Потом остановил жеребца напротив Вики и Никиты, давая возможность полюбоваться им.
Жеребец косил глазом, фыркал, перебирал ногами, под атласной кожей играли мышцы.
– Это Ветер… – негромко произнес Никита. – Гасан сейчас показывает нам Ветра.
– Ветер… – пробормотала Вика.
– Да, его так зовут. Но Ветер слишком своевольный, только Гасана и признает. А сейчас Гасан приведет Рогнеду. Гасан, приведи Рогнеду, хорошо? – обратился Никита к конюшему.
Гасан коротко кивнул.
Минут через десять вернулся, ведя под уздцы белую лошадь, показавшуюся Вике громадной.
У Рогнеды была белая грива, длинные белые ресницы, и она, надо признать, выглядела довольно меланхолично.
Гасан остановил Рогнеду прямо перед Викой (она шарахнулась, спряталась за Никиту) и лукаво подмигнул.
– Что? – сказала Вика. – Зачем? Никита, что это значит?..
Теперь, когда лошадь была так близко, Вике стало совсем не по себе.
– Гасан привел Рогнеду тебе.
– Мне?!!
Гасан вложил в ладонь Вике морковь, мотнул головой в сторону лошади – угости ее, мол.
Вика с ужасом посмотрела на морковь – словно ей вручили гранату. Потом перевела взгляд на лошадиную морду, показавшуюся совсем уж огромной, непропорциональной…
Рогнеда фыркнула и потянулась к Вике. А Вика совсем оцепенела…
Рогнеда, перебирая губами, словно бормоча что-то себе под нос, попыталась взять из рук Вики морковку.
Вика вздрогнула – в первый момент ей показалась, что Рогнеда своими здоровенными зубищами, точно акула, сейчас оттяпает ей руки до локтя… Но нет – лошадь вполне деликатно принялась хрумкать морковкой. Судя по всему, есть живьем Вику она не собиралась!
– Рогнеда – как голубка… – убежденно произнес Гасан. – Ребенка не обидит! Все понимает… Не бойся! – повернулся он к Вике.
Вика, дрожа, протянула руку, коснулась морды Рогнеды. «Господи, господи, что творится… Я трогаю лошадь… Я прикасаюсь к ней!»
– Давай подсажу…
О подобном повороте событий Вика даже не подозревала.
– Кого? Меня? – ошалело воскликнула Вика. – Сесть на лошадь?!
Рогнеда фыркнула, попятилась.
– Тихо, тихо… – засмеялся Никита. – Лошади очень пугливы. Боятся громких звуков, резких движений… Я все детство бегал к Гасану сюда, знаю их. Веди себя спокойно, Витаминка!
– Ты тоже боишься меня? – удивленно прошептала Вика, обращаясь к лошади. – Такая большая – и боишься?..
– Когда садишься на лошадь, действует правило левой руки, – принялся лаконично объяснять Никита. – Левую ногу вкладываешь в стремя, правую перекидываешь… Понятно?
Вика не успела ничего ответить – в следующее мгновение Гасан подхватил ее и помог сесть на Рогнеду. Вика еще ничего не поняла, как уже сидела верхом…
– Ой… Да что ж это такое?.. – почти лежа на холке Рогнеды, пробормотала Вика. – Гасан, миленький, я сейчас упаду!
– Не упадешь, если она не захочет, – усмехнулся в ответ коварный Гасан.
– Вот именно! – шепотом паниковала Вика, свято помня о том, что лошади боятся громких звуков. – А если захочет?.. Кто знает, что у нее в голове творится?..
Гасан только засмеялся в ответ. И повел Рогнеду под уздцы.
– Витаминка, спину держи! Что ж ты прям завалилась… Плечи расправлены, поясница прогнута немного вперед. Голову прямо держи!
– Ничего, сейчас освоится…
– Ой… ой, мамочки!.. – шептала Вика.
Гасан довольно долго водил Рогнеду под уздцы, объясняя Вике, как управлять лошадью.
– Поняла? Ничего сложного… ну все, отпускаю.
– Куда? Куда отпускаешь?
– Вика, не заваливайся!
Вика сидела на Рогнеде, с трудом удерживая равновесие. Сама. Одна. Гасан был чуть в стороне – смотрел, улыбался.
– Ну, вперед… Смелей! Что такое шенкеля, знаешь?..
Вика слегка ударила пятками Рогнеду в бока. И та пошла!
Вика заставила ее повернуться направо – и та повернулась, сонно кивая мордой вверх-вниз!
– Гасан, у меня получается, да? Гасан, миленький, а как сделать так, чтобы она еще быстрее поскакала, а?..
– Быстрей не надо, так ходи… Потом быстрей будешь делать!
– Ой… ой-ой-ой! Никита, я красиво держусь?
Никита, сияя, поднял большой палец вверх.
Затем Гасан помог Вике слезть с Рогнеды.
Вика на негнущихся ногах бросилась к Никите:
– У меня получилось, да? У меня получилось!
Она была вне себя от возбуждения, ее колотило. Ну как же – она сумела оседлать свой страх, свой вечный кошмар…
– Я не сомневался, что у тебя получится! – Никита чмокнул Вику в щеку. – Ты прирожденная наездница!
– Все ты врешь! – засмеялась Вика. – Я висела на Рогнеде, словно мешок с сеном! Но все равно – это так здорово! Гасан, голубчик, спасибо! – Она обняла Гасана – тот был ниже ее на полголовы. Наклонилась, поцеловала его в обе щеки. Потом не выдержала – и в губы.
Гасан окаменел.
– Вика, Вика… Я ревную! – потянул ее за руку Никита.
– Спасибо, Гасан, спасибо еще раз!
– Ну все, Гасан, мы пошли…
Гасан так и остался стоять с выражением крайнего удивления и изумления на лице. Потом осторожно провел языком по губам, словно проверяя их наличие.
…Никита и Вика шли по лугу, на котором паслись лошади, лениво помахивая хвостами.
Все было точно так же, как в Викином сне. Все, до мелочей!
Луг, лес с обеих сторон, лошади… Так же синело небо, звенел от полуденного зноя воздух. Но только не было страха. Его совсем не было.
– Зачем ты его поцеловала?
– Никита, он такой милый!
– Господи, Вик, он уже лет десять как вдовец! Кроме лошадей своих, никого не видит… И тут такая красавица… Прямо в губы… Да он теперь спать не сможет… Я серьезно! Ты видела его лицо?
– Ну и что? Подумаешь! – захохотала Вика. – Приятно же лишний раз почувствовать себя живым человеком, а не мумией какой-то…
– Я ревную!
– Ты? Меня? Серьезно?
– Еще как серьезно!
– Что, правда? – хохоча, Вика остановилась, заглянула Никите в глаза.
– Правда, – тихо ответил Никита. И посмотрел так, что Вике даже не по себе стало. Никто и никогда не смотрел на нее с такой страстью, жадностью и самоотречением.
И это было так здорово!
Вика обняла Никиту, поцеловала его.
– Смотри, туча…
Она оглянулась – в самом деле, свинцово-черная туча наползала с запада, закрывая солнце. Лошади были уже далеко, где-то на горизонте.
Резкий порыв ветра разметал волосы.
– Сейчас ливанет. Бежим!
Первая тяжелая капля упала Вике на нос.
– Ай… Бежим!
Вика и Никита схватились за руки и побежали по лугу. Глухо заворчал гром – и брызнул дождь. Нет, не дождь, а самый настоящий ливень, плотной белой пеленой вмиг окутавший пространство.
