульсирующая челюстная мышца прямо здесь означают, что мне удалось тебя разозлить.
— Я не раздражен.
— И я на это не куплюсь.
— Ты не знаешь, спокойный я или нет.
— Прости, но посмотри на себя. — Анджела ерзает на своем сиденье, когда мы сворачиваем с главной. — Ты носишь брюки на пляж. Это говорит тебе, как о свободном духе?
Я издаю смешок, бросая взгляд в ее сторону.
— На мне то, что я упаковал с собой. Как и ты.
— Прекрасно. — Она вскидывает руки. — Я беру свои слова обратно. Ты самый спокойный человек, которого я когда-либо встречала. А сейчас о том пари, которое я выиграла. Этот день мой, Дурачок.
Анджела выглядит такой гордой собой, что я уступаю без боя.
Почти.
— Дурачок? Ты действительно только что назвала меня Дурачок? — Я крепче сжимаю руль, чтобы остановиться себя от того, что положил руку ей на колено.
— Да, сэр, я это сделала. Есть проблемы с этим? Дурачок?
— Это что-нибудь изменит, если я скажу да?
— Ты знаешь, что это не изменит ничего.
— Я так и думал. — Я закатываю глаза и качаю головой. — Что первое на повестке дня?
Анжела прикусывает нижнюю губу. Ее глаза отворачиваются, когда она думает, затем она поворачивается ко мне со злой усмешкой.
— Ты когда-нибудь был в буги-бординге?
Я морщусь.
— Нет, с тех пор, как я был ребенком.
— Видишь! То же самое! Это то, что мы собираемся сделать сегодня.
Буги-бординг. Она, должно быть, шутит. Верно?
— Мы здесь, ведем переговоры о многомиллионной сделке, а ты хочешь поиграть в океане на кусочках пенополистирола.
— О нет. Мы в пузыре времени, помнишь? Ты просто мужчина, а я просто женщина, и мы пытаемся решить, нравится ли нам вообще быть вместе. Что может быть лучше для этого, чем играть в океане?
Я смеюсь над абсурдностью этой идеи.
— Я не совсем одет для этого.
— Мы проезжали мимо магазина. — Она поворачивается, указывая нам за спину. — Вот что заставило меня задуматься об этом. Мы купим несколько дешевых костюмов. Возьмем доски для буги-вуги. Пойдем на пляж.
Черт.
Анджела выиграла пари честно и справедливо, но это не значит, что мне это должно нравиться. Я сжимаю челюсть и ищу место, где можно развернуться.
— Не смотри так расстроенно, капитан Сварливые Штаны. Это твой шанс доказать, насколько ты свободен и спокоен. В качестве бонуса, держу пари, твоя сестра никогда не поверит, как тебе было весело, когда ты ей расскажешь.
Я паркуюсь, и мы направляемся в магазин. Анджела направляется прямиком к плавкам, и я следую за ней, качаю головой. Она гудит от возбуждения, улыбается так, словно завоевала весь мир. Это мило, в «просто освобожден из психушки» вроде как.
— Женское отделение вон там. — Я указываю на манекены в бикини, выстроившиеся сзади у стены.
— Правильно. Но если я позволю тебе выбрать, что тебе надеть, у тебя получится что-нибудь скучное, вроде этого. — Она перебирает вешалки и останавливается на простых черных плавках.
— Может быть, ты знаешь меня лучше, чем я думал. — Я тянусь к ним, и она отдергивает их. — Это идеально. Отдай их мне.
— Но что в этом забавного? — Анджела выгибает бровь и продолжает поиски, пока не находит светло-голубую пару, покрытую ярко-желтыми резиновыми уточками. — Вот эти. Это весело.
— Это смешно.
— Я рад, что ты согласен.
