Она тяжело запрыгнула мне на грудь и уткнулась носом в лицо. Заурчала.
Я попыталась поднять руку, но это оказалось совершенно невозможно, словно кто-то привязал ее к кровати. Тяжесть в груди все росла, становилось тяжело дышать, но кошка сидела и смотрела на меня зелеными глазами.
Потихоньку, по миллиметру, одним усилием воли я стала двигать пальцы.
Просто сдвинуть руку с места, больше ничего не надо.
Просто двинуться.
По своей воле…
Всего одно самостоятельное решение.
Крошечное, незаметное движение пальцев.
Ну еще чуть-чуть… мне уже не хватало воздуха, но я продолжала пытаться.
Рука шевельнулась…
…и вдруг будто лопнула туго натянутая прозрачная пленка между мной и миром.
Я открыла глаза.
Никакой кошки, конечно, не было. И Соболева, и взрослого Андрюши — ничего не было. Только солнечные пятна на полу, крики детей за окном и мой телефон, лежащий на полу экраном вниз.
Я подняла его — по стеклу паутиной расползались трещины.
Села, откинула одеяло. Конечно, я спала в своей постели, а не на диване в большой комнате. Рядом на столе валялись таблетки.
Я взяла упаковку и отправилась в ванную.
Выдавила их из блистера на ладонь, высыпала в унитаз и смыла.
Не для того я выбралась из ада невероятными усилиями, чтобы кто-то засовывал меня обратно только потому, что не хватило ума и такта вовремя промолчать.
Пошел к черту, Соболев.
*****
Остаток лета я решила посвятить только себе. Если уж так вышло, что мое вдохновение так сильно зависит от настроения, значит надо сделать так, чтобы настроение всегда было в плюсе. Набрать побольше ярких впечатлений, пропитаться августовским теплом, звездными ночами и сытым, урожайным летом.
Я баловала себя пенными ваннами с хвойным маслом, выводила гулять в парк, качала на качелях, покупала себе мороженое и красивые платья, читала радостные книги, убаюкивала добрыми фильмами и вовремя укладывала спать.
Мне нравилось гладить чужих кошек, пробовать новую еду, ездить в новые места, болтать со старыми подружками, навещать маму с букетами полевых цветов — все это давало свои плоды.
Такого умиротворения в душе я не чувствовала, наверное, никогда в жизни.
Увы — с творчеством это не помогало вообще никак.
Я раскладывала вечерами узоры из бусин, нанизывала на леску стеклянный бисер, подбирала цвета — и каждый раз выходило что-то жутковатое.
Как в моем «Первом утре» остро чувствовался секс, так в этих работах раскрывала пасть адская тьма. Жуть, кровь, страх, мучительная боль и высохшая пустыня вместо сердца.
Специфическая была бы у этой коллекции аудитория. Готы и сатанисты. Новая модная подборка в честь Хэллоуина — серьги, в которых Дьявол примет вас за свою заместительницу!
Мне не хотелось выпускать это в мир. В нем и так достаточно боли и страха, добавлять еще я считала лишним. У меня пока неплохо продавались старые вещи и в деньгах нужды не было.
Я заходила в «Фейсбук» только выложить старые рекламные картинки и дать ссылки на статьи с выставки, в которых упоминалось мое имя. В переписках там болтался Игорь с какими-то бесконечными рассказами о том, как он проводит время, вопросами, как у меня дела, на которые я быстро и скучно отвечала что-то вежливое, и приглашениями на свидания. Честно говоря, полюбовавшись на юбилее школы на своих ровесников, я пришла к выводу, что в моем возрасте пора уже засматриваться на мальчиков помладше. Ну или искать хорошо сохранившихся типа Соболева. Не может же он быть уникальным экземпляром?
Ну уж никак не переходить к тем, кто старше на десять лет. Сколько Игорю сейчас? Сорок четыре? Еще немного — и будет проводить все свободное время на кладбище, провожая уходящих от инсультов и цирроза собутыльников.
Помладше, правда, никого на примете не было, но я пока и не торопилась.
У меня вдруг возникла гениальная мысль — а не вернуться ли мне в маркетологи? Работа была интересная, платили хорошо, и ушла я не потому, что надоело, а просто мозг временно не работал. Сейчас-то я уже пришла в себя и сама замечала, что автоматически использую старые приемчики, заказывая рекламу своего интернет-магазина. Не намекает ли мне Вселенная, что пора обратно?
Резюме я разослала, ни на что не надеясь. Просто проверить гипотезу. Более того, я была уверена, что откликов не будет — почти полтора года я маялась черт знает чем, никак не отраженном в моем послужном списке. Как этот пробел ни назови — «саморазвитие» или «творческий отпуск», а все равно подозрительно.
Потому-то и удивилась, когда на письма откликнулись почти все и тут же позвали на собеседования. Кажется, все в моей жизни было устроено мудро — закрывалась одна дверь тут же открывалась другая.
Я решила сначала сходить на встречу в редакцию журнала, посвященного бижутерии. Эта тема мне сейчас была хорошо знакома, и я надеялась удивить нанимателей своими знаниями. Хотя, конечно, они больше писали о серьезных ювелирных заводах, а я едва-едва выбралась из низшего слоя мастеров, но на то я и маркетолог, чтобы повернуть товар румяным бочком!
Чтобы по-настоящему блеснуть перед будущими коллегами, я в первый раз не впопыхах и случайно, а заранее все спланировав, отправилась к Раисе и Ангелу в «Парижский шик». Было немного страшно рассказывать, чем закончились отношения с одобренным кандидатом, но я верила, что меня все равно поддержат.
Вошла… и не узнала салон.
Вместо истошно-малиновых стен, золотой отделки, мигающих диодов и звезд на потолке меня встретил дымно-серый муар с редкими яркими акцентами. Кричащую вывеску сменили на скромную, с рукописными буквами.
На входе вместо фамильярной Раисы стояла затянутая в строгую белую форму девушка с безупречным макияжем и прической, из которой не выбивалось ни волоска.
— Вы по записи? Ближайший мастер освободится через один час сорок пять минут, — почти механическим тоном сообщила идеальная девушка, не переставая улыбаться.
Я не отвечала, высматривая дымок от сигарет Раисы и пыталась выцепить характерную жестикуляцию Ангела, но тщетно.
— Вы хотите сделать маникюр или попасть к стилисту? Давайте я вам расскажу, что мы можем вам предложить… — пыталась достучаться до моего разума менеджер-андроид.
Даже среди девочек-работниц я не находила ни одного знакомого лица, словно мне приснился весь этот прекрасный бедлам, где меня дважды превращали из Золушки в принцессу. В какой-то момент я даже испугалась, что в моем навеянном снотворными кошмаре все началось гораздо раньше иллюзорного звонка Соболева. Вдруг на самом деле я так и не пошла на встречу одноклассников и все, что случилось — мне просто приснилось?
И я уже которую неделю страдаю по выдуманному мужчине! У меня в юности бывали такие живые сны, после которых я по несколько дней ходила, не понимая, в какой из реальностей открыла глаза.
Но тут я наконец заметила Леночку — ту самую, которую всегда ставили на педикюр, потому что, по мнению Раисы, «ноги не видно, косяки замажем». Я обрадовалась ей как родной, замахала рукой, втайне немного опасаясь, что сейчас она спросит: «Кто вы, женщина?», и тогда я точно свихнусь.
Но она узнала меня и подошла, выключив андроида на полуслове.
— Что происходит? — сразу начала я. — Ой, в смысле, привет! А где Раиса?
— У Раисы внучка родилась, она в Ереван улетела, помогать! — улыбаясь, сообщила Леночка. — Наняла каких-то эффективных менеджеров, они ее убедили, что все надо срочно переделать и тогда к нам прибегут на маникюр звезды Голливуда. Вон, стараются!
Она кивнула на рабочих, которые выносили последние остатки былой роскоши — невероятно мягкие черные кожаные кресла. Вместо них в пленке стояли стильные анатомические табуреты без спинки.
Бррр. Два часа держать королевкую осанку, пока шеллак делают? Вместо того, чтобы расслабиться и грезить об идеальной себе?
— А где же Ангел? — я оглянулась еще раз, подавив желание поискать его под той стойкой, где стояла натянуто улыбающаяся девушка-андроид.
