Телефон мгновенно зазвонил снова, но я не стала отвечать.
После пятого звонка он успокоился.
Надеюсь, пошел общаться с сыном.
Через полчаса не написал и не позвонил.
И через три часа тоже.
И через три дня.
Не сложилось, видимо, с цензурной лексикой у Матвея.
Зато через неделю мне в «Фейсбуке» пришло приглашение на Наташкин концерт.
Реакция — отклонить! — прошла, минуя мозг.
Потом я все-таки одумалась и сходила на страницу мероприятия. Наташка там была в длинном облегающем платье и с огромным букетом роз на фоне кроваво-красного занавеса.
«Концерт для лучшиих друзей в лучшем зале города!» — гласила афиша.
Значит, Соболев решил не отменять ее выступление, сдержать свое слово.
Хоть и утверждал, что делает это только ради меня.
Это в плюс ему, конечно.
Даже несмотря на то, что меня грызут маленькие острые зубки ревности.
Он больше не мой, так не все ли равно? Пусть Наташка порадуется, воплотит в жизнь свои планы. Она права была — Соболев щедрый, по себе знаю. Любовнице обломится явно больше одного концерта.
Я свернула «Фейсбук», подумала — и закрыла ноутбук совсем. Посидела в тишине, глядя, как темнота за окнами, приходящая на смену все более ранним августовским закатам, просачивается сквозь щели в окнах и затапливает комнату.
Казалось, стоит опустить голову, сесть, лечь, закрыть глаза — и темнота затопит и меня тоже. Затечет внутрь через глаза и уши, заполнит собой.
И та боль, что я уже пережила, вернется с новой силой. Только противопоставить ей уже будет нечего. Я уже потратила все силы и не знаю, где взять новые.
Я встала, принесла табуретку из кухни, залезла на нее и дотянулась до верхнего отделения шкафа. Воспоминание о том, как я падала с этой табуретки, а Илья ловил меня, скрутило внутренности узлом в самый неподходящий момент, и я чуть не сверзилась с нее уже всерьез. Но удержалась, держась за полку и размеренно дыша.
В запасной аптечке, среди просроченных витаминов, бинта и медицинских масок хранились остатки моего старого снотворного. Я где-то читала, что после истечения срока годности в лекарствах просто снижается концентрация действующего вещества. Поэтому выпила две таблетки вместо одной.
Мне надо просто пережить эту ночь. Всего одну.
Выдохнуть хотя бы ненадолго.
****
Лежащий под рукой телефон вдруг взорвался немыслимой громкости звонком. Я чуть не свалилась с дивана — мне же казалось, я выключала звук?
И почему я не в постели? Так и не дошла туда вечером?
На экране светился вызов от Ильи.
Он все-таки поговорил с сыном? Лучше поздно, чем никогда.
Я провела пальцем по экрану и села, откинув тяжелую со сна голову на спинку дивана.
Было уже ближе к полудню, по полу крались солнечные пятна, за окном слышны были крики и смех детей во дворе.
— Да?.. — осторожно сказала я.
— Рита… — очень тихий голос Соболева.
— Что случилось?! — я испугалась его убитого тона.
— Ничего, — ответил он, но тут же поправился: — Ничего плохого. Только хорошее. Знаешь, мы поговорили с Матвеем…
— И? — настороженно спросила я.
— Нельзя стать отцом за три года, если пропустил десять. Ему со мной интересно, но он давно хотел вернуться к бабушке, только не знал, как мне сказать. Там живет его брат с отчимом, ему там будет привычнее.
— И что… — я спросонья пыталась уложить такие новости в голове, но получалось плохо. — Что ты будешь делать?
— Ну как что? Отвезу его, оставлю денег. Будем встречаться иногда на выходные… Тебе не нужно будет в этом участвовать! — поспешно сказал он. — Просто… вернись ко мне? Пожалуйста. Пискля так по тебе скучает, ты бы знала! Орет под дверью целыми днями.
— Илья… — я не знала, что сказать.
Я ведь не хотела их разлучать. Я просто… хотела, чтобы этой проблемы не было. Вот и все.
— Пожалуйста, скажи, что ты согласна, — все так же тихо повторил он. — Скажи, что не успела убить свою любовь ко мне.
— Это… слишком внезапно… — я глотала воздух нежданной, острой надежды.
Вот так просто? И не надо умирать от боли мне, не надо отказываться от сына ему? Все будут счастливы и довольны?
— Я приеду к тебе? Можно? — спросил он.
— Да! — ответила я быстрее, чем успела подумать.
Его теплые руки, его нежные поцелуи, его близость, которая отменит всю ту черную боль, что раскинула щупальцы в моем теле…
Всего одно слово — и даже солнце будто сияет ярче.
— Я тебя очень-очень люблю, Рит, — сказал Соболев так радостно, что я чуть не расплакалась. — Буду через пятнадцать минут!
Я нажала кнопку отбоя и прижала телефон к груди.
Все. Все. Все.
Кончилось все плохое. Навсегда кончилось. Со всем остальным мы справимся.
Так! Надо же голову помыть! Пока я тут выла от безысходности, я даже зубы чистила через раз. И убраться! Сейчас, сейчас, только тело какое-то тяжелое со сна, но я приму душ и взбодрюсь, а кофе мне сварит он…
…очнулась лежа щекой на покрывале.
Солнечные пятна переместились обратно к окну — не полдень, всего часов десять.
И в руке у меня телефон.
Мне ведь звонил Соболев? Да?
Открыла список входящих — но последний звонок был от курьера, привозившего вчера пиццу.
Неужели мне приснился этот разговор?
Такой реальный… такой — счастливый.
Я завыла, расплющив лицо о диван. Завыла страшно, безнадежно — так нельзя, нельзя, чтобы во сне случались чудеса, которых не может быть в реальности!
В коридоре раздались шаги, и меня тут же подкинуло — ключи! Ключи от моей квартиры только у Соболева, я забыла их забрать!
И он приехал!
Мы поговорим!
Обязательно поговорим и что-нибудь придумаем, не бывает такого, чтобы ничего нельзя было придумать, я же виновата, я отказала!
Но в комнату вместо Соболева вошел незнакомый мальчишка с темными вьющимися волосами. Посмотрел на меня сердито и сочувственно одновременно.
— Ты… Матвей? — спросила я растерянно.
Зачем он послал своего сына? И где он сам?
— Нет, — он резко качнул головой, мягкие кудри метнулись рассыпчатой волной. — Я Андрей.
— Ч-ч-что?.. — мне показалось, я потеряю сознание.
— Это я, мама. Я выжил. Очнулся в руках врачей. Они обманули тебя — не могли же они признать, что ошиблись.
Кто-то всхлипнул. Наверное, я.
— Приемные родители рассказали мне только вчера. Я сразу поехал к тебе. Не хочу больше жить с теми, кто обманывал меня столько лет, — он сердито нахмурился, и я узнала эту морщинку между бровей — как у бывшего мужа. — Ты ведь примешь меня, мама?
Я хотела встать, но кажется у меня отнялась нижняя часть тела. Тогда я просто протянула руки, и Андрей — мой Андрей! Такой красивый! — бросился и обнял меня.
О, господи…
Горячее счастье заливало меня волной.
Но вдруг обнимавшие меня руки разжались, и я вновь почувствовала холод.
Над Андрюшей стоял Соболев и держал его за шкирку, как котенка.
— Пойдем, парень. Будешь у меня жить.
— Что ты делаешь?! — я была в шоке, но не могла даже приподняться — опиралась на руки, а они подламывались, словно в мышцах не осталось ни капли силы. — Верни!
— Зачем тебе сын? — поднял брови Илья. — Ты уже привыкла жить без детей. Это же веселее — можно путешествовать и тратить деньги на всякую ерунду.
— Потому что он умер! — отчаянно крикнула я, протягивая руки к Андрею, но он смотрел на Соболева и улыбался.
— Нет! Ты отказалась от нас и теперь заслуживаешь умереть в одиночестве!
За окном взревела машина, и реальность вдруг раздвоилась. Я видела Соболева, который уводил моего сына от меня и одновременно пустую, залитую солнцем спальню, в которой никого не было.
Это сон?
Он еще длился — что-то говорил Андрей, хлопали двери, сердился Соболев, но я уже пыталась выцарапаться из него, проснуться усилием воли.
По залитом солнцем полу пробежала рыже-белая кошка и вспрыгнула на мою кровать. Тоже сон? Или реальность?
