Но она осталась. У нее две недели отпуска, и она собиралась использовать их на полную катушку.
Кроме того, Дана гордилась собой, очень ответственной, надежной журналисткой. Она дала согласие сделать материал. А Дана Бивенс всегда была одержима мыслью никогда и никого не подводить, особенно себя. И она не собиралась становиться другой.
Да, она ненавидела этот город и воспоминания, с ним связанные, но она не позволит себе пожалеть о том, что вернулась.
Однако, направляя машину к гостинице, Дана почувствовала комок в горле, а на глаза навернулись слезы. Все будет в порядке, поклялась она себе. Она распакует вещи, встанет под душ, а потом пойдет пообедает.
Завтра она возьмется за дело.
Одетая в длинный шелковый восточный халат, застегнутый донизу, Вида Лу спустилась по винтовой лестнице в особняке Динвидди. Она направлялась в свой офис, расположенный в задней части дома. Войдя в офис, она быстро подошла к письменному столу, на котором ее ждала чашка горячего кофе.
Деньги. Ничто не способно сравниться с ними. На них можно купить все, даже Янси Грейнджера. Ее глаза устремились в открытую дверь, где в приемной висел огромный портрет Альфреда Динвидди при полном параде и во всем блеске славы. Она подумывала перевесить изображение покойного мужа, но потом решила оставить.
Слишком многим она обязана ему. Вида Лу подцепила его, мультимиллионера, последнего из старинного рода Виргинии, когда ему было уже за семьдесят, и с больным сердцем ко всему прочему. Возможно, свою роль сыграл и ее сексуальный аппетит, но Динвидди умер от сердечного приступа в считанные месяцы, правда, этого времени хватило ему, чтобы изменить завещание, по которому он все оставлял ей.
Вида Лу послала портрету воздушный поцелуй, села за стол и сосредоточилась на списке неотложных дел. Как председатель фонда по сбору средств для женской больницы, она планировала уже совсем скоро собрать необходимые деньги. Ее любимый проект…
Она улыбнулась себе. Нет, не сам проект она любила, а доктора, который должен запустить его. Она доведет дело с больницей до конца. А концом этим станет Янси Грейнджер.
Она была влюблена в него, он уже провел одну ночь в ее постели. Какая была сказочная, феерическая ночь! То, что он не прикоснулся к ней с тех пор ни разу – а прошло уже шесть месяцев, – совершенно не важно. Однажды она уже отведала его тела и не сомневалась, что насладится им в скором будущем в полной мере.
Но Янси Грейнджер думал иначе.
– Это было ошибкой, – сказал он ей, вылезая из ее постели.
Она похолодела, но продолжала наблюдать за его рукой, потянувшейся за джинсами. Он оделся.
– Ты не смеешь так думать.
– Меньше всего я хотел бы обидеть тебя, но…
– Тогда не надо, не говори ничего. – Вида Лу услышала нотку отчаяния в своем голосе и возненавидела и себя, и его за это.
– Ты же знаешь, что нельзя смешивать бизнес с удовольствием.
– Как ты можешь такое говорить после нашей ночи?
Он снова посмотрел на нее, глаза его стали темными и непроницаемыми.
– Этого не должно было случиться, – настаивал он.
Ей хотелось залепить ему пощечину.
– Слушай, я клянусь, что мы больше не переступим эту черту. Я хочу, чтобы все было как прежде, и давай останемся просто друзьями.
– Хорошо, я буду тем, кем ты скажешь, – прошептала она, заталкивая поглубже свой гнев и усмиряя гордость. Потом, протянув руку, она добавила: – Но мне хочется только одного: чтобы ты без перерыва трахал меня.
– Я же сказал тебе: такое больше не повторится. – В его голосе отчетливо слышалось презрение.
Сначала Вида Лу разозлилась на него, да так сильно, что готова была воткнуть хирургический нож в его черное сердце. Но она остановила себя, понимая, что существует много других способов, чтобы добиться желаемого.
А она хотела, чтобы Янси Грейнджер был не только любовником, но и мужем. Поэтому она решила подыграть ему и подождать, пока в нем не проснутся чувства. В конце концов, он ее не отвергнет. Янси прозреет и вернется к ней, стоит ему только собственными глазами увидеть кучу денег, которую она соберет для его больницы. И он снова обратит на нее внимание.
Однако его упрямство утомило Виду Лу. Он отказывался прикасаться даже к ее руке. Она действительно старалась обуздать свой сексуальный аппетит и играть по его правилам, но это ей уже надоело. Временами – как сейчас, например, – желание увидеть его было настолько сильным, что не было сил бороться с ним. И она решила ему позвонить.
Вспотевшими руками Вида Лу открыла ящик стола и достала зеркало: ей хотелось убедиться, что она прекрасно выглядит. «Отлично», – подумала она с улыбкой, поправляя обесцвеченный белокурый завиток.
Никогда еще она не чувствовала себя лучше, чем сейчас, и, кажется, никогда не выглядела лучше.
В груди у доктора Янси Грейнджера все сжалось. Маргарет Дэвенпорт была одной из его пациенток, которую он наблюдал в течение нескольких месяцев. Настойчиво и регулярно прилетая из Калифорнии, она твердила, что он – результат ее молитвы.
Но в такие моменты, как сейчас, он ненавидел свою работу.
– Ну, доктор? – спросила она нежным, полным надежды голосом.
Он сел за стол, сцепил пальцы и сказал:
– Боюсь, у меня плохие новости. Ваши яичники в очень плохом состоянии.
Ее глаза расширились, рука метнулась ко рту. Он услышал, как она вскрикнула.
– Вам необходима операция. Мне очень жаль, – сказал Грейнджер.
– Вам очень жаль! – закричала она. – И это все, что вы мне можете сказать?
– Я знаю, как вам тяжело. Мне тоже…
Она стукнула себя по колену.
– Как такое могло случиться? Вы мне сказали, что должно быть улучшение! А еще говорят, что вы способны творить чудеса! – Она разрыдалась.
Янси поднялся из-за письменного стола, обошел его и встал рядом с ней. Он попытался ее утешить:
– Это не конец света, Маргарет. Вы можете усыновить…
Она подняла голову, ее взгляд резанул его по сердцу, как осколок стекла.
– Да иди ты к черту!
Прежде чем он смог произнести хоть слово, она бросилась к двери и с грохотом захлопнула ее за собой.
Янси не знал, сколько времени он простоял посреди кабинета, сердце колотилось, а голова гудела. Услышав стук в дверь, он, шаркая по-стариковски, вернулся назад к своему столу и сел.
Янси подумал, что это, вероятно, Броди Калхаун, шеф больницы, – именно его он меньше всего хотел сейчас видеть.
Через секунду стук повторился, уже громче. Он понял, что это не Калхаун. Тот стукнул бы разок, а потом вкатился бы.
– Войдите, – крикнул Янси.
Через порог кабинета переступил молодой мужчина в форме шерифа.
