— Такую карьеру стоило делать.
Судя по итальянскому покрою его костюма, очень даже стоило. Не оставляло сомнений, что свои пятнадцать процентов он брал с очень и очень приличных сумм.
А может, изначально был богат. Почему нет? Если к рекомендациям его дяди прислушивались в серьезных местах, все могло быть.
Когда нам принесли обед, он попросил меня рассказать о себе, и я быстренько выложила все, оставив за рамками лишь мелочи: не сказала, что раньше была толстухой и по большому счету не имела права занимать ту должность, которую занимала. Зато призналась, что мой отец занимался поставками сантехники.
У него округлились глаза.
— Правда?
— Удивительно, не так ли? Есть в жизни такая странность. Если твой отец как-то связан с сантехникой, люди полагают, что и ты, подрастая, должна думать только о раковинах и унитазах.
Дэн покачал головой:
— Если что удивительно, так это совпадение. Мой отец — владелец «Сантехнической службы Уитерби» в Буффало.
— Правда? — Это все, что я смогла сказать, потому что была в шоке. Дэн совсем не походил на человека, который вырос…
Ну, вы понимаете.
Я не шутила, но Дэн рассмеялся как хорошей шутке.
— Знаю, знаю. Некоторые профессии налагают своеобразный отпечаток. Люди удивлялись еще больше, когда я говорил, что мой отец был сантехником, который любил оперетту. Как я понимаю, засор в канализации и Гилберт с Салливаном[57] для большинства людей не могут иметь ничего общего.
— Точно, — кивнула я. Мой отец, к примеру, не любил ни оперетту, ни оперу. Но, как выразился Дэн, культурные ценности не были ему чужды. — Отец всех нас отправил в колледж. Говорил, что не простил бы себе, если бы мы не получили образования.
Дэн кивнул:
— Мне повезло, я получил стипендию, но мой отец исповедовал те же принципы.
Следующие пять минут мы пели оду нашему пролетарскому происхождению, причем Дэн и гордился тем, что его родители были из синих воротничков, и заверял меня в их непохожести на типичных представителей рабочего класса. Я его не винила. Сама не раз и не два делала эти взаимоисключающие выводы.
А кроме того, этот мужчина завораживал. Его переполняла уверенность в себе, и я, которую постоянно мучили сомнения в правильности тех или иных собственных решений и поступков, внимала ему с благоговением. Не составляло труда понять: такой человек мог разбивать сердца и рушить карьеры женщин, которые в итоге возвращались из Нью-Йорка в Буффало.
Я, раскрыв рот, слушала рассказ о том, как однажды Дэн устроил аукцион среди издательств на книгу одного из своих авторов, когда кто-то остановился у нашего столика. Увидев черные брюки и решив, что это официант, я даже не повернула головы.
— Ребекка? Это ты?
Голос этот вроде бы никак не мог звучать в Портленде, поэтому я его поначалу не узнала. Медленно повернула голову. И остолбенела.
У столика стоял Флейшман.
Флейшман?
Какого черта?
— Господи! Как странно! — Этот чокнутый изображал изумление. Бросил короткий взгляд на Дэна, вновь посмотрел на меня.
Я повернулась к Дэну, на лице которого застыла улыбка недоумения. По-другому и быть не могло.
— Дэн, это мой приятель Флейшман. Флейшман, это Дэн Уитерби.
Флейшман протянул руку, чтобы Дэн ее пожал.
— Вроде бы Ребекка никогда о вас не упоминала…
Я упоминала, что мне хочется его задушить? Безусловно, но я по-прежнему пребывала в шоке, пытаясь найти объяснение его появлению здесь. Может, в Портленде у него жила тетушка, которая только что скоропостижно скончалась?
Может, он прилетел следом за мной. Потому что сошел с ума?
Тем временем Флейшман плюхнулся на скамью рядом со мной, пришлось подвинуться.
И тут ужасная мысль пришла в голову.
— Где Макс?
— Не волнуйся, — улыбнулся мне Флейшман. — Он с Уэнди.
— Уэнди! — воскликнула я. — Она же его ненавидит!
— И что? Голодом она его не уморит.
В этом уверенности у меня не было. Несколькими днями раньше Макс пописал на ее банный халат… и Уэнди это обнаружила, лишь когда вышла из душа уже в халате. Я увела Макса на прогулку и только этим предотвратила убийство щенка.
Дэн переводил взгляд с Флейшмана на меня и обратно. Что-то его тревожило.
— Я надеюсь, Макс не ребенок.
— Моя собака, — ответила я.
— Наша собака, — одновременно высказался Флейшман.
Лицо Дэна чуть вытянулось.
— Так вы знаете друг друга?.. Я хочу сказать, вы давние знакомые?
Флейшман так смеялся, что едва не задохнулся. Ему даже пришлось наполовину осушить мой бокал шардонне.
— Ты ему не сказала? — спросил он.
— Как-то не было повода.
— Ох! Тогда он, конечно, не знает. — Флейшман повернулся к Дэну: — Мы живем вместе.
— Соседи, — уточнила я, грозно глянув на Флейшмана. — У нас есть еще одна соседка, Уэнди. — Я оглядела ресторан. — Может, она тоже появится.
Флейшман вновь жизнерадостно захихикал.
— Нет-нет. У нее репетиции.
Мое раздражение начало прорываться наружу.
— Что ты здесь делаешь?
— Приехал на конференцию.
— Что?
Его глаза торжествующе сверкнули.
— Я здесь всю вторую половину дня. Хотел прибыть утром, но вылет задержали.
— А почему я тебя не видела?
— Не знаю. Где ты была? Я пошел на семинар, где обсуждалось нагнетание сексуальной напряженности. Почерпнул массу интересного.
Я помахала рукой официанту, чтобы заказать еще вина. Хотелось выпить.
— Как тебя пропустили? Ты же не член РАГ.
— Уже член. — Он тепло мне улыбнулся. — Западно-Бруклинского отделения. Пришлось заплатить и вступительный взнос, и гостевой, но затраты окупились.
Когда подошел официант, Флейшман опередил меня и заказал обед.
— А вы можете заказывать десерт, — милостиво разрешил он нам.
Дэн выглядел как человек, которому никогда раньше не приходилось нервничать и он впервые оказался в таком положении. Собственно, на его лице читалось полнейшее замешательство, и судя по тому, как он сощурился, он предполагал, что Флейшман — мой бойфренд. А Флейшман, между прочим, всеми силами пытался его в этом убедить.
Все-таки какого черта он прилетел в Орегон? Чтобы поучаствовать в конференции или из ревности?
Писательницам, которые сидели за длинным столом, принесли еду, и они как-то притихли. Сцена за нашим столиком не осталась незамеченной. Несколько дам с любопытством глазели на нас, а Барбара даже спросила:
— Встретилась с давним приятелем, Ребекка?
Флейшман развернулся к ней.
— Вообще-то мы с Ребеккой живем вместе.
