Кирилл, — бросаюсь туда. — Пожалуйста! — рыдаю и умоляю его остановиться. — Я тебя прошу, — бормочу еле связно, в какой-то момент просто запрыгивая ему на спину. — Он этого не стоит, слышишь?
Кирилл отшатывается в сторону буквально на какие-то секунды.
— Оля, — скидывает меня с себя, удерживая за плечи, — зайди в квартиру, — снова смотрит на Олега, который успел за это время отползти подальше.
— Нет, — мотаю головой, — одна не пойду. Только с тобой, — вцепляюсь в его руку, ужасаясь вида содранных костяшек.
— Оля, — снова давит голосом, но на меня не действует. Только не сейчас.
— Пожалуйста…
Кир переводит раздраженный взгляд с меня на брата и тянется в карман джинсов. Вытаскивает телефон. Кому-то звонит. Меня тем временем подталкивает в квартиру и, как только я оказываюсь за порогом, закрывает дверь. Видимо, подпирая ее ногой снаружи, потому что выйти обратно я уже не могу.
Несколько раз обессиленно колочу по мягковатой обивке и оказываюсь на полу, просто захлебываясь слезами.
Мне страшно, я боюсь последствий, и они, как назло, очень скоро нас настигают.
За дверью слышатся выстрелы. Три отчетливых хлопка, которые переворачивают мою реальность с ног на голову. Они оглушают и, можно сказать, лишают рассудка. Все, что я могу, это неосознанно хлопать ресницами, пытаясь встать с пола. В груди жжет. Слезы накатывают новой волной. Толкаю дверь с пониманием, что теперь могу выйти в подъезд. Кирилл больше ее не держит. А это значит…
Нет. Нет. Нет.
Картина, что я вижу, поражает до глубины души своей жестокостью.
Кирилл стоит слегка согнувшись, в его руках оружие. Черный пистолет, от одного вида которого по коже рассыпаются мурашки, а горло спазмирует. Желудок начинает подталкивать все, что я съела за сегодняшний день, наружу. Зажимаю рот ладонью, пытаясь вдохнуть чуть больше воздуха.
Три выстрела. Боже…
Меня колотит. Шарю руками по стенке за своей спиной и не верю в то, что вижу. Это просто не может быть правдой, но это она. В кровь впрыскивается убойная доза адреналина, и я бросаюсь в эпицентр ужаса, ведомая страхом за чужую жизнь.
Охваченная замешательством, я бью Кирилла в плечо.
— Зачем ты это сделал?
Снова оседаю на пол. В ушах шумит.
Олег медленно поднимает голову и, стиснув зубы, умудряется сесть, опершись на стенку.
— Кирилл… — бормочу, еле разлепляя губы.
Он с ума сошел? Зачем он стрелял?
Бушманов смотрит на меня буквально пару секунд и пинает Олега по ноге. Тот морщится и отползает к лифту. Я вижу все как в тумане. Отдаленно слышу, как открываются створки лифта. Видимо, за ними Олег и исчезает.
— Домой иди, — голос Кирилла доносится откуда-то издалека. Он протягивает ко мне руку, но я отшатываюсь.
— Ты сумасшедший, — смотрю на пистолет. — Больной! — кричу на весь подъезд, подогревая слухи, которые завтра и так разнесут по всему двору.
— Я сказал, домой! — он орет на меня, вот сейчас уже точно.
Закрываю уши ладонями и трусливо сбегаю, забиваясь в угол прихожей.
Кирилл идет следом. Захлопывает дверь на защелку. Медленно кладет пистолет на тумбу и прижимает ладонью к правому боку. Я только сейчас замечаю, что он за все это время ни разу не выпрямился.
18
" Останься. Я за тебя переживаю". (с.) Оля
Морщусь, прижимая ладонь к месту выстрела. Если область поражения травматическим пистолетом не висок или глаз, можно считать, ничего и не было.
Сделать нормальный глубокий вдох не получается. Сейчас сложно сориентироваться и сказать, трещина ли это в ребре, или я просто еще не отошел от легкого болевого шока. Хотя, если учесть, что последние минут десять я передвигаюсь полусогнутым, то ребро, вероятно, отметается.
Олег — любитель помахаться такими игрушками, абсолютно не задумываясь, что они тоже стреляют.
Пока я был на расстоянии вытянутой руки, ему приходилось отбиваться своими силами.
Я сам сплоховал. Не подумал. Пока заталкивал Олю в квартиру, этот козел подсуетился. Вытащил ствол. Стоило только отвернуться. Первые два раза промазал. На третий попал.
Четвертый сделать не успел. Меня не свалило и не замедлило чисто на адреналине. Это позволило выбить у него ствол и еще раз хорошенько приложить по морде.
Задираю футболку, под которой красуется огромный черный синяк с кровоподтеками. В прихожей светло, вижу, как Олькины зрачки расширяются и она выстраивает причинно-следственную связь, нервно трогая свое лицо.
— Боже… Я… Я… Нужно вызвать скорую, Кирилл, — хватается за телефон.
— Не мельтеши. Это травмат. Так что не сдохну, можешь так не переживать.
Оля сглатывает, выпускает телефон из рук. Вытирает с лица слезы и медленно поднимается на ноги. На пару секунд исчезает в кухне, откуда приносит замороженный сверток, покрытый фольгой.
— Нужно приложить, — всхлипывает. — А лучше вызвать врача.
— Потом, — забираю то, что она принесла, прижимая к бочине, на автомате стискивая зубы. Приятного, конечно, мало.
— Это все из-за меня, — бормочет, прилипнув к полу рядом со мной. — Прости, я… Я такая дура. Это же его пистолет, да?
Пока она причитает, мне наконец-то перезванивают. С первого раза дозвониться до Олежиного тестя оказалось проблематично.
Прикладываю телефон к уху, немного откидываясь плечами на стенку. Выпрямиться до конца не получается, но и стоять, честно говоря, становится все сложнее.
— Доброй ночи, Артур Витальевич. Надеюсь, не разбудил, — отвечаю Ротмистрову.
— Внимательно тебя слушаю, давай быстро.
— Много времени не отниму. Очень бы хотелось встретиться с вами в ближайшие дни. Это касается Олега.
— Если ты думаешь, что убедишь меня…
— Скорее, наоборот, — обрываю его домыслы, и Ротмистров затихает. Обдумывает мои слова пару секунд.
— Отец в курсе?
—
