наслаждения.
— Не надо, — прошу его. Понимаю что задумал. — У меня…
Я не привыкла быть слабой. Принимать поражение, но сейчас…
Переступаю через себя и тихо выдавливаю:
— Всё болит. Между ног. Пожалуйста, давай послезавтра? Или если тебе совсем невтерпёж…
Я останавливаюсь, поджимаю губы. Сказать не могу, что лучше член в рот возьму, чем вот именно сейчас трахаться.
А парень словно не слушает меня. Пребывает в своём каком-то мире. Пальцами отодвигает ткань вниз, выпуская левую грудь наружу. И наклоняется. Проходит по твёрдой бусинке языком.
Я шумно выдыхаю и поднимаю голову, чтобы не видеть этого. И слова вымолвить не могу. Бесполезно. Любой вопрос он проигнорирует. А слова — засунет мне обратно глубоко в горло. Языком.
Арчи внезапно прикусывает сосок и я, не выдерживая, шиплю на него:
— Аккуратнее.
А он усмехается.
И действительно не понимаю, что он пытается сделать. Ещё хуже? Довести меня до ещё большей истерики? У него это получается.
— Перестань, — прошу его и дёргаю руками. Но нет. Его язык обводит ареолу, прижимается к ней губами.
А ладонь, которую я упустила из виду опускается мне между ног. Не проникает под ткань. А трёт предательскую точку через колготки и кружевные трусики.
— С чего я должен это делать?
— Я-я… — заикаюсь, прикрываю глаза не знаю что ответить.
— Вот и молчи. Принимай, кхм, награду за твою послушность. Раз уж я могу не могу вставить в тебя — берегу свою игрушку от сколов и трещин, буду искушать и смотреть как ты кончаешь.
Как же я благодарна, что перегородка между нами и водителем сейчас поднята!
Иначе я бы задохнулась от смущения!
— А можно мне другую награду? — всхлипываю, когда комок нервов посылает тот самый импульс вниз живота. Где становится тепло. Очень-очень.
— Наглеешь.
И снова кусает.
— Здесь я выбираю приз.
Арчи внезапно отстраняется, отпускает мои руки. А я вновь стреляю в него слегка затуманенным взглядом. На меня сейчас так стресс влияет? Возбуждение накатывает волной. От одних только поцелуев и покусываний.
Поэтому не останавливаю Арсанова, когда он хватается ладонями за край колготок. Есть ли смысл? Он быстрее меня в окно выкинет, чем послушает.
И я не сопротивляюсь.
Выжидающе смотрю на то, как парень рвёт многострадальный капрон.
Глава 20
Арчи
Ладони сами превращаются в кулаки, сжимаясь от того, что вижу.
Я даже чуть не срываюсь места, чтобы забрать девчонку из этой комнаты. Но только разворачиваюсь, когда Волков пригвождает рыжую к столу, как меня останавливает Стас.
— У тебя биполярка? — насмехается. — Сначала сам соглашаешься на всё это. Даже в полицию приходишь. А сейчас хочешь всё разрушить? Бить начнёт — тогда остановим.
Я стискиваю зубы. Слышу их скрип и останавливаюсь. С нетерпением смотрю на то, Как Слава открывает губы и что-то говорит Диане. Та только плачет, что-то кричит. Я не слышу. Комната эта специальная. Чтобы диалоги чужие не проскальзывали. Условие Волкова.
Я согласился. Не вижу проблемы.
Но отчего-то мне хочется услышать, что он говорит ей. Раз она роняет слёзы. Дрожит как оленёнок перед охотником с ружьём, что целится в неё. И это, сука, мне не нравится.
С каких пор жалость появилась? Пришла откуда не ждали.
Увидел ее, перед тем как она в эту комнату зашла, и почувствовал укол вины.
Я! Укол вины! У Арсановых это чувство автоматом отрубается при рождении. Настройками не предусмотрено.
Но она боялась. Жутко. Я никогда не видел такой тревоги, страха. Хотя столько людей видел по жизни. Мёртвых. И живых, что умоляли о пощаде.
Я не люблю убивать. Делаю это редко. Очень. Только когда настроение плохое.
Но без повода — никогда.
Но услышав и увидев её тело, покрытое в некоторых местах шрамами… Познал такую злость, которую никогда не чувствовал. И убивать захотел. Её в том числе. За то, что чувство это вообще пробудила.
У неё много шрамов. Видимых — четыре. Но есть те, которые бледные-бледные. Не присматриваясь — не заметишь. Но стоит провести рукой — на нежной коже ощущаются рубцы и впадины.
Везде. Даже во внутренней части бедра.
У меня было много времени рассмотреть её. Особенно там. В кровати. Я видел всё. И это даже вызвало жалость.
Следовало проигнорировать просьбу Волкова. Но я этого не сделал. Понял, что жертвую своим планом и прихотями. Всё не так.
Сейчас он должен ощупать её, вызвать истерику. Понять, что она уже не целка. Разозлиться. И поторопиться.
Но я не ожидаю того, что он делает. Душит ту, которой одержим. Именно одержим. Я
долго узнавал, копал инфу на эту девицу. Был в курсе, в каких отношениях они находятся.
Хотя стоит ли удивляться этому, когда я видел те рубцы? Нет.
Но меня злобой охватывает.
И я не выдерживаю. Срываюсь с места, открываю двери соседней комнаты, влетаю в переговорную. Оттаскиваю мужика от Валевской и пригвождаю того к стене.
Взбесил!
И у нас был уговор. Он её не трогает. Она не нужна мне мертвая. Живая — да. И желательно с желанием жить и идти против Волкова.
Пришходиться вмешаться.
Именно поэтому теперь сажаю её в машину и наблюдаю за тем, как она трясётся в углу.
Я просто представил на её месте Еву. Ту, ради которой всё это делаю.
Они чем-то похожи между собой. Обе натерпелись от своих бывших.
И это, сука мне дико не нравится.
Поэтому хватаю девчонку за ногу и опрокидываю на сиденье.
Есть у меня один действенный метод как избавиться от негатива и прийти в себя. Секс. Возбуждение. Похоть. Они заволакивают сознание, отключают мозг.
Даже у таких сучек, как Диана.
Пусть
