Пусть страсти улягутся. Тогда и поговорим. Вилла охраняется. Ито Кауро я сейчас увезу в Москву. По сути, Кристине и моей племяннице ничего не угрожает.
Хотела безопасности, получай!
Сжав скулы, быстро поднимаюсь по трапу на свой собственный борт. Замечаю вжавшегося в кресло Ито Кауро.
— Это похищение. Я буду жаловаться! — вопит он на чистом английском.
— Угомонись, — бросаю я на русском и, повернувшись к сидящему рядом Маценову, уточняю. — Записи с камер наблюдения удалось подтереть?
— Обижаешь, командир! Конечно! — насупленно бухтит он.
— Отлично! — потираю довольно руки и во все тридцать два улыбаюсь Кауро. — Будьте гостем, товарищ Ито!
— Что вы себе позволяете? — блеет он, понимая, что самолет выруливает на взлетную.
— Попросил вас составить компанию в полете. Вы согласились, — замечаю с издевкой и добавляю самым доброжелательным тоном. — Как только приземлимся, мои люди вас проводят в Шереметьево и посадят на рейс до Ниццы. Или рванете сразу в Токио?
— Вы не имеете права!
— Депортация — не самое худшее, мой друг…
— Что вы имеете в виду? — недовольно морщится Ито.
— Этот человек… Вы помните его? — кладу на стол фотографию Ромки.
— Впервые вижу, — мотает головой Ито. Но я успеваю заметить мгновенный испуг, лишь на секунду исказивший лицо Кауро.
«Да, милый мой, далеко тебе до самурая», — усмехаюсь мысленно.
— А эту девушку? — нахожу в айфоне фотку жены.
— Вы ее знаете? — вырывается у Ито с надеждой.
— Это моя жена, — отрезаю спокойно. — И если ты, падаль, попробуешь навредить ей, я тебя и в Антарктиде найду.
— Я любить ее, — заявляет Кауро по-русски. — Я приехать ее искать. Мне сказать, она здесь…
— Кто сказать? — рявкаю, подрываясь. Хватаю Ито за лацканы белого пиджака и встряхиваю хорошенько.
— Виктор Мишин, — блеет Кауро.
— Пробей, кто это? — поворачиваюсь к Маценову.
— Да я и так знаю, — фыркает он.
— Рассказывай все, — требую я, устало глядя на своего пленника. — Иначе открою дверь и выкину без парашюта.
Вру, конечно! Мне пилот по голове настучит, если только вздумаю нарушить герметизацию. Но наш храбрый ниндзя об этом даже не догадывается и трясется от страха.
— Не надо. Я все объясню. Сам.
— Тогда погнали, — ухмыляюсь мрачно. — Настройте запись, пожалуйста, — прошу Маценова.
Ито вздыхает, понимая, что выбора у него нет. Оглядывается по сторонам, словно ища поддержки, и, немного подумав, начинает сбивчиво говорить.
— Я любил ее, — заявляет Ито Кауро на чистом английском. — Кристин — моя девочка. Последняя отрада. И все у нас было хорошо, пока она не забеременела. А тут еще гормоны и этот парень из России.
— Последний русский, — усмехаюсь я. Ито не понимает. Зато пацаны ухмыляются.
— Я даже не понял, почему она мне изменила… Пытался встретиться, поговорить. Но, видимо, натура у нее предательская. Ничего святого. Меня бросила. Паренька до самоубийства довела. Да еще ребенка увезла. Моего!
— Ну конечно! — роняю презрительно и даже не скрываю сарказма.
— Мне нет нужды обманывать, — печально восклицает Ито.
Любой бы сто раз поверил, только не я.
Кауро врет, как дышит. Но не на того напал.
— А что вы скажете об этом? — открываю айфон на нужном снимке.
— Что это? — удивленно вскидывается он.
— Тест ДНК, — отрезаю грубо. — Девяносто пять процентов. А значит, ребенок — моего брата. Но никак не твой, паскуда. И они жили четыре года до этого. Давай… Начинай говорить правду. Иначе сдам в интерпол…
— У тебя на меня ничего нет! — усмехается криво Ито. — Ты мне ничего сделать не сможешь. А я, как только прилетим, пожалуюсь послу. Начнется международный скандал…
И сразу преображается. Расправляет плечи. Смотрит надменно.
Самурай, блин!
— Ну-ну, — бросаю, ощерившись. Руки чешутся врезать по этой самодовольной физиономии. Но нельзя. Себе же хуже сделаю.
— Да не вопрос, — пожимаю плечами. Стараюсь говорить спокойно. Очень спокойно. — А сюда, в Приморск, зачем приперся? Какие тут тебе инвестиции?
— Так это из-за вас мне все отказали? — шипит японец. — Я этого не оставлю. Сразу пожалуюсь в Международную торговую палату.
— Да хоть в Гаагский суд, — отмахиваюсь, как от мошки.
— Девочку я все равно отсужу, — скрипит противно Кауро. И тут меня подбрасывает с места. Хватаю эту мразь за грудки.
— Фиг ты получишь, а не Лизу. Это моя дочь. Понял?
— А как же девяносто пять процентов? — ехидно интересуется Ито.
— Все больше, чем ноль и другая раса, — цежу я сквозь зубы. И притянув тщедушное тельце к себе, рычу, не сдерживаясь. — Советую тебе забыть о существовании моей жены и ребенка.
— Нет, — упрямо мотает головой Ито. — А как же честь самурая? Эта женщина меня опозорила.
— Она тебя знать не знает, — морщусь негодующе.
— Сам у нее спроси, — ухмыляется Ито.
Внимательно смотрю на расплывшееся от самодовольства лицо. Кто этот человек, погубивший моего брата и теперь нахально впершийся в мою жизнь? Какого он мстит Кристе? Зачем ее ищет?
— А тебе от нее что надо? Ну, кроме моей дочери, разумеется…
— Кольцо. Она украла у моей матери перстень. Пусть вернет и живет дальше спокойно.
— Я думаю, вы ошибаетесь, — заявляю официально и холодно. — Моя жена — очень богатая женщина. Ей нет нужды красть какие-то побрякушки. Уверен, она с вами и не знакома.
— Вот тут вы неправы. Крис любит прыгать по койкам. Вы же понимаете, о чем я? И если нужны доказательства… Там в телефоне есть наши совместные фотографии. Можете убедиться.
Киваю пацанам на айфон Ито. Жека тут же кидается выполнять мой молчаливый приказ. Внимательно листает галерею и минут через пять протягивает айфон мне.
Даже в руки его брать не хочу!
Мельком смотрю на экран. Криста и Ито Кауро стоят в обнимку.
Внутри словно лопается пустой шар. От напряжения, бешенства и ревности. Выдыхаю и разглядываю снимок внимательно.
Тут же замечаю немного неестественное положение тел. Такое впечатление, что отрезали третьего.
— Найди мне эту фотку в инете, — велю Жеке. И через минуту, усмехнувшись, протягиваю похожий снимок Кауро. Вот только с другого бока от Кристы стоит древняя японка.
— Если перстень у моей жены, значит, ей его подарили, — обрубаю резко. — Хочешь вернуть обратно, выкупай, — добавляю насмешливо. — Вложи бабки, пока они у тебя есть…
— Что вы имеете в виду, господин Шершнев? — надменно интересуется Ито.
— Все просто, — улыбаюсь я. — Когда самолет приземлится, акции твоих компаний грохнутся на дно и больше никогда не поднимутся. Ты уже банкрот, Ито. Никто из нормальных людей не станет иметь с тобой никаких дел…
— А что ты мне предъявишь? — усмехается он самодовольно. — Что у тебя есть на меня? Ничего! Вернись в песочницу, малыш…
— Да кто я такой, чтобы предъявлять что-то! — заявляю дурашливо. — У нас
