сжимает челюсть. А я нутром чую, что пришел он не с радостными новостями.
– Ребята, у меня для вас новость.
Все замолкают. Слушают. Ждут чего-то.
– С этой четверти у нас в школе будет работать педагог-психолог.
Вокруг поднимается гул. А Смирнов стучит ручкой по столу.
– Я не договорил. Сегодня на большой перемене она будет беседовать с вами по очереди. Поэтому не разбегаемся и все смирным строем чешем в двадцать шестой кабинет.
– Зачем нам психолог? – кто-то из класса все же решается подать голос.
Тот же вопрос в голове вспыхивает.
– Чтобы помочь вам пережить тяжелый период в обучении. Если вы забыли, у вас тестирование.
– Забудешь тут, – бурчит Глеб, щелкая ручкой.
– А у нас сбор на баскете, – довольно скалюсь.
– Вас отпустили, не переживайте.
Твою ж…
В коридоре раздается грохот, и в класс вваливается Ромыч. Третий из нашей святой троицы.
– Ого, кто это решил посетить наш урок? Роман Чумак, а что это ты так рано?
Не сдерживаемся и начинаем ржать с Глебом.
– Простите, Иван Степанович, там это... Машина сломалась.
– Проходи уже, опоздун.
Ромыч грохается на соседний ряд и с интересом смотрит за парту позади нас.
А меня потряхивает. Какого фига он на неё смотрит?
– Ого, каких красивых девочек к нам занесло. Лизунчик, познакомишь с соседкой?
– Чумак, блин, – шиплю и швыряю в него ручку.
– Все, понял, – поднимает руки вверх, но все равно одаривает новенькую похабной улыбочкой.
Ну все. Ему крышка!
Хотя с чего бы? Эта новенькая точно не для меня.
Снежа
В холле на большой перемене не протолкнуться. Стою в стороне от всех. Прокручиваю первый день.
Класс отнесся ко мне по-разному. Половина нейтрально, что меня радует.
Натыкаюсь взглядом на Лизу. Она о чем-то спорит с Ромой, кажется. Опоздун.
Хмыкаю при воспоминании о первом уроке. И тут же улыбка сходит с лица, когда мимо в тот самый кабинет проходит злющий Яр Бородин.
Взгляд карих глаз мажет по мне. Зубы сжимает, и сердце мое тоже… сжимается в тисках.
И непонятно, почему я на него так реагирую.
Но оттого, что он где-то близко, становится дурно. Хочется скрыться в дальнем углу, чтобы он не видел.
Он слишком агрессивный. Это сразу бросается в глаза, но почему-то меня защитил.
– О, а вот и наша калека, – опять этот Маркелов.
Стискиваю пальцы на костылях. Делаю глубокий вдох.
– Ой, Слав, она же живет со мной.
– Да ладно, не повезло тебе, Никочка.
Блонди надувает губы и пронзает меня пренебрежительным взглядом.
– А что поделать? Не стану же я устраивать скандал.
Хлопает пушистыми ресницами, а этот Маркелов чуть ли не слюни пускает.
– Славян, а может, нам стоит поближе познакомиться с нашей новенькой?
Моего обидчика хлопают по спине, и они делают несколько шагов по направлению ко мне.
По спине ползет холод. Отвлекаюсь на двух высоченных парней и пропускаю момент, как у меня из рук выдирают рюкзак и зашвыривают его в кабинет психолога.
– Да вы что творите?
Взвиваюсь, только вот костыли не дают ничего сделать.
Слышу гаденький смех Ники.
– Маркелов, твою за ногу. Зря я Яра остановил.
Сзади Маркелова вырастает Глеб, а я только рот открываю.
В кровь проникает шок. Ноги становятся слабыми.
Второй перехватывает меня за талию. Визжу, и меня так же зашвыривают в кабинет, как только что поступили с рюкзаком.
Больно падаю на попу и шиплю.
– Ярослав, я думаю, что нам нужно будет почаще встречаться. У вас на лицо все признаки агрессивного поведения.
До меня доносится крик Яра:
– Да какая, на фиг, агрессия? Вы думаете, что…
После моего эпического появления в кабинете повисает тишина. Только мне кажется, что мое сердце грохочет на весь этаж.
Уши закладывает от паники.
Громкий выдох Яра. И только что горящие глаза, натолкнувшись на меня, моментально тухнут.
– Добрый день. Ваше рвение встретиться со мной похвально, конечно, э…
– Снежана, – подсказывает Яр, не сводя с меня глаз.
– Снежана, но давайте я с вами побеседую после Ярослава. Выйдите, пожалуйста.
Перевожу взгляд на молодую девушку с темными длинными волнистыми волосами. Она смотрит на меня в ожидании, что я исполню её просьбу.
Да я бы и рада. Не выйти – выбежать. Но вот в полете костыли потеряла.
Беспомощно осматриваю пол кабинета в поисках такой необходимой опоры.
– Снежана?
– Где твои костыли?
Яр снова начинает хмуриться. А меня передергивает. Он впервые со мной заговаривает. И все мое нутро сосредотачивается на его хрипловатом голосе. Как будто он до этого долго кричал.
Внезапно все звуки вокруг проникают в подсознание. Я слышу, как за дверью кто-то кричит, и очень похоже, что после моего исчезновения в кабинете там началась потасовка.
– Что там происходит? – психолог взволнованно проходит по кабинету до двери и замирает.
– Так где костыли, Снежинка? – Карие глаза прищуриваются, посылая по телу порцию панического шока.
– Потеряла, когда меня сюда запихивали, – шепчу в ответ, но ком в горле мешает продолжить мысль.
– Запихивали? Кто? – в голосе сталь, а у меня в ушах звон оттого, что Яр злится.
– Ярослав, держи себя в руках, иначе я буду вынуждена… – встревает психолог, но парень словно не замечает её.
– Да пофиг мне, что вы там будете вынуждены сделать. Кто запихнул?
Снова яростный взгляд простреливает внутренности.
– Не знаю, – онемевшими губами шевелю.
Пытаюсь собраться в кучу.
– Да как ты… – возмущенно выдыхает психолог.
– Может, хватит мне мозги промывать, Екатерина Павловна? А? Вы видите, она идти не может. Она калека.
Это слово ударяет молотом в грудь. Задыхаюсь. Но он ведь прав!
Я просто калека, которая не в состоянии даже встать без своих костылей. Тогда почему это слово из его уст так жалит?!
Психолог переводит на сидящую на полу меня вопросительный взгляд. Приходится кивнуть.
Во рту разливается горечь. Я слабачка. В первый день так попасть.
Сглатываю комок. Опускаю взгляд, и в поле моего зрения появляются кроссы Ярослава.
– Давай. – Руки касается его горячая ладонь, и по коже током. – Пойдем.
– Так, ну это уже все границы переходит. Что там случилось?
Психолог распахивает дверь, пока Яр пытается осторожно поднять меня. Мне тяжело принимать помощь. От него.
Но больше
