После ресторана он отправился провожать ее домой. Был на удивление серьезен и как будто озабочен чем-то:
– Галь, скажи… А с Матвеем у тебя какие отношения?
– С Матвеем? Дружеские! – совершенно искренне ответила она.
– И только? – Ей показалось, что он обрадовался.
– Ну да. Мы работаем вместе. Приятельствуем. Не более того. А ты почему спрашиваешь?
– Интересно мне, вот и спрашиваю… – Он помолчал, потом нерешительно сказал после паузы: – Я знаешь что хотел тебе предложить?
– Что? – беспечно спросила Галя.
– А как ты смотришь на то, чтобы мы с тобой фиктивный брак оформили?
– Что? Фиктивный брак? – Галка остановилась и в изумлении посмотрела на Колю. – А зачем?
– Ну понимаешь… Если бы у меня была семья, мне бы чаще разрешали наведываться в Москву. Сейчас только раз в неделю можно, а тем, кто в браке, – тем два раза полагается.
Она недоуменно пожала плечами:
– А мне? Мне-то что от этого? Ты прости, конечно, но я так понимаю, что если фиктивный, то значит обоюдовыгодный?
– Конечно! – горячо подхватил он. – А тебе… Тебе квартиру быстрее дадут. И больше, чем сейчас. Наверняка же нужна квартира!
– Да! Квартира нужна, – легко согласилась Галка. Вспомнила жуткого отца своего, брата дерзкого и хулиганистого и еще раз утвердительно покачала головой: – Тем более что наши дома под снос вроде планируют. Так, может, и есть смысл. Уж насчет «быстрей» не знаю, а вот, что большую могут дать – это да… Или даже две. Тогда получится, что две полноценные семьи проживают.
– Вот я и говорю… – неопределенно закончил Николай.
Но… поговорили и забыли. Мало ли о чем люди разговаривают. Если во все верить и все беседы в голове держать, то с ума сойти можно. Но оказалось, что это только Галка забыла. А Николай – нет…
Через несколько дней в обеденный перерыв он вбежал в магазин:
– Галка! Поехали, скорее! Такси ждет!
– Куда? – Она только собиралась перекусить, мечтая присесть и отдохнуть хоть немного.
– Как куда? – изумился он. – В ЗАГС! Я договорился. Нас ждут. Паспорт у тебя с собой?
– С собой… – продолжала удивленная Галка. – Но мы тогда как-то несерьезно… поговорили… Я и не думала.
– Так! Давай скорей!
Она послушно встала, забросила сумку на плечо, схватила со стола приготовленные к обеду бутерброды и под непонимающие взгляды девчонок двинулась за Николаем.
Тот был стремителен, целенаправлен, возбужден. Потрясенная его напором, Галка села в машину и предложила Николаю поесть. Он взял бутерброд, с аппетитом прожевал его, потянулся за вторым. Галка молча и нехотя жевала ветчину и продолжала поражаться:
– К чему такая спешка?
Он не отвечал. По своему обыкновению, шутил, указывал водителю дорогу, рассказывал истории из жизни и вообще вел себя отнюдь не как тунеядец, а скорее, как успешный и состоявшийся хозяин жизни.
В ЗАГСе они заполнили все положенные документы. Единственным пунктом, на котором произошла заминка, был вопрос о смене фамилии. Галина в графе «Будущая фамилия супруги» собралась было написать свою. Никаких сомнений на этот счет у нее не было. Карасева есть, Карасевой и останется. Брак-то фиктивный. Какой смысл фамилию менять? Но Николай сказал:
– Пиши Балабанова.
– Зачем это? Почему? – возмутилась она, не понимая.
– Пиши-пиши. Я потом объясню, – отмахнулся он.
– Сейчас объясни! Когда потом-то?
– Здесь не место. Видишь, нельзя громко разговаривать. На нас и так уже озираются. Пиши!
И он проследил, как она выводила его фамилию в нужной графе.
Заявление было подано, и срок свадьбы определен – семнадцатое марта.
Они вышли из ЗАГСа. Он довольный. Она по-прежнему немного ошеломленная. Уже на улице спросила:
– Так что там с фамилией-то?!
Вместе ответа он подошел к ней вплотную, взял ее голову в свои руки, заглянул в глаза и поцеловал… Поцеловал так, что она не то что про вопросы свои, про все на свете забыла… Серое небо перевернулось и поплыло куда-то. Мороз перестал ощущаться совсем. Голова кружилась в сладкой истоме, и в какой-то миг ей показалось, что она сейчас упадет, потому что колени ослабли, подогнулись и даже как будто задрожали…
Но Николай держал ее крепко. Так крепко, что она, почувствовав это, расслабилась совсем и долго еще не могла прийти в себя, и будто сквозь туманную пелену слушала его слова:
– Родная моя! Я люблю тебя больше жизни! Я хочу, чтобы ты стала моей женой… Настоящей! До семнадцатого марта у тебя есть время подумать. Для себя я все уже решил в новогоднюю ночь, а фиктивный брак мне не нужен!
Галка, придя в себя, спросила:
– А что же ты сразу не сказал мне об этом?
– Потому что боялся, что ты не согласишься. Ведь ты не веришь никому из мужчин. Я прав?
Она была удивлена, насколько проникновенно он чувствовал ее и понимал. Как хорошо, что ей не нужно было ничего объяснять ему. Как здорово, что они понимали друг друга без слов, просто глядя друг другу в глаза.
Она стояла, прислонившись к какому-то большому дереву, пока он ловил такси. Ни холодного воздуха не ощущала, ни усталости в вечно натруженных ногах… Только сладостное головокружение и томление внизу живота.
Они поехали к нему… Родители в одной комнате, брат в другой, они – в крохотной третьей. Комната была настолько мала, что в ней умещался только диван, небольшой шкаф и стул. Но им больше и не нужно было…
Гале казалось тогда, что головокружение будет теперь сопровождать ее всегда. Но нет. Голова кружилась только от близости с Николаем. Да и у него, похоже, тоже. Потому что иной раз он обхватывал голову своими большими руками и шептал:
– Галочка моя! Что же ты со мной делаешь? Я в буквальном смысле голову теряю…
А она смотрела в его черные глаза, трогала его могучее тело – не по годам мужественное и мощное, гладила темные непослушные волосы и никак не могла понять: неужели это и есть любовь? Неужели вот так – в одну минуту, после одного поцелуя – раз – и полюбила?!
Восьмое марта отмечали широко. В большой компании, с размахом. Гуляли в ресторане. Галка всегда-то была в центре внимания. А теперь, будучи невестой, она еще больше похорошела, расцвела, засветилась изнутри. И не почувствовать силу ее женственности и возросшей сексуальности было невозможно. Мужчины не могли оставаться равнодушными к ее красоте и горящим глазам. Женщины видели в ней подругу, интересную собеседницу и почему-то никогда не обижались на нее из-за мужиков. Ну… в смысле… не ревновали, что ли. Галка флиртовать-то флиртовала, но дальше этого дело не шло. Она по большому счету была к ним ко всем равнодушна. А уж сейчас, когда появился Николай, то и подавно. Девчонки знали об этом и никогда игривый взгляд Галки не относили к разряду кокетливых или завлекающих.
Ну если у человека по жизни искрят глаза? Если она всегда такая – неравнодушная, заинтересованная, веселая? Если она, невзирая на все свои трудности, любит жизнь? Если бурлит в ней энергия, кипит и рвется наружу?
Есть ли смысл ревновать? Нет, конечно! Если только к жизни в целом. Но это глупо. Вот девчонки и были спокойны. Знали: дальше улыбок и разговоров дело не пойдет. И за мужиков своих не волновались. Ну пооблизываются, и все…
Более того. В периоды Галкиного затишья, ну в смысле вялости, временного угасания взора, депрессивных настроений, девчонки даже переживали. «Галка! – говорили они. – Ты какая-то неживая. Мы тебя не узнаем! Давай возвращайся!» Галка молча принимала их реплики и грустно кивала. Теперь же, с возвращением любви в ее жизнь, с новым ярким интересом, и сама она засияла, заблистала и, собственно говоря, вернулась в привычное и органичное для себя состояние.
Николай же был человеком новым. И естественно, никаких этих тонкостей знать не знал. Он и Галку-то саму знал от силы два месяца, ну пусть два с половиной. Он сидел мрачнее тучи, потому что со всех сторон на его возлюбленную сыпались комплименты, красивые слова, приглашения на танец. Потому что то справа, то слева он ловил восхищенные взгляды мужиков, обращенных к его любимой. Потому что она с милой улыбкой всем отвечала и даже кое-с-кем танцевала.
