номер. Подносит сотовый к уху.
– Привет, Шибуев, это я. Да знаю, что утро, и что я сволочь, но ты мне нужен прямо сейчас! Скажи, если человек принимает вот эти лекарства, – Руслан поднимает упаковки с моей полки и перечисляет незнакомому абоненту названия, не обращая внимания на сигнал холодильника, сообщающий, что пора бы его закрыть. – Что с ним, к черту, происходит?.. Здесь расписано всё по числам. Есть капсулы и ампулы для инъекций. Она, двадцать пять лет… Я знаю, что ты не чертов провидец. Но просто проснись и скажи!.. Понял. Спасибо, Андрей.
Руслан отключает звонок и прячет сотовый в карман. Вернув лекарства на место, медленно закрывает холодильник.
– Значит, серьезно, – отвечает сам. – И давно у тебя проблемы с сердцем, Снежная? – поворачивается ко мне.
– Давно.
– Алиса, ты можешь сказать, как есть?
Я схожу с места и подхожу к чайнику. Он почти пустой, и я наполняю его водой. Включаю кнопку, открываю дверцу кухонного шкафа и достаю чашки. Две.
– Послушай, Руслан, зачем это тебе? – обращаюсь к Марджанову, не глядя на него. – Мы просто переспали, и ты скоро уйдешь. Никто никому ничего не должен. А тем более лезть в душу.
– Мы не просто переспали, Алиса, и я не исчезну. Что же касается души – то лезь в мою на здоровье, я не против!
Я сержусь на него, и сама не знаю почему. Эта тема слишком болезненная для меня, чтобы начинать «игры доверия» в семь утра, а тем более напрашиваться на жалость. Наверное, поэтому я поворачиваюсь и отвечаю излишне резко:
– Сколько лет твоей вчерашней подруге, Марджанов? Она ведь младше тебя? Вот возвращайся к ней, и стройте вместе счастливое будущее! Ты верно заметил, это моя проблема, и я… я не привыкла ее обсуждать!
Но от Руслана не так-то просто отделаться. Его точно не смутить подобными замечаниями, и красивые губы кривятся в усмешке.
– А говоришь, просто переспали. Ревнуешь, Снежная?
– Что? Да очень надо!
– Правильно. Забудь! Я тебя знаю двадцать лет…
– Пятнадцать. – И почему сегодня мне хочется с ним спорить?
– Не важно. Неужели ты думаешь, что даже если пройдет еще двадцать, для меня что-то изменится?.. Алиса? – он подходит ближе, обхватывает рукой мое запястье, и я внутренне вздрагиваю, ощущая, как тело отзывается на прикосновение импульсом тока.
Руслан держит крепко, показывая, что не отпустит, и я сдаюсь. В конце концов, мы оба взрослые люди, и моей вины в том, что эти медикаменты лежат в моем холодильнике – нет.
– У меня порок сердца, если просто. Я узнала о нем в восемнадцать лет, после того, как однажды боль в груди закончилась потерей сознания. Поэтому я всегда бледная. В последнее время я живу с болью практически постоянно. Эти лекарства помогают мне с ней справиться. Теперь ты знаешь.
– И что, ничего нельзя сделать? Чтобы тебя вылечить?
– Можно. Теоретически моя проблема операбельна. Но и риск большой, что не проснусь. Должны совпасть многие факторы – моё общее здоровье, возраст… Руслан, мне непросто тебе об этом говорить.
– Я хочу знать всё! Рассказывай, Алиса! Я знаю, что тебя не было в городе, иначе бы мы встретились раньше. Где ты жила? Почему вернулась именно сейчас?.. Снежная, я ведь все равно узнаю!
Я обкусываю губы, спуская взгляд на его голую грудь. Этой ночью я грелась от ее тепла и не хотела просыпаться.
– Не было. Я вернулась недавно, когда поняла, что у меня нет выбора и операции не избежать. Мне придется решиться сейчас, пока мое сердце сможет с ней справиться. Но не это было главной причиной.
Чайник закипел, и я даю себе паузу. Освободив запястье из руки Руслана, отворачиваюсь и разливаю кипяток по чашкам, предварительно бросив в них по пакетику чая.
– Извини, у меня нет кофе. Я его ужасно люблю, но мне нельзя, – признаюсь, взяв чашки и ставя их на стол. – Ты с сахаром пьешь или без?
– Алиса…
Мне приходится выдохнуть, мой эмоциональный марафон продолжается.
– Я не знаю, сколько у меня есть времени, – говорю предельно честно. – Я вернулась, чтобы решить вопрос будущего Анюты. Это главнее всего для меня. Моя семья против, поэтому пришлось заверить свое решение нотариально у юриста.
– Что за решение?
– Если со мной что-то случится, то опекуном дочери будет ее отец.
Марджанов молчит, хмуро сдвинув брови, а я достаю чайные ложки и хлеб.
– Это он вчера ждал тебя у подъезда?
Мне кажется, что руки не слушаются, но я стараюсь себя контролировать.
– Нет, – отвечаю скупо, не глядя на Руслана. – Так с сахаром или без?
– Без.
Я отхожу к холодильнику, вновь открываю его и беру все необходимое для бутербродов. Делаю их, пока Руслан продолжает стоять и смотреть на меня.
– Слушай, у меня последние дни были рабочие, – заговариваю, стараясь оставаться спокойной, хотя в душе все переворачивается и сжимается – настолько прошлое жи́во и до сих пор болит, – пришлось изучать информацию по аукциону и общаться с клиентами, поэтому не было времени готовить. Только для дочки. Так что…
– Не страшно… Черт, Алиса!
Руслан вдруг оказывается рядом, поворачивает меня к себе за локоть и ловит мои запястья.
– Что? – не выдерживаю я. – Ну что, Марджанов?! Ты хотел знать, теперь знаешь! Не заставляй меня и душу вытрясти перед тобой!.. Тебе… тебе лучше выпить чай и уйти! Сейчас Анечка проснется. Она не привыкла видеть здесь незнакомых мужчин!
И только я это говорю, как хлопает дверь ванной комнаты, а Руслан произносит:
– Поздно, Снег. Она проснулась и уже меня видела – только что подходила к порогу. Хочешь, я сам с твоей дочкой поговорю?
– Нет, – я качаю подбородком. – Она разговаривает только с теми, с кем хочет и кому доверяет.
– Значит, со мной она хочет. Мы говорили вчера.
– С Аней? – я изумляюсь. – Когда?
– На лестничной площадке. Я курил, а она выглянула и сказала, что тебе нельзя дышать дымом. И сейчас я понимаю, почему.
И я теперь тоже понимаю, почему вчера входная дверь в квартиру оказалась открыта, а Руслан вошел.
Он словно считывает догадку в моих глазах, потому что замечает:
– Это была случайность, Алиса. Ты ведь не станешь ее ругать?
– Нет, конечно. Это не в моих правилах.
– У тебя очень умная девочка.
А вот с этим не поспоришь. Особенно, когда его глаза так близко, а рука легла на талию и медленно придвигает к нему.
– Да. Ты даже не представляешь, насколько мне с ней повезло.
Мы смотрим с Русланом друг на друга и снова теряем ориентиры реальности, потому что
