- Стой, я сказала, вернись сию секунду!
Перелезет, я не сомневалась, поэтому опустила голову и побрела к ней, как на казнь. Потому что на мне был мамин костюм. Мы перевезли часть вещей, но почему-то это оказались зимние вещи, а коробки с летними не влезли в машину, и мама сказала, что мы займёмся этим на выходных, в понедельник я должна была приехать после работы к ней, я пообещала, но решила сделать вид, что забыла - не хотела с ней разговаривать, она иногда умела превратить досадную проблемку в катастрофу, если бы я к ней вчера поехала, я бы сегодня вообще никуда не пошла. И из двух зол я выбрала серую, полосатую и мешковатую - она, по крайней мере, молчала.
- Вернись немедленно, или я спрыгну!
- Иду, всё, - я подняла руки, сгорбилась и пошла быстрее.
Ирка стояла на пороге, в разных тапках, в трусах и с сигаретой, смотрела на меня ястребом - мне конец.
- Ты думала, тебе удастся меня опередить? - тоном болливудского злодея выдала она, смерила меня взглядом и медленно кивнула сама себе: - Снимай, ты в этом не пойдёшь. Никогда больше, только через мой труп.
- Ира, я не могу просто взять и перестать его носить, - мрачно призналась я.
- Перешей. Ткань нормальная, отдай в ателье, тебе из него конфетку сделают. У меня есть отличная швея, тут рядом, в подвальчике.
Мне тоже приходила в голову эта мысль, но позволить кому-то резать мамин костюм казалось кощунством.
Ира внезапно сделала хитрые глаза и загадочно пропела:
- Алис, слушай... а если так? - и указала пальцем куда-то вверх, я посмотрела - там ничего не было. И в тот момент, когда я опускала голову, Ирка ткнула меня в плечо сигаретой.
Я рот раскрыла от шока, глядя на пропаленный круг на границе рукава и плеча, прямо в шов, хирург грёбаный.
Ира изобразила наигранные круглые глаза, медленно прижала пальцы ко рту, издевательским тоном пища:
- Ой, какая я дура, как я могла!? Позволь мне загладить свою вину! Я заплачу, и даже не спорь, я должна это сделать, иначе я себе не прощу! - Сделала нормальный голос и приказала: - Снимай.
Я сняла - не идти же с дыркой. Мне было даже интересно, что она теперь сделает. Она сняла с вешалки свою куртку и протянула:
- На, на один день сойдёт. А вечером пойдём в ателье. А лучше вообще по магазинам. И не вздумай "быть скромнее", я тебя умоляю, будь сукой ещё сучее той суки! Выгонят значит выгонят, на тебе ипотека не висит. А позволять так с собой обращаться нельзя. Иди. Благословляю тебя на подвиги, мой рыцарь пиджака и фотошопа! - и чмокнула меня в щеку, заставив засмущаться, рассмеяться и всё простить. Она всегда делала за меня то, что я не могла. Не знаю, как я вообще когда-нибудь смогу жить без неё.
* * *
Дорога на работу мне очень нравилась - много неба, много зелени, рядом река, дорога почти пустая. Рабочие заводов, видимо, либо приходили раньше, либо не ходили пешком - по дороге пару раз проезжали автобусы с названиями фирм, я видела, как они забирали рабочих у метро. Сначала задумалась о том, чтобы попроситься с ними, но потом решила прогуляться - сейчас был тот волшебный период мая, когда Питер забывает о своей мрачной репутации. Весь мир вокруг как будто пел что-то весёлое на своём непонятном языке, но ритм ощущался, деревья спешили расти, цветы расплёскивали аромат без чувства меры, птицы звали друг друга размножаться. За спиной раздался рокот мотоцикла, и мои мысли тоже резко свернули в сторону размножения.
Ирина не специально вчера задницей виляла, это автоматически включается.
Я честно пыталась бороться, но бёдра жили своей жизнью, с удовольствием ловя ритм мелодии, в которую складывались птицы, ветер, каблуки и мотоцикл.
Он обогнал меня, и сердце опять прошило сладким ужасом - грёбаное зеркало заднего вида, он обязан в него смотреть, но я-то не обязана, почему я это сделала?
Мотоцикл свернул за угол и замолчал, я в который раз попыталась запахнуть на груди куртку - естественно, она на мне не застегнулась, мы с Иркой были одного размера только в плечах, больше нигде. И куртка - не пиджак, в офисе мне придётся её снять, а под пиджаком у меня была белая водолазка, и я только сейчас задумалась о том, что она какая-то слишком обтягивающая.
Я не буду скромнее, Люда, прости.
* * *
Я была уверена, что в кабинет поднимусь позже него, и удивилась, когда дверь оказалась заперта. Остановилась у стены в замешательстве, посмотрела на телефон - без пяти девять.
Со стороны лестницы раздались шаги, у меня от них замерло всё внутри, как будто свело судорогой все органы, паника накрывала желанием сбежать, я осмотрелась - длинный коридор упирался в стену с одной стороны, с другой ко мне приближался Михаил, занимающий весь коридор, как будто припирал меня к стенке.
Чем ближе он подходил, тем ниже я опускала голову, но когда шаги остановились напротив, мне пришлось на него посмотреть, это было бы ужасно невежливо, если бы я осталась стоять, уткнувшись подбородком в грудь, и даже, наверное, странно.
Я на него посмотрела, полсекунды, сколько смогла. Сразу же опустила голову - было ощущение, что смотрю на сварку, мир вспыхнул почти болезненной яркостью, после которой нормальный свет надолго остаётся тёмным. Прокашлялась и слабым голосом сказала:
- Доброе утро.
- Доброе. Ты нормально себя чувствуешь?
- Да, - и пожала плечами, как будто "нет". Он хмыкнул и открыл дверь, позвал:
- Алиса? - мне пришлось на него посмотреть, он показал мне ключ, потом кивнул на пожарный щит рядом с дверью: - Вот тут ключ лежит, внизу, этот замок не закрывается, его просто снимаешь вот так, и всё. Вечером обратно. У охранника тоже есть ключ, но мы его обычно не берём, это для домовладельца. У нас, кто первый пришёл, тот открыл. Я так понимаю, теперь это будешь ты. Жаворонок? - он усмехнулся, я кивнула, он открыл дверь пошире и с мрачноватым весельем вздохнул: - Я сова. А остальные голуби - как только сели, так сразу и уснули.
Я не сдержала смешок, тут же прикусила губу и с опаской посмотрела на Михаила - он улыбнулся и пошёл к своему столу, по пути включая чужие компьютеры. Здесь была общая сеть, и картинки для проектов не копировали, а просто ссылались на файлы в общем доступе, если компьютер с этим файлом был не включён, то файл не подгружался.
Мне хотелось постоять в дверях подольше, просто глядя на его спину в чёрной потёртой кожанке, у него были такие плечи, которых от человека с сидячей работой как-то не ждёшь. Но в коридоре за спиной застучали каблуки, этот звук был таким резким и наглым, что мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это, и я поспешила войти, как будто встретиться с ней даже на секунду позже уже было хорошо.
Мы вчера разговаривали по телефону с мамой, я извинялась за то, что не приехала, и оправдывалась тем, что очень устала и не захотела ехать через весь город, Иркина квартира от моей работы была в двух остановках, повезло, или может, я специально так искала. Я рассказала ей про Ирину, она посоветовала быть доброжелательнее, и даже научила хорошему упражнению, помогающему подружиться с человеком, который тебе не нравится, но с которым ты вынужден общаться. Суть была в том, чтобы подарить этому неприятному человеку воображаемый подарок, представить, что идёшь к нему и вручаешь букет, или мягкую игрушку, или красивую чашку, что-то такое, чему этот человек будет рад. И по идее, это формировало в подсознании связку между этим человеком и положительными эмоциями, а у этого человека вызывало ответные положительные эмоции. Надо будет попробовать.
В нашей комнате было пусто, я быстро прошла к своему дальнему угловому компьютеру, по пути включая чужие. За спиной Ирина желала Михаилу доброго утра, очень кокетливо и многословно, мне хотелось взять с пожарного щита огнетушитель и выпустить всю пену ей в пластилиновый рот.
Так, спокойно, надо взять себя в руки и представить подарок. Пусть будет букет. Красный, как её юбка, ей пойдёт, ноги у неё всё-таки что надо, жаль только, что это единственное, что в ней было что надо.
