в какую-то правильную точку внутри меня.
— Ох… вот так… еще раз так сделай!
Тимур рычит что-то невнятное, жадно целует, прижимает к себе, чуть меняет угол и начинает иметь меня такими бешеными сильными толчками, что у меня перед глазами вспыхивают звезды. Это остро, это хорошо, это почти невыносимо.
— Тимур! О боже…Тимур!
— Да, детка… да! — выдыхает Тимур, его взгляд плывет, становясь абсолютно пьяным и расфокусированным, а потом он вдруг резко вытаскивает из меня член и с хриплым стоном изливается на мой живот.
— Охуенно, — выдыхает он и проводит пальцами по белым потекам, растирая их по моей коже. Как будто помечает меня, словно зверь, своим запахом и своим семенем. — Моя… Теперь точно моя.
А потом, глядя своим черным взглядом демона-искусителя, Тимур подносит к моим губам перепачканные в его сперме пальцы:
— Оближи, детка, — хрипло просит он.
Я вспыхиваю, но послушно слизываю с его руки горьковато-соленый вкус. Его вкус. Он пробовал меня, я пробую его. В этом есть что-то правильное. И безумно порочное.
— Моя детка…
Он, не смущаясь, целует меня взасос, ложится рядом и укладывает мою голову к себе на грудь. Гладит по встрепанным волосам, стирает следы слез с щеки.
— Ты как?
— Я… не знаю, — признаюсь я сиплым надтреснутым голосом. В горле словно филиал пустыни: пить хочется ужасно. — Было сначала очень больно, потом не больно. А в конце даже хорошо.
— Больше не будет больно, — уверенно говорит Тимур и снова меня целует. — Будет только охуенно.
— Прямо сейчас? — растерянно спрашиваю я, а он смеется в ответ.
— Я бы хотел, детка! У меня яйца тяжелеют от одного взгляда на тебя. Но нельзя. Хотя бы до завтра подождать надо. Отнести тебя в душ?
— Я сама, — смущаюсь я и, пока Тимур не схватил меня на руки и не оттащил в ванную силой, быстро вскакиваю с постели.
Ох, не надо было делать это так резко! Я морщусь от неприятного тянущего ощущения.
— Больно? — хмурится Тимур.
— Нет, — честно отвечаю я, замерев и прислушавшись к себе. Между ног еще ощущается слабый дискомфорт, но в целом все вполне терпимо. И даже следов крови нет. Все гораздо лучше, чем я ожидала.
— Тогда не хочешь помыться вместе, Оленька? — с намеком спрашивает Тимур, обводя меня недвусмысленным взглядом.
О боги, он снова возбужден! У него опять стоит! Так разве бывает?
Отследив направление моего взгляда, он ухмыляется и кладет руку на член, поглаживая его своими длинными красивыми пальцами, и у меня от этого неприличного зрелища становится горячо в низу живота.
Я отворачиваюсь, краснея, словно школьница, и сбегаю в ванную.
— Пойти с тобой? — кричит он мне вслед и смеется.
— Нет, — пищу я.
Пока я не готова с ним мыться. Мне нужно хотя бы ненадолго остаться одной и успокоиться. А еще проверить, все ли в порядке с моим телом, в котором кое-что поменялось раз и навсегда. И душ для этого подходит идеально!
В спальню я возвращаюсь чистой, посвежевшей и гораздо более уверенной, чем была до этого. Тимур тоже быстро ополаскивается и, даже не вытираясь полотенцем, падает ко мне на кровать, мокрый и довольный. Набрасывается и целует — уверенно, властно, по-хозяйски. И черт, мне это так нравится!
Пока мы целуемся, я снова ощущаю бедром его возбуждение. Твердый член настойчиво вжимается в меня, скользит по коже, я смущаюсь, а Тимур смотрит на меня тяжелым и очень мужским взглядом.
— Хватит краснеть, детка, — низко говорит он. — Ты моя, я уже был в тебе, целовал, вылизывал тебя. И планирую сделать с тобой еще много приятных и грязных вещей. А мое тело… разве оно тебе не нравится?
— Нравится… Очень.
— Тогда сделай мне приятно.
— Я не умею.
— Я научу.
Тимур берет мою руку и кладет вместе со своей себе на член, а потом, двигая ладонью, показывает, как надо. Я послушно двигаю ладонью и быстро нахожу тот самый ритм и ту самую силу нажатия, которая нравится Тимуру. Он низко стонет и откровенно наслаждается моей лаской. Меня и саму возбуждает то, что мы делаем: безумно приятно касаться его члена, ощущать шелковистую гладкость кожи, а под ней стальную твердость. Это заводит. На самом деле заводит.
Я ласкаю Тимура до тех пор, пока он с низким стоном не выплескивается мне в ладонь. Отдышавшись, он говорит:
— Твоя очередь, детка. Ты сегодня кончила всего раз. Это мало.
Тимур опрокидывает меня на кровать и снова ласкает языком. Вылизывает только клитор: нежно, бережно, долго — доводя до мягкого и совершенно опустошающего оргазма, после которого все мое тело ощущается словно сделанным из желе.
— Как же я хочу снова войти в тебя, — хрипло стонет Тимур, глядя на меня с дикой смесью вожделения и тоски. — Ты бы знала, как внутри тебя сладко… это просто мой личный рай.
— Ты снова хочешь? — недоверчиво спрашиваю я, не в силах оторвать голову от подушки.
Тимур ухмыляется в ответ.
— Мне надо много секса, — низко говорит он. — Особенно после того, как ты держала меня на голодном пайке. Привыкай, детка! Ближайшие дни проведешь в моей кровати с раздвинутыми ногами.
— Звучит угрожающе, — неловко шучу я.
— Да, — уголок его красивых губ вздергивается в усмешке. — Но тебе понравится. Обещаю.
Поставленный на шесть тридцать будильник звенит так внезапно, будто ночи и вовсе не было. Будто вот только что я, зацелованная и заласканная, устало прикрыла глаза, и тут же приходится их открывать снова. Я тянусь к телефону, чтобы выключить звук, но сонно заворчавший Тимур притягивает меня к себе еще ближе, прижимает горячим бедром, обхватывает рукой, и я даже шевельнуться не могу.
— Тимур, — тихо зову я. — Пусти.
— Спи, — хрипло бурчит он. — Рано еще.
— Мне на учебу надо!
— Прогуляй.
— Я и так уже много пропустила, — возмущаюсь я и пытаюсь выбраться из крепких рук. Но нет, бесполезно! Тимур даже ухом не ведет.
Зато от моих ерзаний просыпается и наливается силой его член, который бодро упирается в меня сзади.
— Вот так, детка…умница… давай, потрись об меня, — бормочет Тимур и начинает целовать
