— Сидел в баре с новыми знакомыми, которых встретил в ресторане. Мы говорили о творчестве, — как будто ответил он на мой вопрос.
— И что тебе нужно в моем номере?
На его лице отразилось недоумение.
— Я не в твоем номере. Ты меня не впустила.
Я стояла как скала.
— Не впустила и не собираюсь впускать!
Как только до Флейшмана дошел смысл моих слов, рот его начал открываться и закрываться. Как у вытащенной из воды рыбки.
— В отеле нет ни одного свободного номера, Ребекка. И что мне, по-твоему, делать?
— Найди другой отель.
— В половине второго ночи? — Он даже повысил голос.
— Уже половина второго? — удивилась я. — Я и не знала. Наверное, потому, что крепко спала.
— Бога ради, — пробурчал он, — позволь мне войти и спи дальше. Как я смогу снять номер в каком-нибудь другом отеле в столь поздний час?
— Может, тебе следовало подумать об этом до того, как лететь через континент, чтобы испортить мне деловую поездку?
— Из-за этого ты так расстроилась? — Флейшман скрестил руки на груди. — Я думал, ты обрадуешься, увидев знакомое лицо. Вообще-то я прилетел, чтобы морально тебя поддержать.
— Мне не требовалась моральная поддержка во время обеда с Дэном!
— Ты сказала, что это не настоящее свидание.
Открылись двери лифта, и женщина, в которой я узнала литературного агента, быстрым шагом направилась в нашу сторону.
— Спокойной ночи, Бев! — Флейшман помахал ей рукой.
Она ему лучезарно улыбнулась, увидела меня, стоявшую у порога в пижаме, и торопливо проскочила мимо.
Флейшман вновь повернулся ко мне:
— Ты сказала, что это сугубо деловая встреча.
— И ты поверил? — взвизгнула я.
В соседнем номере с двери сняли цепочку. Синтия, в халате и шлепанцах, вышла в коридор с ведерком для льда. Вероятно, боялась проснуться под утро и обнаружить, что нет никакой возможности смешать себе коктейль. Я предположила, что она слышала каждое наше слово, а теперь вот решила и полюбоваться нами. Я также предположила, что завтра на сайтах, где общались авторы любовных романов, появится полный отчет об услышанном и увиденном.
— Привет, Син, — улыбнулся ей Флейшман.
— Все в порядке? — спросила она.
— Да. Конечно.
Когда она повернулась к нам спиной и зашагала — очень медленно — к комнатке, где стояла машина, превращающая воду в лед, я с неохотой втянула Флейшмана в номер. Видит Бог, помогать ему мне не хотелось, но и ссора в коридоре отеля оказалась не лучшим из вариантов. Я как-то забыла, что в соседнем номере обосновалась шпионка Касси.
Флейшман прямиком двинулся к телефону.
— Позвоню дежурному портье, чтобы принесли мой чемодан.
Я закатила глаза:
— Здесь для тебя места нет.
Он мотнул головой в сторону кровати:
— Она двуспальная, не так ли?
— Так. Но я буду спать здесь одна. А твое место — на кушетке.
Он огляделся.
— Но она же маленькая!
— Ничего, как-нибудь уместишься.
Он открыл рот, собравшись протестовать.
— Или на кушетке, или за дверью, — предупредила я.
Его рот закрылся.
— Ладно, приходилось спать и в худших условиях.
В тот момент меня совершенно не волновало, выспится он в эту ночь или нет. То есть на шкале приоритетов удобная постель для Флейшмана располагалась в самом низу. Вот если бы в моем номере стояла кровать, утыканная гвоздями, я бы с радостью предложила ему устроиться на ней.
— А на что ты рассчитывал?
— По-моему, ты злишься. — Он словно указывал, что мне следует сменить тон.
Такого понятия, как «совесть», для Флейша, похоже, не существовало.
— Я злюсь, потому что ты играешь на моих нервах.
Он приподнял плечи, будто демонстрировал ангельскую невинность.
— Я ведь говорил, что хочу поехать на конференцию, встретиться с авторами. — Он покачал головой. — До сих пор не могу поверить, что разговаривал с женщиной, которая написала «Шаловливую маркизу».
Я покачала головой. Неужто бедняга совсем рехнулся?
— Такой чуши я еще не слыхала. Ты только-только начал читать эти книжонки…
— Книжонки! Да как у тебя язык поворачивается?!
— А теперь ты прямо фанат любовного романа! Не говоря уж о том, что в своем стремлении пообщаться с авторами готов выставить меня круглой идиоткой.
— Как?
— Преподнеся мне такой сюрприз.
— А что мне оставалось делать? Если бы я поделился с тобой своими планами, ты бы запретила мне приезжать. А кроме того, никто и не заметил моего появления, за исключением тебя и, возможно, сандвича с копченой колбасой, с которым ты обедала.
— Я видела, как поворачивались головы, когда ты возник у нашего столика. Дамы сразу смекнули, что это не просто так. — Я запнулась. — И кто дал тебе право обзывать Дэна сандвичем с копченой колбасой?
— Он пустышка.
— Он очень милый.
— Точно. Даже родился в рубашке.
— Если хочешь знать, отец у него — сантехник. И в Корнелле он получал стипендию!
— Будь его отец хоть святым, мне без разницы. Души у него нет. Неужели ты сама не увидела, заглянув в его пустые глаза?
Сейчас я заглядывала в глаза Флейшмана. Пустыми они не были, но мне показалось, что души нет как раз у него. Он буквально высасывал воздух из номера, из меня.
— Честно говоря, Ребекка, — продолжил он, — если ты не ценишь себя выше этого пластмассового человечка, одетого братьями Брукс, твою самооценку не поднять и подъемным краном.
— До твоего появления с самооценкой у меня все было в порядке.
— Ну да. А как насчет блевотины, которая перепачкала одного несчастного редактора?
По моему телу пробежала дрожь.
— На нее попало совсем ничего.
— Господи!
— Не так уж все было и плохо…
Кого я хотела обмануть? Это был кошмар. При воспоминании о полете мне хотелось провалиться сквозь землю от стыда.
— Видишь? — Он назидательно покачал пальчиком. — Мне следовало лететь с тобой.
— Зачем? Чтобы меня вырвало на тебя?
И знаете, идея как-то сразу начала мне нравиться.
Флейш всплеснул руками:
— Не пойму, что с тобой происходит! Такое ощущение, будто ты не рада меня видеть.
— Потому что я начинаю чувствовать, что ты высасываешь из меня жизнь и будешь сосать и сосать, пока не останется одна оболочка. Ты сук-куб.
Он вскинул руку, останавливая меня.
— Во-первых, суккуб — женского пола, дьяволица. Полагаю, ты хотела сказать — инкуб. Ты все-таки редактор, а потому должна правильно использовать слова.
Раздраженно фыркнув, я упала на кровать.
— Во-вторых, — он навис надо мной, — твои слова меня обидели. Я не пиявка, которая к тебе присосалась. Когда я в последний раз занимал у тебя деньги?
