Резкий порыв ветра разметал волосы.
– Сейчас ливанет. Бежим!
Первая тяжелая капля упала Вике на нос.
– Ай… Бежим!
Вика и Никита схватились за руки и побежали по лугу. Глухо заворчал гром – и брызнул дождь. Нет, не дождь, а самый настоящий ливень, плотной белой пеленой вмиг окутавший пространство.
Никита поднял лицо:
– Вот это да…
Вика тоже подняла голову, замедлила бег. Подставила ладони дождю.
Сквозь тучи неожиданно сверкнуло солнце. Потоки воды – и солнце…
– Это грибной дождь… Теплый какой! – Вика закружилась на месте, уже совершенно мокрая.
И в эту самую секунду она окончательно поняла. Вспомнила.
То самое, главное.
Что постоянно мельтешило где-то там, на заднем плане, в уголках сознания, до чего Вика никак не могла добраться. Искала-искала, мучилась-мучилась – и вот, поймала. Ухватила. Держала в руках – словно краешек радуги…
Никита побежал вперед, оглянулся:
– Ну что же ты, Витаминка?
Вика сделала шаг. Потом еще. Потом побежала.
– Я жива!
– Что? – шум дождя заглушал слова.
– Я жива-а-а!
Вика бежала вниз по колено в мокрой траве и вопила во весь голос:
– Люди, я жива! Я жива-а!
Никита догнал ее, заскакал рядом:
– Да я тоже, в общем-то, не мертвый… – Волосы его прилипли к голове, глаза блестели, он тоже радовался дождю.
– Ты не понимаешь… – возбужденно прокричала Вика. – Это так здорово – дождь, солнце, листья, трава, лошади… Любовь! – Она откинула назад намокшие волосы. – Я все это чувствую… Я чувствую. Я живая!!!
– Я все понимаю! Я тоже живой! Люди, и я – живой! – тоже завопил Никита.
Взявшись за руки, они бежали по лугу и орали во весь голос.
* * *
– Черт, ну и ливень… – пробормотал мужчина, пытаясь прикурить. На нем было нечто вроде плащ-палатки, но она почти не спасала: дождь падал сплошной стеной, влажная морось пробиралась во все складки, в прорезиненной ткани было душно, жарко и очень противно.
Это был охранник.
Его главной задачей был постоянный контроль местности, чтобы никто не подобрался, не подкрался, не разнюхал, чем они тут занимаются.
Мужчина (при рождении мать назвала его Николаем) умом понимал, что никаких чужих-посторонних тут быть не может. Ни представителей власти, ни батальонов МВД, ни прочих силовых структур.
Не может, и все тут! С какой тоски их бы сюда занесло?..
Дачников тоже нет – эти все ближе к большим городам жмутся, невыгодно им так далеко на огороды ездить. Есть только аборигены, спившиеся оборванцы, но их за людей можно не считать. И вообще их можно не опасаться. Они, как животные, инстинктивно чувствовали, что можно делать, а что нельзя. Куда можно ломиться, а куда – нет.
Если бы появился кто из местных, он бы задницей почувствовал, что здесь серьезные люди занимаются серьезным делом, и мигом бы ретировался. Спившиеся, тупые, но с инстинктами у них все в порядке!
Так что, по большому счету, охраннику Николаю в этой глухомани волноваться было не о чем.
Стой себе, кутайся в плащ-палатку, покуривай отсыревшую папироску и в ус не дуй. Чужие не придут, своих бояться нечего.
Даже если представить самый крайний, самый невероятный вариант – появление участкового на раздолбанном мотоцикле, и то переживать не из-за чего. Сунул блюстителю порядка купюру, похлопал по плечу, и он, милый, с благодарностью отчалит. Поедет дальше, будет расхитителей социалистической… пардон, капиталистической собственности ловить. Тех, кто коровники по бревнам растаскивает…
Словом, Николаю, по здравом размышлении, волноваться было не о чем.
Но он был слишком хорошим охранником. Вопрос профессиональной чести, так сказать… Служил не за копейки, да и такому человеку служил, что нельзя было даже на минуту расслабиться.
А вдруг?
Николай докурил, зорко поглядывая по сторонам, затем вдавил окурок в мягкую черную землю и пошел вдоль своего периметра. Внутри периметра – поляна, на поляне, под широким навесом, – босс, серьезным делом занимается. С другой стороны за порядком следит напарник.
Рядом с навесом – палатка, в ней ребята отдыхают. Счастливые… Хотя, с другой стороны, когда работать им час придет – не позавидуешь. Когда много платят, много и спрашивают.
Земля чавкала под ногами, сапоги утопали в ней глубоко, по самую щиколотку. Места здесь противные – одни болота вокруг. А уж комарья…
Сквозь мокрую листву блестели стволы деревьев.
Лягушка скакнула вперед.
Николай отбросил ее мыском сапога – неприятная тварь.
Вдруг показалось, что там, за серебристой пеленой, что-то мелькнуло. Какое-то движение!
Он мгновенно напрягся, сделал вид, что снова собирается закурить, а сам краем глаза стал следить. Шелестел нудно дождь, зудели под листьями комары…
Скорее всего, показалось.
Он зашагал дальше и скоро оказался в самой близкой к навесу точке.
Николаю с его позиции было видно, как работает босс.
Стояли столы, на них – куча аппаратуры, гудела неподалеку переносная электростанция. Стрекотал принтер, из которого медленно выползал бумажный лист.
Рядом с боссом суетился Доцент. Его все так называли. Смешной, плешивый, в дурацких очках. И, что самое интересное, он действительно был доцентом. Смирнов Петр Кириллович, доцент и кандидат. Этих самых… археологических наук.
– Вот посмотрите сюда, Мирон… – наигранно солидным голосом произнес Доцент и ткнул пальчиком в экран. – Вот видите – здесь, здесь и здесь…
– Да вижу, не слепой, – спокойно ответил босс, Мирон то есть. Он и выглядел настоящим боссом – седой, полный, серьезный, в дорогом спортивном костюме. – Ну и что?
– Явно искусственные возвышенности. Если искать курган, то начинать надо именно с этих трех точек.
– М-да… Не слишком удобное место, – без всякого энтузиазма произнес Мирон. – Как копать-то будем… А что радары показывают?
Доцент быстро сунул под нос боссу распечатку.
Мирон склонился над ней, нахмурился.
Николай убедился в том, что с этой стороны все спокойно, махнул издалека напарнику и медленно зашагал назад, утопая по щиколотку в вязкой земле.
* * *
Большая поляна.
Лагерь. Навес. Палатка. Джипы – капотами друг к другу, словно два огромных животных обнюхивают друг друга. Еще какая-то техника – не разглядеть, поскольку сверху наброшен брезент камуфлирующей расцветки. Двое громил ходят по кругу, один смолит без остановки…
Егор, пригнувшись, пополз вперед – очень хотелось понять, кто эти люди, чего им тут надо. Еще когда он увидел на дороге глубокие следы шин, то понял – кто-то серьезный прибыл в их края.
