— Как там отец? — Немного успокоившись, спрашивает он. Очевидно все, что накопилось, мы уже успели выплеснуть.
— Ну, мне не с чем сравнивать, но, по-моему, на момент моего визита еще не пил.
— А дома вообще? Я имею в виду мусор, бутылки, толпа…
— Я ограничился только твоей комнатой, поэтому, что в других не видел. Хотя мне несколько раз настойчиво предлагали приобщиться к процессу и ремонт, конечно, не помешал бы.
— А толку? — Макс вздыхает, уставившись в потолок и легонько постукивая себя кулаком по лбу, будто решает какую-то сложнейшую задачу. — Мать откладывала на ремонт, все собирались сделать. А потом получилось, что эти деньги пошли на ее похороны и оплату за квартиру. Отец почти все пропивал, пока его не уволили. Да и потом тоже. Я деньги ныкал по всей квартире, а он рано или поздно находил и все спускал. В общем, я уже давно на это не реагирую. А теперь квартира наверняка в таверну превратится окончательно.
Женя мысленно делает несколько очередных пометок у себя в голове, ставит чайник на тумбочку и включает его. Решив сменить тему, чтобы Макс не зацикливался на проблемах, достает из другого пакета одежду.
— Хочешь переодеться? — Евгений бросает взгляд на синюю толстовку на молнии с одним продетым рукавом, вторая рука спрятана где-то в ее недрах.
— А что ты принес?
— Футболки, рубашку…
Макс замечает среди вещей пару своих боксеров и его опять пронизывает ощущение беспомощности и инвалидности. Отвратительное, раздражающее и заставляющее снова балансировать между злостью и депрессией.
— Макс?
— Нормально все. — Пересилив себя, бросает тот. — Только я сам не смогу…наверное…
— Давай помогу.
Макс расстегивает молнию и приподнимается, стягивая с себя толстовку и являя миру перебинтованную руку с пострадавшим плечом. И россыпи родинок. Женя был прав, их у Макса много, от совсем светлых и маленьких до пары темных и провоцирующих к несбыточным фантазиям. На миг Евгений вспоминает, как Макс спал на его плече, и он мог к нему прикоснуться так, как хотелось, сейчас же ему придется контролировать себя. Но отнюдь не бинты и родинки привлекают Женино внимание. Бицепс на правой руке Макса, которую он впервые видит без одежды, оплетает замысловатая вязь татуировки и для Жени это становится откровением.
— Я не знал, что у тебя есть татуировка. — Замечает он.
Макс поворачивает к нему голову, выпутываясь из рукава.
— А? Да. Две вообще-то. — Чуть рассеянно.
Зря он это сказал. Теперь либо остается поинтересоваться, где вторая, причем как бы невзначай, либо провести бессонную ночь, представляя ее местонахождение самому. Но Макс решает сжалиться.
— Вторая на спине. Показать? — Как всегда непосредственно.
Макс, что же ты делаешь, чудовище? Женю хватает только на кивок и чтобы удержать себя от желания облизнуть губы. Максим слегка поворачивается, но пространства для маневра у него не так много, поэтому Жене приходится подняться и подойти ближе.
На светлой коже спины между лопатками красуется какой-то иероглиф размером с большой палец. Перевязь мешает рассмотреть его полностью и Женя, пользуясь возможностью, слегка касается кожи Макса, проводя по ней подушечками пальцев и сдвигая повязку чуть в сторону.
Женя наклоняется ниже… Проводит кончиком носа по коже, вдыхая ее запах… Касается татуировки губами… Обрисовывает кончиком языка линии, слыша выдох Макса… Тот приглушенно стонет, а на его коже появляются миллионы крохотных мурашек и бисеринок пота…
— Красиво. — Женя чуть встряхивает головой, отгоняя свое слишком богатое воображение и ощущение тянущего огня внизу живота. — Что он значит? — Его голос звучит абсолютно невозмутимо, никак не выдавая тот узел возбуждения, образовавшийся внутри в ответ на картины в его голове.
— Это иероглиф ли. — Что-то неприятно колет Женю и ощущение разрушается. — Означает «удача».
— Ли? — Все-таки уточняет Евгений. — Для Полины делал?
Мышцы спины Макса слегка напрягаются, и Женя тянется за футболкой, чтобы отвлечься окончательно. Он никогда не думал, что татуировка способна на него так подействовать, но в сочетании с Максом на него так действует абсолютно все и отрицать это самому себе уже бессмысленно.
— Нет, так совпало. Но она считала, что в честь нее.
От Жени не укрывается тот факт, что о Полине Макс говорит в прошедшем времени. Евгений помогает продеть ему футболку через голову, натягивая поверх привязанной к телу левой руки, и тянется за теплой рубашкой. Если Макс захочет рассказать, его никто не остановит, а если не хочет, то вопрос напрямую может быть опять встречен очередным бзиком.
— У тебя сейчас кто-нибудь есть? — Вдруг интересуется Макс, продевая правую руку в рукав темно-зеленой рубашки в большую черную клетку. Женя поправляет ее на нем, задерживаясь прикосновениями чуть дольше, чем требуется, но меньше, чем хотелось бы, и стараясь, чтобы эти прикосновения не вызвали никаких неподходящих ассоциаций.
— В каком смысле? — Уточняет он, когда Макс вновь откидывается на подушку. Женя разворачивает стул спинкой к нему и усаживается, сложив на ней руки. К счастью для Жени, спинка у стула со сплошной вставкой посередине вплоть до сидения.
— Ну, ты рассказывал, что расстался с кем-то… после того, как застал их…
Кажется, Женя начинает улавливать ту часть айсберга, которая до сих пор была скрыта под колюче-холодной и темной водой, точно такого же цвета, как и глаза Макса. Не черные, темно-синие, с каким-то серым оттенком.
— Я не заставал. — Напоминает Женя. — Застали другие, но мне об этом стало известно.
— И что ты чувствовал?
Что Женя чувствовал? Мощный и болезненный удар по его гордости и самолюбию. Тем более на тот момент он даже не догадывался о таком положении дел.
— Предательство, разочарование и горечь. — Честно отвечает он.
Макс слегка кивает головой, делает вдох и отворачивается к окну, молчит, и Женя никак не нарушает этой затягивающейся паузы.
— Мне повезло больше. — Наконец произносит Макс. — Или меньше. Я увидел это собственными глазами.
— Что именно?
— Полину.
Других пояснений не требуется и теперь понятно, что потянуло Макса сесть на мотоцикл в снегопад, да и еще оказаться на трассе за городом. Только вместо очередной «психотерапии», он получил множественные травмы. Женя вспоминает инцидент с Полиной в туалете мотобара не далее, чем неделю назад, понимая, что лично для него это известие шокирующей новостью не стало. Но Максу об этом он не скажет.
— Ты разговаривал с ней?
— Не хотелось отвлекать от процесса. — Колюче произносит Макс. — Поэтому я и просил тебя не звонить. Я не хочу их сейчас ни видеть, ни тем более разговаривать.
— Их? — Немного удивленно уточняет Женя.
— Она была с Фоксом, — горько хмыкает Макс, — вот же сука.
Кого именно — Полину или Фокса — наделил этой красноречивой характеристикой Макс, Женя уточнять не собирается, как и развивать эту болезненную для него тему, поэтому просто отвечает на его вопрос.
— Нет. Ничего серьезного. — И когда тот поднимает на него непонимающий взгляд, поясняет: — У меня сейчас нет никаких серьезных отношений. Тем более, меньше, чем через две недели открытие, а потом вообще времени свободного практически не будет, так что пока самые прочные и серьезные отношения у меня с моим рестораном.
Макс почему-то искренне улыбается и дальше их разговор перетекает в обсуждение дел Жени и его работы. Это отвлекает Макса от тяжелых мыслей, ему всегда интересно слушать, как Женя рассказывает о своих делах. Тот любит свою работу не меньше, а то и больше, чем Макс свою, даже несмотря на такую нечеловеческую загруженность.
Ночью Макс плохо спит. Его все время мучают кошмары, с точностью видеозаписи передающие пережитое им накануне аварии. Он снова видит Ли с Фоксом в отражении зеркальной двери, снова садится на мотоцикл уже зная, что попадет в аварию и все равно мчится по трассе, не в состоянии сбавить скорость — у него просто отсутствуют тормоза. Кто-то или что-то управляет мотоциклом вместо него, не давая возможности остановиться, свернуть и, в конце концов, Максим вновь видит стремительно приближающиеся фары сквозь завесу хлопьев снега, чувствует удар, пронизывающую острыми спицами боль и просыпается в холодном поту с напряженными до боли мышцами. Чувствуя себя полностью разбитым, долго лежит, уставившись в окно, и пытаясь вернуть сбившееся дыхание в норму. Он справится. Все будет хорошо.
