уже сейчас…
— Наш папа больше не желает быть прокурором? — нетерпеливо перебиваю старшего брата.
— Ему там как раз нормально, только вот новый губернатор обычно на такие должности ставит своих людей. Ходит слух, что нашего губера сместит как раз его помощник, а они с нашим отцом давно дружат, но закрепить связи никогда не будет лишним.
— То есть клеем стану я, судя по той фотке, что он мне скинул.
— Угу. Дочке помощника недавно восемнадцать исполнилось, и она лет с четырнадцати по тебе сохнет. Ну согласись, они не могли не воспользоваться ситуацией. Так что, братишка, ты погорячился, когда решил договариваться с отцом. Тут как не разверни, а по его плану Сони в твоей жизни нет. Либо она уезжает, и ты женишься, либо не уезжает, но узнает, что ты женишься, и у вас все равно ничего не выходит.
— Твою же мать!!! — ударяю кулаком в подоконник и со стоном отдергиваю руку. Больно! — А сейчас, значит, он добро дал нашим отношениям, чтобы не всплыло то дерьмо, которое подпортит его репутацию. Ведь если всплывет, кресла в следующем году ему уже не видать. Будет показательная порка перед выборами, и дружба не поможет, а может еще и навредит.
— Все так, Платон. Ты только там горячку не пори и сделай сегодня вид, что ничего не знаешь. Потом мы с тобой в клуб свалим и там без свидетелей и лишних ушей будем думать, как эту ситуацию с минимальными потерями разрулить.
— Спасибо, брат, — растерянно ерошу пальцами волосы.
— Платон, — ко мне подходит Соня. Видит следы крови на подоконнике. Обнимает за пояс, — расскажешь, что случилось?
— С отцом неприятности. Я разберусь, ты не заморачивайся. Отпустишь меня вечером в клуб с братом?
— Если надо.
— Очень надо, котенок. Прям пипец как надо. Этель к нам затащи, чтобы тебе скучно без меня не было.
— Это можно, у нас проект как раз совместный по твоему любимому французскому.
— Точно. Про него я успел забыть. Ладно, с Максом договорюсь, он за двоих сделает. Пойдем, а то на психологию опоздаем. Я к ней опять не хожу, не хочу внимание привлекать.
После занятий выдергиваю Авдеева и Севера, зову в нашу с братом компанию. Коллективный разум в данном случае может помочь, тем более парни с башкой дружат и ситуацию поймут правильно. Они же едут со мной в спорткомплекс на смотр в команду.
Устраиваются с нашими девчонками на трибуне.
Север дал установку: «Только попробуй облажаться!». Я ее принял, у меня стимулов подписать контракт становится все больше и больше.
Гоняют нас нещадно. На то он и профессиональный клуб и в подготовке мои конкуренты не уступают. Я бы сдох, если бы не Север. Стою возле тренера, дыхалку восстанавливаю, жду вердикта.
— Калужский, я тебя беру за твое природное упрямство, — подумав, выдает он. — Над формой еще надо работать, но я давно ни у кого в глазах такой целеустремленности не видел. Надеюсь, не сдуешься.
— Спасибо, — жму ему руку.
— Завтра тренировка в зале в семь. Будем тебя подтягивать.
— Понял. Буду.
— Контракт после первой игры задним числом, — заявляет тренер.
— Почему так? — не понимаю.
— Спонсоры страхуются. Ты же не клубный, с улицы считай, да под мое слово, плюс физухи пока не хватает.
— Подтяну, — обещаю тренеру.
— Так вот и я им так сказал. Так что тебе придется через голову прыгать, но доказать, что я не зря поручился.
Смываю с себя пот в душе, перекидываюсь парой слов с парнями из команды. Выхожу к своим. Север довольно лыбится. Не зря он меня гонял, не зря. Помогло.
Разъезжаемся по домам. Надо настроиться на ужин с отцом так, чтобы его не послать. Это очень сложно. Я на себя в зеркало смотрю и понимаю, что взгляд у меня звериный, дикий. Свалю на адреналин после отбора.
Эля уже у нас. Девчонки устроились в комнате, занимаются проектом, а я одеваюсь сразу для клуба в светло-голубые джинсы, белую футболку с принтом, который светится в неоне, сверху синюю клетчатую рубашку с капюшоном и белые кроссовки.
— Собрался куда? — сразу же спрашивает отец.
— В клуб со старшим братом и парнями из лицея, — говорю правду.
— Сделай так, чтобы мне потом не пришлось вас отмазывать. Садись, — кивает на стул, — разговаривать будем.
Платон
Выслушал отца, сжав зубы. Этот чертов благодетель расписывал мне перспективы на будущее для всей семьи, если все получится. Быть мужем дочери губернатора — это же так круто. Это другие ресурсы, другие связи и другие деньги. А мои мечты, желания планы… да что я понимаю в жизни? Он знает лучше, как устроен этот мир и все решения основаны исключительно на отцовской любви.
— А ничего, что я еще лицей не закончил? — задаю еще один вопрос.
— Вам учиться-то осталось полгода. И я не говорю, что свадьба будет завтра. Летом или осенью. Сейчас просто заключаются договоренности, Платон.
— Окей. Допустим, — стучу пальцами по столу. — А если там, — киваю головой вверх, — все переиграют и его не назначат на должность. Передумают, появится другой, более перспективный кандидат. Тогда что? Наш брак будет аннулирован, и ты подложишь под меня его дочь? А если у этого другого будет сын? — давлюсь смехом.
Отец недовольно поджимает губы. Видно, как сдерживается, чтобы не послать меня с такими заявлениями. Ему ведь надо со мной договориться и это так приятно, рулить его эмоциями.
— Ничего мы аннулировать не будем. Помощник прокурора — мой хороший друг и его дочь действительно в тебя влюблена.
— А я в нее нет. Как быть с этим?
— Тебе необязательно ее любить. Можно иметь комфортные партнёрские отношения. Это даже лучше, когда не замешаны эмоции. Ты еще слишком молод, чтобы это понять. Со временем разберешься и убедишься, что я прав.
— Но ты же любил мою мать, — говорю и тут же прикусываю язык. Это не входило в мои планы, цеплять его за самое больное. Он сам подвел наш разговор к этой точке.
Отец закрывает глаза, шумно втягивает ноздрями воздух.
— Я и сейчас ее люблю,
