Марина стояла рядом с непроницаемым выражением лица, и я провокационно, скорчив пренебрежительную мину, потребовала:
– Ну, раз вы моя горничная, то пойдите приберите в каюте. У меня там небольшой бардак.
Я думала, что Марина воспротивится, но та с застывшей улыбкой повернулась и маршевым шагом, как на плацу, отправилась в хозяйский отсек.
Вадим зло посмотрел на меня, но промолчал. Я понимала, что это ненадолго, и наше с ним столкновение неизбежно. И оказалась права. Этим же вечером после ужина, стоило Роману удалиться в свой кабинет, чтобы просмотреть перед сном пришедшую ему по Интернету почту, как в гостиную, где я смотрела телевизор, даже не постучав, вошел Вадим.
Его невежливость была вполне оправдана, во всяком случае, в его собственных глазах – он считал, что прав у него находиться здесь гораздо больше, чем у меня.
Выключил телевизор и, встав передо мной, с пренебрежительным выражением лица заявил:
– Запомни несколько правил, красотка!
Обращение «красотка» мне понравилось, несмотря на уничижительное значение, которое он вложил в это слово. Я подняла на него спокойный взгляд, готовясь к баталии. Искусством непроницаемого лица я владею в совершенстве, пусть не надеется, что может как-то меня оскорбить или запугать.
– Главное – ты здесь ненадолго…
Я с таким же неприязненным выражением лица подтвердила звенящим голосом:
– Надеюсь, что так. Здесь мне вообще быть не хочется. Как ты знаешь, мое здесь присутствие вовсе не моя инициатива. И как главный организатор моего похищения, ты это понимаешь лучше других!
Вадим споткнулся. Видимо, равных по силе противников среди женщин ему встречать не доводилось, поэтому он немного помолчал, собирая в кучу разбежавшиеся мысли.
Не дожидаясь, когда он это сделает, я продолжила его речь:
– Ты хочешь мне сказать, что ты, как старый верный друг гораздо дороже Пронину, чем очередная финтифлюшка вроде меня. И чтобы я знала свое место и вела себя соответственно. Ну так вот, официально заявляю: я крайне возмущена вашим произволом и при первой же возможности буду делать гадости и Роману и, особенно, тебе. Насчет Марины еще не знаю, я еще не поняла, что она за человечек.
Донельзя разозленный Вадим подскочил ко мне и схватил за кисти рук своими ручищами. Я, вскочив, уже решила закричать, но тут в каюту вошел Роман. Увидев нас в такой позе, угрожающе спросил:
– Что здесь происходит?
Вадим тут же отпустил мои руки и отпрянул.
Коварно улыбаясь, я пояснила:
– Да вот Вадим объяснял мне правила нахождения на судне. Что можно, что нельзя, одним словом.
Пронина дураком назвать было нельзя, и он, стремительным широким шагом подойдя ко мне, защитным жестом обнял за плечи. Предупреждающе взглянув на старого дружка, протянул:
– Хозяйка здесь – ты! Тебе здесь можно всё!
Усмехнувшись, я уточнила:
– Естественно, в разумных пределах?
Роман эхом согласился:
– Естественно. В разумных пределах. Но хозяйка здесь – ты!
Это прозвучало так увесисто, что Вадим недовольно скривился. Чуть склонившись, кинул на меня взгляд, ясно говоривший: еще посмотрим, кто кого, и вышел.
Роман обнял меня еще крепче, но я не расслабилась в его руках, а, наоборот, вся подобралась. Как я умудрилась вляпаться в эту фантасмагорическую историю? Как это могло случиться со мной, спокойной и здравомыслящей особой?
Может быть, это просто дурной сон? Я зажмурилась, надеясь, что всё исчезнет, но мужчина, почему-то решивший, что глаза я закрыла исключительно от охватившей меня истомы, принялся нежно целовать мои веки.
Мне никакой постельной лирики не хотелось, я и в себя-то никак не могла прийти от слишком резких кульбитов своей жизни, но Роман задышал хрипло и часто, и еще через секунду его мягкие губы затвердели. Мне всё стало понятно, но он еще медлил, не зная, что мне сказать. Наконец просительно прошептал:
– Пойдем в нашу каюту, а?
Он был похож на неуверенного мальчугана, впервые в жизни уговаривавшего переспать с ним соседскую девчонку, и мне вновь захотелось поартачиться. Решительно освободившись от его рук, я села на диван, включила телевизор и капризно заявила:
– Сейчас будет следующая серия моего любимого сериала! Я хочу посмотреть!
Если бы Пронин вздумал спросить меня, что это за сериал, ответить я бы не смогла, потому что никогда в жизни их не смотрела. Но спросить он не догадался и шлепнулся рядом со мной, боязливо поглядывая в мою сторону.
Я поняла, что никто из его предыдущих подружек так себя не вел. Все они из кожи вон лезли, стараясь ему угодить, поэтому я представляла для него нечто таинственное и неизведанное, что-то вроде городского трамвая, на котором он не ездил, наверное, лет двадцать.
Меня до сих пор интриговало название его яхты, и я спросила:
– А почему твоя яхта называется «Маргарита»? У тебя была подруга с таким именем?
Склонившись ко мне, он с удовольствием объяснил:
– Нет. Это получилось случайно. Когда мы с Вадимом думали над названием, ничего путного не придумали и бросили жребий. Ну и выпала «Маргарита». И не зря, как выяснилось. Возможно, это судьба. – Он значительно на меня посмотрел, провоцируя на ненужные ожидания.
От него сильно пахло дорогим табаком, и я тотчас нашла новый повод для недовольства.
– Отодвинься от меня! Я не выношу табачного дыма! У меня на него аллергия!
Бедняга с посеревшим лицом отпрыгнул на пару метров. Он был так не похож на того сверхуверенного в себе типа, от которого я сиганула в Волгу, что его уступчивость показалась мне чрезмерной. Мог ли на него так подействовать мой побег, или нет? Хотя, если он и в самом деле перепугался, что я утонула из-за его крайнего эгоизма, то его нервическое поведение было вполне оправдано.
Чтобы вызвать у него хотя бы подобие гнева или недовольства, я с напором проговорила:
– Мой муж, профессор, никогда не курил и не курит! Сыновья, кстати, тоже!
На это выпендристое высказывание любой нормальный мужик ответил бы в лучшем случае непечатным словом, но Роман вдруг сурово пообещал:
– Хорошо. Я брошу курить, если ты этого хочешь.
Я посмотрела на него с недоумением. Да, он и в самом деле был явно не в себе. Но он принял мой взгляд за порицание, и молча вышел, оставив меня наедине с телевизором.
Решив, что не увижу его еще долго, я пощелкала каналами, не нашла ничего достойного, и спустилась на палубу. Чуть мерцая, решеточка отделяла яхту от всего света, и я скептически представила, как судно переворачивается и все мы тонем вместе с ним, поскольку открыть невидимые двери в решетке будет попросту невозможно.
Рядом со мной возникла внушительная фигура капитана, и я с некоторым налетом стыдливости поздоровалась с ним. Он ответил совершенно индифферентно, как малознакомой особе. Хотя и видел он меня, конечно, второй раз в жизни. Но ведь должен же он знать всё, что происходит на его судне.
