– Все нравится. Идея – замечательная! Но между нами не должно возникать диалога. Понимаешь?
– Пока нет.
– Смотри. Диалог – это всегда переговоры. Зорин не может вести переговоры с уголовниками. Уверенность в себе и сила Зорина будут видны, если он не будет вступать в диалог.
– Почему?
– Ты же сам говоришь, после стольких смертей, что видел днем, он настолько уверен в своей правоте, он настолько уверен в себе, он настолько верит в себя, что он эту шваль просто не хочет замечать! Он молча поворачивается к ним спиной, ни на секунду не допуская, что может получить удар в спину или выстрел, или нож, и уходит. И первая часть сцены на этом заканчивается. Я вот так это чувствую.
Наумов прищурил левый глаз, пристально посмотрел на Обнарова.
– А что, давай попробуем. А дальше?
– Дальше шагов десять-двенадцать, Гордеев кидается на меня с ножом. Возникает короткая потасовка. Сделаем красиво, как репетировали. Потом Гордеев выхватывает пистолет. Точку ставит выстрел Зорина. Понимаешь, тогда выстрел логичен и оправдан.
– Давай попробуем, – повторился Наумов.
– Сева! – крикнул Обнаров Гордееву. – Давай пистолет. Погнали…
Кто-то настойчиво дергал Таю за рукав шубы.
– Девушка, девушка, можно вас на минутку?
– Что?
– Мы группу собираем, чтобы автографы у Константина Обнарова взять. По одному милиция не пропускает. Нам сказали, собрать фотографии, диски, вырезки из журналов и организованно предъявить. Тогда он все подпишет. Нас только четверо пока. Давайте к нам. Вам же тоже он нравится… Пожалуйста! – девчонки умоляюще смотрели на нее.
Тая улыбнулась.
– Хорошо.
– Светка, Танька, мы еще троих нашли! – радостно возвестили подружки.
– Давайте все вместе стоять будем. Девочки, не расходитесь! Сейчас съемку закончат, и все передадим. Я с милиционером договорилась, он Обнарову все передаст, – тоном командира рапортовала рослая толстушка Света.
Замерзшими руками девчонки любовно прижимали к груди прессу, диски, фото своего кумира и блестящими от возбуждения глазами ловили каждый его шаг, каждый жест.
Тая не удержалась, испуганно закрыла лицо руками, когда снимали «драку» между Кириллом Зориным и главарем «братков».
«Что же они делают? Как это можно?! Почему молчит режиссер? Почему не остановит это безобразие?! Он же покалечит Костю!» – в ужасе думала Тая.Неимоверным усилием воли она остановила себя, чтобы не броситься туда, к нему, не закричать, все же остатками помутившегося разума понимая, что это кино.
Два выстрела. Падающее навзничь тело «братка». Рев мегафона: «Стоп! Снято!». Обнаров легко поднимается, подает руку Гордееву. Тот, посмеиваясь, показывает отогнутый вверх большой палец, улыбаясь, встает. Оба обнимаются.
Тая облегченно вздохнула, качнула головой: «Шуточки у вас, мальчики!»
«На сегодня, к сожалению, съемка окончена. Всем спасибо», – каркает мегафон.
– Девочки, идемте, идемте за мной! – торопит Света.
Девчонки гурьбой суют в руки милиционеру драгоценные диски, журналы и фотографии.
– Нас восемь человек. Так и передай. Мы его очень-очень любим. Он такой классный! – рапортует Света.
Милиционер уходит и через какое-то время возвращается с подписанными не рукой Обнарова журналами, дисками, фотографиями.
– Деньги давай, – хладнокровно говорит он Свете. – По сотне с носа.
– Ты чего нам принес, Жилкин? Кто это писал? – грозно потрясая перед носом милиционера журналом, взревела Света. – Да, у меня дома восемь автографов Константина Обнарова, чтобы ты знал! Это почерк не его! Подпись не его! Константин Сергеевич! – вдруг закричала Света, заметив через плечо милиционера шедшего к машине Обнарова. – Константин Сергеевич, ваших поклонниц обманывают! Кто-то за вас ваши фото подписал! – она юркнула подмышку Жилкину, перепрыгнула через ограждение и побежала к Обнарову. – Пожалуйста, дайте автограф. Мы вас так любим! Вы такой клёвый! Мы замерзли. Мы все время на вас смотрели. Пожалуйста!!!
Видя, что Обнаров он такого неожиданного напора замешкался. Света победоносно махнула рукой:
– Девчонки, айда сюда! Он согласен!
Девчонки с визгом и восторженными криками ринулись к кумиру. Почему-то их было уже не восемь, а целая толпа. Чтобы устоять на ногах, Тая вынуждена была подчиниться толпе и толпа увлекла ее за собой.
Вмешавшаяся милиция пыталась утащить особо настырных девчонок за ограждение, но все попытки были напрасны. Восторженные особы приходили в себя только после получения заветного автографа. Именно тогда они позволяли отнюдь не любезно оттащить себя за ограждение, и в состоянии эйфории от встречи с кумиром парили между небом и землей.
Обнаров порядком устал от такого натиска. Замерзшие пальцы, державшие черный фломастер, побелели, на переносице между бровями залегла недовольная складка.
– У меня нет фотографии, пожалуйста, просто скажите мне, что любите меня и скучали… – услышал он откуда-то из-за плеча голос очередной поклонницы.
Он саркастично хмыкнул, обернулся, чтобы рассмотреть.
– Тая…
Обнаров в порыве радости обнял жену.
В номере было неуютно и холодно.
Тая в застегнутой на все крючки норковой шубе ходила по номеру туда-сюда и горячо выговаривала мужу:
– Костя, как ты мог?! Ты врал мне по телефону! «Тепло, уютно, кормят хорошо»! Сам сидишь в морозильнике, голодный, синий весь. Тут хочешь не хочешь, а начнешь пить водку! Я бы, если бы знала, обогреватель тебе привезла, электрическую плитку, продукты. Вот сейчас скажи мне, чем ты будешь кормить беременную жену?!
Он поймал ее за руку, притянул к себе, бережно обнял.
– Ну, хватит. Хватит, – он поднес к губам ее руку, нежно поцеловал. – Не ругайся.
– Как мне не ругаться? Ты врешь мне! Причем врешь мастерски!
– Мне ведь тоже есть что тебе предъявить.
– Непостижимо!
– Да. Почему ты не сидишь дома, черт возьми, а по бездорожью, в метель, в четыре месяца беременности, едешь на край света искать на свою симпатичную задницу приключений?! Ты о себе подумала? Ты о ребенке подумала? Тебе что врач сказал? Никаких стрессовых ситуаций, размеренный образ жизни, он тебе даже перелеты запретил. А в самолете просто нужно сидеть в кресле, там нет стрессовых ситуаций, там нет пьяных дураков на дороге, там нет лосей на дороге, там нет сугробов, где можно застрять и замерзнуть к чертовой матери! Машину ты водишь плохо, в машине ничего не понимаешь. Заглохнешь, мобильной связи по дороге нигде нет. Куда тебя понесло?! Сидела бы дома, в тепле и уюте, и не проверяла бы на прочность мои нервы!
