с вечера ноутбук стоял на столе. Середина ночи, но уснуть не получится – я знала это. Включила компьютер.
Прошлое…
Открыла страничку в социальной сети. Надо же… Заходил три дня назад. Значит, ещё не сдох.
Слишком многим задолжала Ангелина. Или многие задолжали ей – как посмотреть.
Я закрыла ноутбук и, порывисто поднявшись, распахнула окно. Дотронулась до виска, нащупала шрам и сглотнула.
Если бы тогда Егор просто взял трубку…
Егор
В последнее время состояние неприкаянности стало для меня обычным. Не включая свет в напичканной дорогим хламом квартире, я просидел до утра с бутылкой текилы. Отличная компания, надо сказать. Уж от этой «леди» точно не стоит ждать подвоха.
Под утро голова стала мутной. Но текила была тут ни при чём. Зажмурившись, я потёр виски и уставился на мокрый, подсвеченный фонарями двор. У меня есть сын. Живой, отличный парень, грезящий хоккеем, как я когда-то. У меня есть деньги и имя. У меня есть дом в Майами, квартиры в Оттаве и Москве. У меня, чёрт подери, две машины и полный бар дорогой выпивки.
Что у меня ещё есть?! Да всё, блядь!
Нет только десяти лет жизни.
И кто в этом виноват?
Поставив почти пустую бутылку на стойку, размял плечи. Интересно, а Кузнецов в курсе, что его милая падчерица не в себе? Я усмехнулся. Наверняка.
– Доброе утро, Леонид, – просипел, как только он взял трубку. От долгого молчания голос стал глухим. – Или не очень доброе… Погода – дрянь.
– Ты пил? – напрямик спросил Кузнецов. Недовольно, блядь, спросил.
– Пил? – Я поморщился. – Да так… Немного.
– Дымов, ты нарываешься. – В каждом звуке – предупреждение.
Нарываюсь? Да нет. Совсем нет. Посмотрел на бутылку. Текила не лезла, иначе бы допил остатки. Но воротило даже от запаха.
Я включил свет и опять поморщился. Не стоило, наверное. Лучше было завалиться на диван и поспать. Только я и так проспал вечность.
– Вы знаете, что вашу дочурку на деле зовут не Полина?
В трубке воцарилось молчание.
Вот и ответ. А я всё-таки идиот. Что там говорила Настя? Отпустить прошлое? Да я бы с радостью, но оно, сука, меня не отпустит.
Всё-таки отхлебнул из горла. Дрянь. Все бабы – дрянь. Но мне досталась особенная.
– Про её хобби тоже знали? – осведомился сухо.
– Какое ещё хобби?
– Вы же сказали, чтобы я нашёл свою проблему. Я нашёл.
Мы снова замолчали. Небо было безнадёжно серым и мокрым. Во мне всё тоже было безнадёжно серым и мокрым. А может, ну его на хрен? Вернуться в Канаду и… И ничего. Чуть не брякнул, что приеду на каток и заберу сына. Только до его тренировки ещё целая вечность. Да и что ему сказать?
– Я скоро буду, – выговорил наконец сухо.
– Лина не могла.
– Если вы это серьёзно, Леонид, значит, вы ещё глупее меня.
Он проглотил. Ещё бы не проглотил! Я хотел бы обвинить его в том, что он не сказал мне, что сестра изначально была одна. Только я ведь и не спрашивал. Он сказал, что удочерил девочку, и всё сходилось. Только какую из девочек, я не уточнял. И кто дурак? Кто, блядь, дурак?! Да надо было хватать её за загривок, как только в первый раз увидел Тимоху, и трясти, пока бы не призналась. Чего ждал?! Пока шайба в лоб прилетит? Дождался. Звездануло так, что искры из глаз посыпались.
– Вы вернёте меня в команду, – процедил я.
Это было не главным. Но требовать от Кузнецова больше было бы несправедливо. Послать к чертям справедливость! Да только что он мог?
– Я буду на катке через час.
– Тебе всё равно нельзя держать ничего тяжелее ложки.
– Значит, подержу ложку. – Я покрутил пустую бутылку и поставил на стол. – Или считаете, нам не о чем говорить?
– Хорошо, – ответил через откровенное нежелание. – Но говорить тебе надо не со мной.
Да, не с ним. Но если поеду сейчас к своему Ангелу, боюсь, сорвусь на хрен. Либо придушу, либо…
Что либо, додумывать не стал. Но лучше переждать. Хотя бы несколько часов. Пока небо над этим проклятым городом оживших теней прошлого не станет серым.
Приехал как раз к окончанию тренировки. Лёд был уже свободен, когда я остановился у борта. Пока Кузнецов говорил с одним из нападающих, я смотрел на каток и ловил себя на том, что сегодня здесь даже запах особенный. Запах, который был мне особенно дорог – он стал ещё вкуснее. Чертовски хотелось надеть защиту и взять клюшку, размять плечи. Десять лет спорт был единственным смыслом моей жизни. Только он и вытянул из трясины.
Последний из команды убрался с катка, и Кузнецов подошёл ко мне.
– Я поговорил с человеком из министерства. Сказал, что проблема решена.
– А она решена? – Я мрачно посмотрел на него. – Вы уверены, что вашей дочери не придёт на ум ещё какое-нибудь извращение?
Кузнецов поджал губы. Я смотрел на него, вспоминая, как буквально вчера Лина лицемерно врала, что в жизни бы не подставила приёмного отца. А может, это я зря всё принимаю за чистую монету? Да какая уже разница?! Копаться в этом не стоит, как и на все сто верить тренеру.
– Во сколько тренировка у Тима? – резко спросил я.
Кузнецов насупился. Густые брови сдвинулись, тёмные глаза блеснули.
– Тебе зачем?
– Во сколько тренировка у Тима? – прошипел уже сквозь зубы. Ярость проснулась мгновенно. Зачем?! Сам не догадывается?!
– Оставь ребёнка в покое, Дымов. И Полину тоже.
– Что? – усмехнулся я. – В покое? Она, блядь, десять лет была в покое! Десять проклятых лет! Это что должно быть в башке, чтобы всё так вывернуть?! Да она психопатка! И вы не многим лучше, Леонид, если во всём этом участвовали!
– Не тебе говорить о том, кто она! – взревел Кузнецов. – Зачем ты ко мне пришёл?! Я тебе ничем не помогу! Выясняй свои отношения с Линой сам. Но учти: сделаешь ей плохо, я тебя уничтожу. В прямом смысле! Ты не только на лёд никогда больше не выйдешь, ты близко к нему не подойдёшь!
– Хватит угроз! Где мой сын?!
– С чего ты решил, что Тимофей – твой сын?!
– Потому что он мой сын! – В порыве я схватил тренера за грудки, но сразу же оттолкнул. Ещё немного, и я бы врезал ему. Втянул воздух носом, провёл пятернёй по волосам и повернулся к катку. Холодная ледяная гладь…
– Оставь всё как есть, – раздался голос Кузнецова за спиной.
Я резко повернулся, смерил тренера взглядом.
– Как есть больше не
