— О'кей, если вы хотите обсудить покупку моей собственности, давайте обсуждать покупку моей собственности, но для этого вам обеим придется умолкнуть, — сказала я нормальным голосом, отказавшись от намерения перекричать обеих миссис или начать ругаться как извозчик.
Я начала с тихих ничего не значащих фраз, и тактика сработала: Лидия и Элиза, как дети, вопившие во всю мощь легких, сразу замолчали, инстинктивно прислушавшись к тому, что говорит взрослый.
— Если вы в состоянии вести себя адекватно, давайте рационально обсудим вопрос о моей собственности, — продолжала я. — Если снова начнутся визг и крики, я выйду на улицу и предложу мой участок вон той соседке из домика с прелестной галереей.
Угроза подействовала. Женщины переглянулись и почти незаметно кивнули в знак согласия, обещая самое приличное поведение, только чтобы вожделенный участок не уплыл в руки соседки напротив. Что бы ни натворила еще не представленная мне третья сторона, ее проступки были куда серьезнее, чем разбитое стекло и невоспитанный пес.
Я начала с Элизы — все-таки она принесла шоколадный торт и не пыталась общаться со мной через губу. Пословица права: мухи слетаются на мед, а не на уксус.
— Итак, миссис Янкоу, каково ваше предложение?
Я не хочу этого делать, в душе взмолилась я, не желаю слушать, как они торгуются за мою бревенчатую крепость, как за курицу на базаре! Я не продам свой участок! Здесь в воздухе носятся стаи дизайнерских идей, да и мама кажется ближе…
Элиза шмыгнула носом, наскоро прикидывая что-то в уме. Мое предложение застало ее врасплох. Такого поворота миссис Янкоу не ожидала, когда по-соседски заглянула с тортом — совершенно, казалось бы, безобидный визит.
— Десять тысяч.
Лидия подготовилась лучше и не задумываясь предложила:
— Двадцать тысяч.
Закрыв глаза, Элиза вторично произвела мысленные подсчеты и медленно сказала:
— Тридцать тысяч. Лидия не сдавалась:
— Сорок тысяч.
Пальцы Элизы непроизвольно скрючились, словно ей хотелось задушить соседку, но она обуздала гнев, приплюсовала деньги, отложенные на колледж для детей, и сказала:
— Сорок пять ты…
— Пятьдесят.
Элиза отвернулась, предпочитая есть глазами палатку, чем Лидию Костелло, обладательницу неограниченных финансовых ресурсов и разрушительницу ее мечты. Не меньше, чем заполучить участок, Элизе хотелось лишить соседку возможности его приобрести, но она не могла сделать ни того ни другого, не в состоянии предложить сверху ни десяти, ни даже пяти тысяч долларов. Свободных средств у Янкоу не было, и вряд ли участок сорок шесть «Ф» стоил получения новой ссуды в банке под залог дома, за который еще не выплачен кредит.
Пока Элиза Янкоу терзалась неосуществимыми желаниями, я, напротив, размышляла о вполне реальных вещах. Я понятия не имела, сколько стоит эта земля. Существует какая-то формула спроса и предложения — кажется, нужно делить количество земельных участков в эшвилльском пригороде на число людей, желающих приобрести здесь землю, но для меня стоимость участка выражалась в конкретных понятиях: квадратных метрах будущей студии, компьютерах, опытных образцах придуманных мною дизайнов, оплате участия в промышленных выставках и презентациях для узкого круга, в визитных карточках, деловых бланках и фирменных конвертах с логотипом «Таллула дизайне». Это не входило в мои намерения, я не планировала ничего подобного, но неожиданно оказалась у края пропасти.
Собравшись и овладев собой, Элиза повернулась к нам, переведя взгляд с серого нейлона палатки на свекольно-багровую физиономию неумолимой Немезиды. В миссис Янкоу что-то изменилось это проступило в каждой черте лица и линии тела. Элиза уже не казалась побежденной.
— Пятьдесят пять тысяч.
Лидия и бровью не повела.
— Шестьдесят, — насмешливо сказала она. Лидия не сомневалась, кому достанется участок, уверенная в том, чей кошелек толще. Единственное, что ее интересовало, — когда и сколько.
— Шестьдесят пять тысяч, — не сдавалась Элиза, позабыв обычную нерешительность. Деньги стали для нее условными, словно игровые доллары из «Монополии».
Я взглянула на Ника, пристально следившего за происходящим. Поймав мой взгляд, он показал оба больших пальца. Для него выбор был ясен. Гора крутая, но покорить можно — есть и выступы, и уступы, и опоры, и альпинистские тросы. Ничего, не свалишься.
Мне захотелось закрыть глаза и спрятаться, но я пересилила себя и заставила смотреть на высокие деревья, широколиственные растения и нежные желтые цветы не выше щиколотки. Это мое. Я хозяйка участка. Я землевладелица.
Лидия предложила семьдесят тысяч.
Элиза — семьдесят пять.
Ник улыбался, не сомневаясь, что дело выгорит. Головокружение, Кэрол, неудачная попытка обратиться к отцу за займом, длинная очередь к кассе в «Уолл-марте», наследство, обнаруженное четыре года спустя, — весь этот состав неумолимо грохотал, приближаясь ко мне со скоростью экспресса. Так все и было задумано — продажа участка изначально была главной целью, но мне недоставало уверенности Ника в том, что события развиваются правильно, не хватало его дальновидной проницательности. Все казалось зыбким и неопределенным.
— Восемьдесят тысяч, — заявила Лидия еще увереннее, зная, что конец близок. Янкоу не могут позволить себе такую покупку. У них едва хватает на летний лагерь для детей.
— Восемьдесят пять.
В моем лесу я заметила две расходящиеся тропинки.
— Девяносто тысяч долларов.
— Продано! — выкрикнула я, не в силах дольше выдержать распиравшие грудь эмоции. Никогда еще со мной не случалось ничего столь неожиданного, счастливого и восхитительно безумного. Мамина смерть многое у меня отняла — успокоительное тепло ее руки, прекрасный ободряющий голос, сладкий знакомый запах, — оставив с отцом, которого я едва знала и с кем меня объединяли только любовь к матери и страсть к искусству дизайна. Первому отец научился от меня. Второе я унаследовала от него.
Но я ребенок, и я выплеснула себя вместе с водой.
— Йес! — крикнула обезумевшая миссис Костелло, с торжеством ткнув сжатым кулаком куда-то в небо. — Мое, все мое! Я построю здесь гостиницу, разобью сад, установлю бассейн. Не умеешь играть с большими мальчиками, так не берись, Элиза! — ликовала Лидия, наслаждаясь триумфом и вырванной у соперницы победой, еще не догадываясь, что могла получить участок едва ли не за половину суммы.
Не обошлось без легких угрызений совести, но я напомнила себе, что не имею отношения ни к лютой соседской дружбе, ни к кровной мести. И пес не мой, и бейсбольный мяч чужой.
