Как оглаживает спину, даже по ногам скользит, а потом разворачивает, смотрит во влюбленное пьяное лицо, усмехается…
Данила подкалывает, Санта счастливо краснеет.
Конечно, не замкнулась.
Только дура замкнулась бы от такого.
Воду выключил Данила.
Он же первым ступил босыми ногами на пушистый ковер. Быстро просушил тело, прошелся ворсом по волосам. Подал руку Санте… По-джентельменски.
Потом сам же набросил на женские плечи полотенце, начал вытирать, давая Санте почувствовать себя «куклой дяди Дани» в лучшем значении этих слов.
Такие моменты она любила не меньше, чем когда он с ума сходит от страсти к ней. Нежность Данилы Чернова — это тоже её краш. В жизни никому не отдаст.
— Оживай, Сант. Опаздываем. Я пока кофе сварю…
И пусть в том, что сейчас она — не живая, не мертвая, виноват он сам, но когда Данила приказывает, закрепив полотенце на бедрах, Санта послушно кивает, поворачиваясь к зеркалу.
Уже в нем прослеживает, как мужчина движется по спальне, открывает дверь в коридор.
Оглядывается только там. Санте кажется, смотрит как-то пристально. По голым плечам бегут мурашки, пусть причин бояться нет…
Она улыбается, ожидая ответной улыбки, но Данила то ли не замечает этого, то ли жадничает. Отворачивается, идет в сторону кухни.
Обоим понятно, что он правда сварит кофе, высохнет, оденется и соберется раньше, чем она «оживет».
У них опыт.
Они вместе уже почти полгода.
Глава 2
Сборы заняли у Санты около получаса. Когда она вышла на кухню, полностью готовый Данила допивал свой кофе, листая новости на телефоне.
Не обделил вниманием её появление. Провожал взглядом до стола. Когда села, придвинула чашку, сделала первый глоток, благодарно улыбаясь, кивнул, отвечая.
В её голове было ещё немного туманно после их утреннего секса. У Данилы с этим всегда проще — он быстро переключается.
Несколько десятков минут назад вел себя так, что Санта в жизни не усомнилась бы: она — обязательное условие его существования. Данила скорее умрет, чем оторвется, недотрахав. А сейчас — спокойно сидит напротив, увлечен чем-то своим. Спокоен. Неспешен…
Она же смотрит, как указательный палец мужчины еле-еле скользит по экрану, прокручивая чей-то длинный пост, и вспоминает, как он же ласкал её кожу. По щекам бьет жар, колени непроизвольно сжимаются, Данила, будто чувствуя, снова вскидывает взгляд на её лицо…
Снова смотрит цепко. А Санте кажется, что её с поличным поймали.
Напротив — самый проницательный прокурор, который держит в кулаке её сердце, читает мысли… А потом хмыкает. Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы проникнуть ей под кожу. Прочесть, как книгу. Досконально изучить язык глаз.
Ещё прошлой весной Санта не поверила бы, что мужчина, которого она сама любила с детства, который учился у её отца профессии, которого она записала в кумиры, смирившись, что ей в жизни смелости не хватит признаться в своих чувствах, возьмет её на стажировку.
Что с его готовности просто по-человечески помочь в ответ на просьбу матери Санты начнется их история любви.
Что в итоге именно он станет её первым.
Примет её чувства. Даст им шанс.
Не оттолкнет по ненадобности или испугавшись серьезности, а рискнет попробовать.
Что сам же влюбится.
Что из просто трусливой умницы она станет его любимой женщиной.
Что для этого понадобится гора храбрости. Что она её в себе найдет.
Санта смотрела на Данилу, нежно пожирая. Он — эту жадность поглощая. Но в какой-то момент стал совсем серьезным. Первым оторвался.
— Пей, остынет…
Кивнул на чашку, приказывая, Санта ответила улыбкой. Потянула к губам. Сделала глоток. Повернула голову к окну, чтобы ускорить процесс.
Им действительно неплохо бы выйти побыстрей. Даниле нужно в офис. Ей самой — на пары. И нет никаких сомнений, что любоваться друг другом можно до бесконечности, но один из главных ресурсов, в которых они ограничены, — это время.
Об их отношениях по-прежнему известно только им. Они не съезжались, хоть и чаще проводили ночи вместе, чем порознь. Эта тема наравне с ещё несколькими Данилой уже поднималась. И пусть Санта образца июля ответила бы на любое его предложение, просьбу, да даже намек безоговорочным «да», Санта в декабре — уже немного другой человек. С другими страхами. Думать о которых сейчас не хочется.
Лежавший на столе телефон Данилы завибрировал. Санта вздрогнула, непроизвольно бросая взгляд на источник тревожного звука.
Была уверена, что Чернов тут же возьмет. Но шли секунды, а вибрация не унималась.
Санта в недоумении подняла взгляд на Данилу.
Который будто застыл. На экране чье-то имя. Этот номер забит в телефонной. Входящий звонок. А его палец замер над экраном.
Он не берет. Смотрит просто. Долго смотрит…
Потом же жмет отбой.
— Всё нормально? — вскидывает на Санту взгляд чуть резче, чем она ожидала. Смотрит остро, дальше — с прищуром…
И пусть Санта совершенно точно знает: на неё вот так смотреть не за что, но по коже проходится холодок. Ей бы сдержаться, но когда Данила закрывает глаза, мотает головой, а потом смотрит снова — уже адекватно, непроизвольно выдыхает…
Она тоже ловит его настроение. Она хочет, чтобы всегда оставалось хорошим. Её пугают перемены. Как-то так получается, что любые.
— Всё, как всегда.
Данила отвечает, Санта кивает, соскальзывая взглядом на телефон. Который снова звонит… На сей раз Данила скидывает быстрее — даже не глянув.
Переворачивает экраном вниз, встает из-за стола, идет в сторону мойки, споласкивает чашку…
Начинает говорить, находясь к Санте спиной:
— Мне деканат списки групп прислал, Сант…
Первым оглядывается Данила. Он же первым оборачивается. Тянет бумажные полотенца, вытирает руки. Выбрасывает, упирается о столешницу, смотрит серьезно, явно ожидая, что Санта тоже повернется. Скажет там что-то…
А у нее моментально заходится сердце. Становится стыдно. Страшно. Зло. Безнадежно…
— Что за списки?
