Сегодня же положение в четверке определилось, но не уравновесилось. Произошло как в русской кадрили: кавалеры поменялись дамами. Но если у одной вновь образовавшейся пары все сложилось как нельзя лучше, чему стал свидетелем коллектив фирмы, то у другой все шло сикось-накось. Тина явно была на сносях, а продюсер пребывал в смятенных чувствах, если судить по тому, что он следил за девушкой и в то же время не решался к ней подступиться.
«Нет, все-таки фактов маловато, – огорченно вздохнул охранник. – Знать бы, от кого Тина ждет ребенка, тогда бы многое прояснилось. Если не от продюсера, то чего в таком случае он сел ей на хвост, спрашивается? Не тот Вениамин Диктов человек, чтобы растить чужого младенца. А если от него, то тоже не тот он человек, чтобы связывать себя по рукам и ногам отцовством… Если, конечно, здесь не замешана любовь».
– Но какой же несусветной должна быть эта самая любовь, чтобы заставить Венчика так маяться! – невольно воскликнул Борис. – Или тут еще что-то замешано?
Однако ирония ситуации заключалась в том, что и сам Венчик не мог бы толком объяснить, почему его так сильно влечет к Тине. И явно не ее беременность была сему причиной. В наше время для любой, ну, почти любой проблемы можно подыскать адекватное денежное решение.
Так и ломали головы двое мужиков, пытаясь уразуметь, что же происходит на самом деле. Один – потому что готовил себя в исследователи человеческих душ. А другой – просто потому, что боялся: если в его жизни не произойдет никаких изменений, он долго не протянет…
– Что она себе вообразила, а? – возмущалась себе под нос Тина, застилая огромную двуспальную кровать. – Что у меня мозгов нет, что ли, или я безрукая какая? Или что она самая умная?
Речь шла об Александре. Счастливое, безоблачное, но все-таки прозябание в деревенской глуши на всем готовом и при любящем муже подспудно тяготило эту деятельную натуру. Заботы, связанные с Петюней, были ей лишь в радость, а посему заботами считаться не могли. Не хватало чего-то более масштабного.
Александре, привычной с ходу решать за многих людей сразу и нести ответственность за очень крупные денежные суммы, определить, что лучше всего для ее молоденькой неопытной родственницы, было плевым делом. Естественно, ею двигало благое побуждение уберечь ту от лишних проблем и ошибок. То, что даже очень юный человек имеет право самостоятельно распоряжаться своей жизнью, как-то не приходило Александре в голову. Тем более такой человек, как Тина, вполне осознанно собирающаяся родить и воспитать ребенка без посторонней помощи…
– Здравствуй, Тиночка, моя дорогая! Ну, как ты тут? А малыш? С ним все в порядке? – выстрелила пулеметной очередью вопросов Александра, появляясь тем утром на пороге своей квартиры с утепленной переносной люлькой в руках. Тина едва успевала кивками отвечать ей. – Я очень рада. А сейчас нам надо быстренько освободить твою комнату. Ты перебираешься в мою спальню, а здесь будет жить баба Дуня…
– Как баба Дуня? – только и смогла пролепетать растерявшаяся Тина.
– А так, она приезжает сегодня… часика через два, – радостно сообщила Александра, поглядев на свои наручные часы, и прищурилась, прикидывая, с чего начать осуществление своего плана. – Я ей позавчера позвонила, все объяснила. И мы сошлись на том, что с ней тебе будут спокойнее и удобнее. В любом случае…
– В любом случае надо было прежде всего посоветоваться со мной! – расстроенно возопила Тина, воздевая руки к потолку.
Как она любовалась собой, такой мужественной, такой самостоятельной, и на тебе, Александра выписала из деревни няньку. Слов нет, Тина обожала свою бабушку, ценила за все, что та для нее сделала. Но пока не испытывала в ней насущной потребности. Мысленно она видела свое триумфальное появление перед всей семьей с красиво завернутым младенцем на руках. Изумленные охи и ахи родных, свои сдержанные, полные достоинства ответы и гордое нежелание говорить, кто отец очаровательной малышки. Тина уже знала, что ее мечта осуществится: она станет матерью девочки, которую наречет счастливым именем Вероника.
– А что бы это изменило? – поинтересовалась удивленная Александра, одновременно посылая поцелуйчики лежащему в колыбельке сыну. – Я же сделала как лучше. Не станешь же ты утверждать, что не собиралась звонить сама?
Тина обиженно засопела, но ничего не ответила. Какой прок говорить, что она собиралась и чего не собиралась делать, раз баба Дуня уже на ближних подступах к столице.
– И как же она доберется сюда? Она же Москвы совсем не знает, – ехидно спросила Тина, наблюдая, как Александра, пристроив люльку в кресле и раздев Петюню, сдергивает и швыряет на пол постельное белье с кровати, на которой она спала до сегодняшнего дня.
– Роман ее встретит на вокзале, а по дороге введет в курс дела…
Так! Вот тебе и явление с младенцем на руках. Сорвалось не только оно, но и о том, что с ней произошло, расскажут без нее…
Господи, как же она обрадовалась, увидев на пороге бабушку. Даже завизжала, когда бросилась ей на шею, не дав толком снять стеганое синтетическое пальто и серый пуховый платок. Бабушка была в темной юбке до щиколоток и в вязаной кофте с длинными рукавами поверх светлой штапельной блузки.
– Тише-тише, деточка, – стала успокаивать ее баба Дуня. – О ребеночке подумай. – Потом отстранила на расстояние вытянутой руки, оглядела внучку с головы до ног и, утвердительно кивнув, произнесла: – Девочка будет. Точно девочка.
– А ты откуда знаешь? – спросила Тина. – Роман сказал? – И она оглянулась на мужа Александры, пристраивающего в холле бесчисленные сумки и пакеты.
– При чем тут Роман Константинович. У меня своих глаз нету, что ли? – усмехнулась баба Дуня. – А теперь давайте присядем. У меня от вашей Москвы перед глазами все рябит и в ушах звон. И чего вы в ней хорошего находите? Вот у нас…
Александра тем временем накрыла стол в гостиной, где все обосновались, чтобы лишний раз не тревожить удобно расположившуюся на мягком диване гостью. Когда все уже было готово, баба Дуня вдруг всплеснула руками, поднялась и кинулась в холл. Там она зашуршала бумагой и полиэтиленом. Затем вернулась и выставила на журнальный столик литровые и поллитровые банки, приговаривая:
– Это земляничка лесная, это черничка с сахаром, это брусника с яблоками, а это мед, тебе, Валюша, дед Миша передал. Помнишь деда Мишу Прокофьева, у него еще крайний дом в деревне?..
Но Тина услышала только одно и спросила, помертвев от ужаса:
– Ты что же, всем уже про меня рассказать успела?
Баба Дуня на нее даже руками замахала:
– Что ты, что ты, милая! Как мы с Александрой Ивановной уговорились молчать, так я никому ни словечка. Даже твоим родителям. Просто сказала, что еду в Москву – тебя навестить.
