— Он сказал, что работал тут только ради Раисы, а так-то у него уровень повыше, чем салон в торговом центре. И девочек всех с собой забрал.
— Кроме тебя? — сочувственно покачала я головой.
— Мне тут до дома близко, я сама отказалась! — сверкнула она глазами, но в голосе мелькнули нотки обиды.
— Что ж, спасибо… — я вздохнула и развернулась, чтобы уйти.
— Эй, погоди, ты же хотела прическу? Давай я найду местечко без очереди! — предложила Леночка, которой, как мне показалось, очень хотелось еще поболтать о старых временах.
Хорошая все-таки девушка, зря Ангел так. Оставил бы ее на педикюре, кому плохо?
Я только покачала головой. Она и сама все понимала.
Уже отойдя от салона на приличное расстояние, я услышала окрик Леночки:
— Постой! — она бежала, чуть не подскальзываясь на мраморной плитке. — Подожди! Забыла совсем! Ангел велел передать, если ты заглянешь!
Она быстро сунула что-то мне в руку и умчалась обратно.
Я разжала ладонь — это была та самая глянцевая красная помада, которой меня накрасили на юбилей, а он не позволил купить такую же перед вечеринкой в лимузине. Интересный подарок. Что бы это значило?
Лучше бы телефон оставил.
На знак высших сил помада не тянула — на собеседование лучше губы так ярко не красить, там надо выглядеть прилично.
Я забросила ее в косметичку, даже не надеясь встретить еще раз до истечения срока годности. Что в той черной дыре пропало — то уже не вернется.
Зато на знак тянуло то, что собеседование назначили на первое сентября. Кончилось лето — кончились и мои долгие каникулы. Пора возвращаться в строй: будильник, кофе на бегу, искусственный офисный свет, войны за пульт от кондиционера и самый приятный в мире звук дважды в месяц — смс от банка, что на карточку упала зарплата.
Позвали меня к десяти, но я на всякий случай выскочила из дома пораньше, чтобы не волноваться, и только на улице сообразила, какой сегодня день.
Мимо дома вереницей тянулись дети всех возрастов в аккуратной и чистой пока еще школьной форме с букетами астр, гладиолусов и кустовых роз. Рядом семенили их взволнованные матери, то и дело поправляющие воротнички, галстуки и банты на своих чадах. От школы неслись звуки маршей и бодрых песенок про радость первого сентября.
Вроде бы ничего особенного — тридцать с лишним лет это слышу, но почему-то именно сегодня захотелось взглянуть на торжественную линейку хотя бы одним глазком.
Никаких опасностей я там не ждала.
Сосредоточенные первоклассники не отрывали глаз от табличек с номером класса в руках учителей.
Расслабленные пятиклассники постоянно разбегались, и классные руководители с трудом сдерживались, чтобы не лупить этими табличками их по головам.
Наглые восьмиклассники — половина без школьной формы — кучковались в зоне видимости своих преподов, но так, чтобы никто не дай бог не подумал, что они подчиняются правилам дисциплины.
Я улыбнулась, вспоминая себя в этом возрасте, перевела взгляд на выпускной класс, в полном составе явившийся в советской школьной форме, из-за чего у них стоял немыслимый гвалт и даже отсюда пахло валокордином, который глотала завуч…
И тут меня что-то зацепило.
В стороне от всех, почти у самого забора — две светловолосых макушки. Мужчина и худой высокий мальчишка рядом.
Да не может быть!
Но могло — жест, которым мужчина взъерошил волосы, был знаком мне до острой боли в сердце.
******
Скрывшись за кустом сирени, не смея подойти ближе, я разглядывала их — словно тайком прятала в карман конфеты, которые сама же принесла всем: «Угощайтесь!»
Они меня не видели, я и сама-то с трудом видела их сквозь сплетение ветвей и суету во дворе. Матвей был высоким, ростом почти с отца. И те же пшеничные лохмы, только длиннее, по плечи. И тот же жест, которым он отбрасывал их с лица.
Да уж… Они, наверное, даже днк-экспертизу не делали, тут и без того все прозрачно.
Сердце билось невпопад, словно умоляя меня его приструнить, загнать в рамки приличий. Что должна делать нормальная женщина в такой ситуации?
Подойти поздороваться? Пройти мимо?
Этикетом у нас в семье обычно заведовал муж. Именно он толкал меня в бок, когда я не замечала знакомых на улице и напоминал о днях рождения друзей и родственников.
Да и не так уж много у меня бывших, чтобы я успела сформировать какие-то принципы. А уж тех, от которых до сих пор так бьется сердце — всего ничего.
К мужу подошла бы — но мы за двенадцать лет стали родственниками.
А тут ведь два месяца всего. Разошлись и забыли. Если бы не один нюанс…
С другой стороны, к любому однокласснику я бы подошла, и даже поинтересовалась, с чего вдруг он привел сына в нашу школу?
С третьей — к любому другому, кроме Соболева.
Меня мысленно мотало в разные стороны так долго, что пора уже было что-то решать.
Лучше всего — бежать на собеседование.
Но сначала поздороваться.
Как воспитанный взрослый человек. Подойти, пожелать удачи в учебе, посетовать на недостаток времени и уйти.
Да, конечно, я помнила, во что вылилось мое любопытство в прошлый раз: «Просто посмотрю, как Наташка будет его соблазнять», но сейчас все иначе.
Я уже нацепила на лицо маску деловой женщины с улыбкой на миллион долларов и смело выступила на дорожку, ведущую к школе, когда Соболев развернулся, и я заметила наконец, что их там не двое.
Их трое.
Рядом с ними — вместе! — стояла молодая и красивая женщина в ярком летнем платье и с распущенными длинными волосами. Она болтала и с Ильей, и с Матвеем, улыбалась им, они что-то ей отвечали… и, к сожалению, она совсем не была похожа на учительницу.
Ну что ж, чего я еще ожидала? Что такой лакомый кусочек, как Соболев, долго будет на дороге валяться?
Да возле его дома, небось, очереди в пять колец завиваются!
Интересно, Наташку он уже отшил?
Нет, неинтересно.
Я отвернулась и с заполошно бьющимся сердцем прошла мимо школьной ограды. К остановке.
Собеседование я, конечно, запорола.
Вместо того, чтобы собраться и креативно ответить на вопросы, кем я себя вижу через пять лет и какие у меня сильные стороны и недостатки, я вертела в голове эту троицу, генерируя фантастические предположения, кем могла быть эта девушка. Сестра Соболева? Школьная уборщица? Няня Матвея? Он всегда учился в нашей школе или только перешел? И почему Матвей был не в школьной форме? А может и сейчас не учится, а пришел за компанию с отцом поностальгировать, забив на собственный класс?
Что?…какой еще KPI?
Точно, у нас же тут собеседование…
Тест на грамотность?
Если у них с маркетологами все было настолько плохо, то, пожалуй, я слишком хороша для этого места. Можно вы мне уже скажете сакраментальное: «Мы вам перезвоним», и я отправлюсь пить свой утешительный кофе с эклером?
Мои саркастические комментарии о составителях теста, ответы «на отцепись» и легкое раздражение от происходящего, которое я не трудилась скрывать, должны были обеспечить мне полный и безоговорочный провал.
Когда меня спросили, какую зарплату я хочу, я решила помочь тем, кто придет после меня, и назвала сумму в полтора раза выше той, с которой я увольнялась. Пусть занесут в свои таблички наглых запросов соискателей и будут больше ценить адекватных сотрудников.
Я уже собиралась подхватить сумку и пойти наконец на свидание со своими эклерами, чего еще тянуть?
Но меня остановили.
Фраза: «Мы пришлем вам оффер к вечеру, когда вы готовы выйти?» потрясла меня настолько, что я откровенно ляпнула, что хоть с понедельника.
Я что — открыла тайный закон жизни? Чем больше наглеешь, тем больше получаешь?
*******
— Как ты относишься к детям?
Теперь я буду спрашивать об этом первой — и как можно раньше. В идеале, в самом начале знакомства. Уж точно до того, как оказаться с мужчиной в постели. И влюбиться.
Игорь побарабанил пальцами по столу, обдумывая ответ. Я уже успела приучить его к тому, что неправильные варианты жестоко караются — моими ядовитыми комментариями. А на них отвечать еще сложнее, особенно если ты, конечно, умный, но немного медленный.
