— Если б знал, запер бы дома, пока все не заглохнет! — рявкнул он. — Она ведь делала вид, что ты ее больше не интересуешь. На свидание ходила с твоим следаком и потом мечтательно вздыхала, рассказывая какой Леша милый, какой заботливый.
Он это сейчас специально? Решил уколоть побольнее или не врет? Как бы то ни было удар достиг цели — ревность буквально вскипела в жилах, застилая глаза.
— Ты не подумал, что она и с ним из-за меня? — Я так не считал на самом деле, но очень хотелось отбить удар. Если б я точно был уверен… Но Нечаев реально достойный кандидат на место ее парня. Она могла им всерьез заинтересоваться. Да и он мог. Вспомнилось, как он пару раз спрашивал о ее роли в деле. Улыбался так загадочно. Я тогда и не думал, что улыбка могла быть вызвана симпатией. Я вообще не обратил внимания. Бесился, что ее вообще привлекли. Тупо не отвечал ни на какие вопросы и делал вид, что не знаю, кто она. А вот Нечаев, похоже, прекрасно понимал, почему я молчу, и не настаивал.
— Не подумал, представляешь. По-хорошему, надавать бы тебе засранцу по морде за всё. Знаешь, сколько раз я это себе представлял! — Ник снова начинал закипать, а мне сейчас драться вообще не хотелось. Он все-таки заставил меня взволноваться.
— Оставь это на потом. Лучше расскажи, куда еще она могла пойти и отключить телефон? Полтора часа назад она была доступна.
Ник опустил кулаки и уставился на меня.
— Ты говорил с ней? Сегодня?
Кивнул. Толку скрывать. Я пересказал ему нашу, мягко говоря, бурную беседу.
— Какой же ты мудак.
И опять я не стал спорить. Если честно, только так себя и ощущаю с самого первого момента встречи с ней.
— Ты Нечаеву не звонил? Может, он в курсе, где она.
— Нет, — Соколовский качнул головой и потер глаза. — Пока нет. Полагал, что ты ей позвонил, и Машка рванула навстречу. Она ведь как помешанная была, когда вернулась. Мы ее даже к психологу отправили бороться с этим долбанным синдромом.
Каким синдромом? Маша больна? Ах черт! К психологу… они что, ее в Стокгольме подозревали? Я выругался. Какой к чертям синдром?
— Ты серьезно?
— А как иначе, если она бредила тобой, просила меня помогать тебе дальше, чуть ли не на коленях уговаривала… Но как ты себе это представляешь? Я тут жопу рвал, пытаясь вытянуть тебя из этой ямы, а ты в это время мою сестру… тр… похитил! Туманов, ты просто говнюк.
Ох и накопилось у него. Я-то, запертый в четырех стенах, успел перебеситься, а он похоже, все держал в себе. Ждал, когда сможет все в лицо высказать.
— Позвони ей еще, — предложил, стараясь вернуть разговор к насущной проблеме. Нику придется еще потерпеть с мордобоем.
Он послушно достал телефон и быстро набрал. «Абонент временно не доступен», — услышал даже на расстоянии. Могли ли ее снова похитить? Или просто телефон разрядился? Я кажется, тоже превращаюсь в параноика. Эта рыжая зараза имеет особый талант влипать в неприятности. Меня терзали смутные сомнения, что я прав. Только где ее искать? Хоть ты тресни, я не верю, что у Евстигнеева.
Нет, ему это не нужно. Если только не для того, чтобы вынудить меня встретиться.
— За что Евстигнеев так на тебя взъелся? Это ведь он все подстроил? Машка с Мельниковым верную зацепку нашли? Давай, Ник, рассказывай. Какие у тебя с ним дела?
Я молчал, обдумывая. Он прав? Мы с Андреем уже серьезно обсуждали эту вероятность, но в итоге пришли к выводу, что это бред. Только со стороны кажется, что может быть правдой, а когда обговариваешь нюансы, выходит хрень какая-то.
— Не уверен, Ник. Нужно искать другие варианты. Я вышел и займусь этим.
— Я чую, что сестра у него, — упрямо заявил Соколовский. — Так что давай по-быстрому рассказывай и звони ему. Если он хоть пальцем Машку тронет…
Рассказывать… было бы что…
Виталий Эдуардович Евстигнеев — мой родной дядька. Брат моей матери. Она умерла за год до того, как убили отца, и я остался сиротой. Максим Туманов работал на Евстигнеева, и, скорее всего, его смерть была связана с криминальными разборками.
Когда я остался без родителей, органы опеки отправили меня в детский дом, где позже познакомился с Ваном и Настей. А дядька… он явился ко мне, моментально повзрослевшему семилетнему пацану, и сказал, прости, племянник, но я не могу тебя взять к себе, еще и заявил, что отец сам виноват в своей трагической судьбе.
Тогда я его по-настоящему возненавидел.
А когда мне стукнуло двадцать пять, он вдруг внезапно снова появился на горизонте и предложил дружбу, работу и помощь во всем. Только в чем? Я уже всего сам добился. Получил образование, работу. Да, в компании друга, но сам ведь. За профессионализм, а не просто так.
Я послал его прямым текстом на три буквы. Но он еще несколько раз являлся. В последний раз был взбешен моим резким отказом. Даже извинялся за события многолетней давности, но я был категоричен. Он не мог поверить, что кто-то может не принять его подачку, и жутко злился. Называл меня упрямым ослом и прочими нелестными эпитетами. В итоге наорали друг на друга, и тот с горяча рявкнул, что я еще пожалею.
Но я не верю, что столь серьезный человек будет так мелко мстить и устраивать пакости.
— Звони ему и требуй, чтобы отпустил Машку. Делай, что хочешь, Ник, но она должна быть цела. Я даже не сомневаюсь после твоего рассказа, что это он.
Я только выматерился и схватил трубку. А чем черт не шутит. Вдруг я не прав.
Глава 38
Маша
— Ты не представляешь, насколько для меня было немыслимо взять к себе семилетнего пацана. Это сейчас я депутат, солидный человек, а двадцать с лишим лет назад? Не буду вдаваться в подробности, ты умненькая девочка, Мария — должна иметь представление, чем я занимался, чтобы иметь все это, — Виталий Эдуардович обвел руками вокруг себя.
Конечно же, я понимала. Да и Мельников постарался — поведал о жизни героя наших статей в лихие девяностые и потом. И да, нельзя сказать, что она была кристально чистой. Хотя позже явно постарались и значительно подтерли биографию «народного избранника». Просто Мельников намного старше меня и еще помнит лично криминального авторитета господина Евстигнеева.
Только в чем виноват мальчик Никита, от которого отказался единственный родственник? Я бы на его месте тоже послала дядюшку подальше, когда тот явился через много лет.
— Одного не понимаю, зачем вы пришли к нему снова, если вам дали от ворот поворот? Надеялись на прощение? Зачем оно вам?
Евстигнеев поднялся и прошелся по кабинету, руки сцеплены за спиной в замок. Явно нервничает. Да и бледный какой-то. Сейчас, когда он вышел на свет ближе к окну, особенно стало заметно.
— Ты права. Есть причина. Увы не самая приятная. Я не стал внезапно добреньким дядюшкой, который воспылал любовью к единственному племяннику. На меня не снизошёл божественный свет. Все банально — я умираю.
Вот блин! Так и знала, что какая-то засада ждет.
— Вы больны?
Кивнул и замолчал. Я не стала отвечать и ждала, когда он сам продолжит говорить. Слишком тяжелая тема. Сразу стало стыдно кидать какие-то обвинения. Кому они нужны, когда и так находишься на грани? Наверняка, он уже не раз думал об этом.
— Год назад мне поставили диагноз, не называя никаких сроков. Ты не представляешь, как перевернулась моя жизнь с того самого дня. В том числе я, естественно, задумался о наследнике, которого у меня, как понимаешь, нет. Кроме Никиты. Но он в который раз отказался иметь со мной дело.
Жалость все-таки пробила во мне броню. Сейчас этот человек словно постарел на несколько лет. Я заметила морщины вкруг глаз и губ. Чуть подрагивающие пальцы. Седину в русых волосах. Он уже не казался лощеным миллионером. Скорее обычный пожилой мужчина, переживающий о своей никчемной жизни.
— Конечно же, вы не сказали ему о болезни, правильно?
И снова утвердительно дернул головой.
