Двухнедельная отработка оказалась не нужна.
После неожиданной проверки со стороны департамента здравоохранения Нью-Йорка «Чабби» был вынужден закрыться. Смотреть, как Линкольн бегает вокруг, поджав хвост, было так же приятно, как слышать, что бизнес также столкнулся с иском о сексуальных домогательствах.
После того, как я приняла предложение переехать к Александру, Джеймс отвез меня в квартиру бывшего, чтобы я могла забрать то немногое, что у меня было. Я также сказала Линкольну, что надеюсь, что его изменнический член отвалится, когда выходила за дверь. К тому времени, когда я пришла на работу, он все еще был недоволен мной, поэтому, когда написала заявление об уходе, он с облегчением принял его без уведомления за две недели.
Я приехала домой раньше Александра и сразу же заснула. Он проскользнул в постель где-то около часа ночи и прижал меня к своей груди. Его кожа была влажной и пахла гелем для душа. Как бы мне ни хотелось наброситься на обнаженное тело мужчины, я слишком устала, чтобы набраться для этого сил.
Александр взял за правило будить меня по утрам, прежде чем уйти. Он поцеловал меня и сказал, что вернется домой поздно вечером.
Встав с постели, я умываюсь, чищу зубы и провожу щеткой по волосам, прежде чем отправиться на кухню за кофе. Телевизор включен, но громкость низкая, и я улыбаюсь, думая, что Александр изменил планы и остался дома.
— Доброе утро, — щебечу я, выходя из коридора в главную комнату.
— Наконец-то, — стонет Кингстон, выходя из-за угла кухни и прислоняясь плечом к стене. — Значит, слухи верны. Он перевез тебя сюда.
— Слухи распространяются быстро.
— Не собираюсь лгать, я немного удивлен. Мой брат обычно не любит, когда люди прикасаются к его вещам.
— Я в курсе. — Я вспоминаю хижину и то, как он, казалось, презирал меня в своем пространстве. Сейчас? Все прошло. — Что ты здесь делаешь?
Мужчина скрещивает руки на груди и хмурится, разглядывая мою одежду.
— Фу. Стиль местного приюта для бездомных? — Его серые клетчатые узкие брюки облегают стройные бедра, а черная шелковая рубашка расстегнута у горла.
— Звонили «Би Джиз»6. Хотят вернут свой стиль назад.
Он усмехается и качает головой.
— Забавно. Кто такие «Би Джиз»?
— Забудь об этом. — Прохожу мимо него на кухню в поисках кофе. — Кстати, классная подводка для глаз.
— Спасибо. — Он садится за остров и внимательно наблюдает за мной, пока я смотрю на кофейное приспособление ресторанного класса передо мной.
— Что за… — Я щурюсь на слова на кнопках. — Это не английский.
— Французский.
Cмотрю на мужчину через плечо.
— Ты знаешь французский?
Он кивает.
— Вторая кнопка снизу, вероятно, то, что ты ищешь.
— Это обычный кофе? — Достаю из шкафа кружку и прижимаю ее к груди. — Я боюсь, что эта штука взлетит.
Ставлю чашку, нажимаю кнопку, предложенную Кингстоном, и отступаю назад. Машина тихо шепчет, пока измельчает и разливает восхитительно выглядящее черное кофе. Я подношу кружку к носу и вдыхаю аромат. Пахнет дорого.
— Ты собираешься его пить или целоваться с ним? — он ухмыляется. — Заправляйся, потому что нам еще многое предстоит сделать сегодня.
Смотрю на него поверх своей чашки с кофе, замечая вспышку возбуждения в его зеленых глазах.
— Нам?
— Брат тебе не сказал? — Когда я не отвечаю, Кингстон продолжает: — Я веду тебя по магазинам.
— Почти уверена, что справлюсь с покупками сама.
Он втягивает воздух сквозь зубы и демонстративно осматривает мою одежду.
— Не согласен.
— У меня был урезанный бюджет.
— Я просмотрел то немногое, что у тебя есть в шкафу моего брата, — говорит он без всяких извинений.
— Пока я спала?
Его губы кривятся, и мне интересно, сколько свиданий он получает только благодаря этим губам.
— У тебя нет ничего, чего бы я раньше не видел. Но не волнуйся, я не смотрел. Я ценю свою жизнь, и не думаю, что мой старший брат позволил бы мне сохранить ее, если бы увидел, как я пялюсь на его женщину на камерах наблюдения.
Я потягиваю кофе и делаю пометку спросить Александра о камерах в его спальне.
— Все, что у тебя есть, бесполезно. Единственные, что можно спасти — это вещи, которые я выбрал для тебя, когда ты приехала. — Он барабанит пальцами по столешнице. — Я даже не хочу говорить о твоих трусиках и лифчике. Кошмары делаются из меньшего. Мы идем в «Ла Перла». А теперь одевайся, чтобы мы могли идти.
Я поджимаю губы, думая, что уже готова к выходу.
Кингстон, должно быть, прочитал мои мысли, потому что выражение ужаса появляется на его красивом лице за секунду до того, как он качает головой.
— Абсолютно нет. Надень наряд, который я тебе купил. — Он щелкает своими изящными пальцами. — Иди, иди, иди.
— Такой же властный, как и брат.
Мужчина отшатывается.
— Если ты так думаешь, значит, еще не видела его в действии.
Языком касаюсь следа на нижней губе, который оставил после себя Александр, вспоминая то время, когда я действительно видела его в действии. Гризли более чем властен. Он откровенно требовательный и захватывающе ужасающий. Никогда не думала, что буду девушкой, которой нравятся такие мужчины, но вот я здесь, вся взволнованная и озабоченная, думая о нем.
Я принимаю душ и готовлюсь, используя продукты, которые Александр принес из гостевой ванной. Как бы мне ни хотелось задержаться под дождевой насадкой, я знаю, что Кингстон ждет меня, и ненавижу опаздывать.
Мужчина смотрит на большие золотые часы на запястье и хмурится, когда я выхожу.
— Сорок три минуты. Чтобы подготовиться должным образом, требуется не менее девяноста минут. — Указывает на меня пальцем. — Ты халтуришь. Нам придется поработать над этим. — Оглядывает меня с ног до головы. — Достаточно хорошо. Эй! — Кингстон наклоняет голову и тычет пальцем так, будто то, на что он указывает, может укусить его. — Что это такое?
— Моя сумочка.
— Это не сумка, это массовое оскорбление всех сумок. Оставь это. Или, еще лучше, выбрось.
— А в чем мне носить кошелек и телефон?
Он брезгливо снимает с моего плеча ремешок сумочки, достает телефон и блеск для губ и бросает сумку на стойку.
— Тебе не понадобится кошелек. — Он расстегивает мое пальто и кладет телефон во внутренний карман вместе с блеском. — Готово. Пошли.
— А будет перерыв на обед? Я уже умираю с голоду.
Мы заходим в лифт, и Кингстон кивает.
— Там будет много еды и напитков. — Он подмигивает. — Поверь мне.
Самый младший из братьев Норт олицетворяет свое королевское имя, сидя в огромном кожаном кресле, отделанном искусно вырезанным деревом. Его ноги скрещены в небрежной элегантности, когда он потирает губы длинными пальцами и делает мне знак покрутиться свободной рукой. Законный король нью-йоркского мира моды.
Каждый бутик, в который мы заходили, казалось, ожидал нас до такой степени, что распахивал свои двери еще до того, как мы до них добирались. Нас либо отводили в частный салон в задней части, где для нас были заранее выбраны стеллажи с одеждой, либо запирали двери, и нам давали частную аудиенцию с продавцами.
Я жевала крошечные, претенциозные бутерброды и потягивала дорогое шампанское, играя в переодевание перед Кингстоном. Кивком или покачиванием головы он посылал ко мне команду продавцов, чтобы помочь раздеться и примерить что-то новое.
От одежды для отдыха до вечерних платьев, от обуви до макияжа, у Кингстона было свое мнение обо всем, и кивком головы та или иная вещь добавлялись в мой гардероб. И когда уходили, мы не брали с собой сумки. Кингстон объяснил, что все вещи будут доставлены в мой шкаф и что завтра утром придет, чтобы внести коррективы.
— Меня тошнит, — говорю я на заднем сиденье тонированного «Линкольн-Таун Кар».
— Слишком много шампанского? — спрашивает Кингстон, не поднимая головы от того, что пишет на своем телефоне.
