Давай, дыши.
Его баритон поражает меня, как оружие, когда он говорит:
— Мы должны пообедать завтра.
Бум. Бум. Бум.
Я приоткрываю рот, а мое сердце колотится, словно в клетке. Я не знаю, что сказать, но этого и не нужно, потому что я слышу ответ сестры, произнесенный лирическим тоном:
— Конечно, Влад, я все устрою и отправлю тебе подробности по электронной почте.
Подняв взгляд, я наблюдаю за тем, как Влад обходит меня стороной, смотря и разговаривая с моей прекрасной сестрой.
Конечно же.
Конечно, он разговаривает с Дианой. Не со мной.
Я качаю головой. Смех клокочет в моей груди, но я подавляю его и стараюсь медленно и размеренно дышать полной грудью. Моя детская влюбленность во Влада всегда была тайной, таковой она и останется.
Глава 2
Через два месяца после «Игр В»…
— Ветровы ничего не предпримут, — говорю я отцу, но головная боль снова усиливается. Я сдерживаюсь от того, чтобы потереть виски́, и допиваю остатки водки в своем стакане.
Отец хмурит брови, принимая свое фирменное мрачное выражение лица. Даже в мои двадцать два года этот хмурый взгляд заставляет меня чувствовать себя так, словно мне девять, и меня поймали за тем, что я пинаю мяч в его кабинете, в который мне запрещено входить.
Раздражен.
Чертовски встревожен.
Разочарован.
У Юрия Васильева, моего отца, есть способ заставить вас почувствовать себя так, будто вы не приложили и минимум усилий, несмотря на то, что вы отдали ради достижения цели абсолютно все. Он прекрасно меня обучил, но именно это я никогда не смогу побороть внутри себя — отец до сих пор заставляет меня чувствовать себя ничтожеством, когда вот так — хмуро смотрит на меня со смесью раздражения и разочарования.
Зная, что мой ответ будет далек от совершенства, я продолжаю:
— Егор желает приобрести землю недалеко от границы. И все потому, что мы тоже заинтересованы ею. И его не переубедить, — выдавливаю я сквозь зубы. — Я потратил месяц, предлагая ему другие, более выгодные места под солнцем.
Но это ложь.
Я не предложил ему того, чего он хочет больше всего.
Отец с прищуром посмотрел на меня — единственный признак его настроения. Он знает, чего я хочу. Вопрос лишь в том, отдаст ли он это мне? Можно было бы подумать, что он в долгу передо мной после того, что сделал. Отец отослал моего брата. Изгнал его из нашей семьи и инсценировал его смерть. Избавился от него, когда мы больше всего в нем нуждались. Предполагалось, что у нас будет три головы, а не две. Отрубая то, кого он считал слабым звеном, он оставил нас в хрупком положении, причем в значительной степени.
Виктор был ценным приобретением. И моим гребаным братом.
Он не только уничтожал всех во время «Игр В», но и хорошо обучался. При большем усердии он мог бы стать великим, каким его и готовили.
Теперь он ушел.
Отправлен в Америку.
Поступив именно таким образом, отец обнажил свою собственную слабость. Несчастный случай. Неотслеживаемое убийство. Что-то, исписанное неряшливым подчерком моего отца. Послание нашему «королевству» о том, что он не только все видит и знает, но и не терпит провалов. Быть геем — это не только недостаток в глазах отца, но и предательство.
Мужчины из семьи Васильевых должны вступать в брак — традиционным способом — с семьями, которые укрепляют нашу власть. И хотя Нико был связующим звеном того, чтобы связать две могущественные семьи, он должен был жениться на Вике, а не на Викторе.
Этого позора допустить было категорически нельзя.
Как говорят в народе, подмел маленькую проблему, словно пыль, под коврик и двинулся дальше. Незаметно для своих врагов, которым сообщили о смертельном ранении Виктора в конце «Игр В».
Несмотря на мой гнев на отца, в груди я испытываю острую боль.
Это первый отцовский поступок, черт возьми, который он совершил за всю свою жизнь.
Он пощадил своего сына.
— Я надавлю на него. Правительственные чиновники у вас в кармане. Я пойду дальше Ветровых. Егор так или иначе откажется от этого участка земли. — Я откидываюсь на спинку кожаного кресла и начинаю собирать бумаги на своем столе, как будто мы только что согласовали дальнейший план.
Но мы оба знаем, что это далеко не так.
Должно быть, усталость и надвигающаяся старость отца дает свое, потому что он тяжело вздыхает — небольшой сигнал, говоривший о том, что я победил. Вика, может, и папина маленькая девочка, но она излишне склонна к манипуляциям, а наш отец терпеть не может непослушания или женщин, пытающихся играть в свои игры с мужчинами.
— Вика выйдет замуж за Ветрова, — ворчит отец и крепко стискивает челюсть.
Он ненавидит сдаваться. И почти никогда не сдается. Но он, как и я, видит картину в целом. Всегда продумывает на много ходов вперед.
— Егор слишком стар, — говорю я с ухмылкой.
Ноздри отца раздуваются, вспышка гнева вырывается на поверхность. Я, блЯдь, хочу запрокинуть голову назад и посмеяться от души над всем этим весельем. Похоже, отец слишком хорошо меня обучил. Я могу играть в его чертовы игры лучше, чем он.
— Егор — дурак. Я не допущу, чтобы моя дочь — Васильева — вышла замуж за мужчину, которому приходится носить штаны ниже своего прожорливого живота. У него нет никакой гордости, и я не допущу, чтобы он набрасывался на мою дочь, как дикий зверь во время брачного сезона, — кипит отец, охватываемый яростью. Сказать, что у Егора и отца есть свои разногласия, — это ничего не сказать. — Она лучше, чем эта свинья.
— А, понимаю. — Я выгибаю бровь, глядя на него. — Ну, Вика больше не может выйти замуж за Нико. — Наша сестра, несмотря на правила, тайно вступила в сговор со своим любовником, чтобы убрать нашего брата после его явной победы «Игр В». Нико, тоже участник Игр, прятался до самого последнего момента, чтобы нанести удар. Такой коварный ход, прямо из пьесы Вики. Однако Виктор нашел союзника — тощую, дерзкую девчонку, которая смогла поставить взрослого мужчину на колени только для того, чтобы перерезать ему горло, — и она спасла жизнь Виктора, ударив ножом Нико, когда он набросился на моего брата.
Но боль от предательства сестры подействовала на меня больше, чем я рассчитывал. С матерью, которая бросила нас и сбежала после рождения близнецов, и отцом, который правил железной рукой, оставляя нас на воспитание няням и слугам, у нас троих образовалась более крепкая связь, чем у большинства обычных братьев и сестер. Мы могли положиться только друг на друга, но это разрушилось в тот день, когда Вика решила, что ее гордость и собственные планы стоят больше, чем жизнь ее брата. В тот день она решила свою судьбу. Теперь она зовется моей сестрой только номинально.
— Нико был слаб, Влад, — шипит отец. — Она выйдет замуж за Вениамина.
Над этим заявлением мне хочется смеяться. Вениамину, может, и нравится играть с игрушками своего брата, но он их не ломает и уж точно ведет игр с моей сестрой. Никогда не играл с ней. Он знает, какой несносной предательницей является Вика. Вместо этого я бросаю отцу его слова обратно:
— Он лучше, чем эта… — Сука. Отец сужает глаза, призывая меня закончить предложение, чтобы хорошо отыграться на мне. Но поскольку мне нравится подшучивать над ним, я просто продолжаю, как будто не собирался называть нашу сестру отвратительной сукой: — Он лучше, чем его отец.
Отец сжимает свои губы.
— Так вот почему он тебе нужен, — говорю я, выпрямляясь в своем кресле. Я разминаю свою шею из стороны в сторону.
— Продолжай, — говорит он, в его тоне сквозит интрига.
— Мы оба знаем, что Вика мстительна, что на самом деле является преуменьшением. В тот момент, когда он разозлит ее, Вэн каким-то образом окажется с ножом в спине.
Отец рычит:
— Что ты предлагаешь нам делать?
Я хищно ухмыляюсь ему.
