Николай не мог спокойно взирать на это безобразие.
– Я ухожу! – зашипел он ей на ухо после очередного танца с очередным кавалером.
– Как это? – не поняла она. – Куда? А я?
– А что ты?.. Тебе, я смотрю, и без меня весело…
– Эй, Коля! Не валяй дурака!
– Все! Я пошел! Счастливо погулять… – И он, резко поднявшись, быстро вышел из ресторана.
Галка, понимая, что тоже, видимо, немного перегнула палку, была несколько расстроена. Да, наверное, не надо было так вольно себя вести. Все-таки жених рядом. Ему надо бы побольше уделить внимания. И в то же время – не бежать же ей за ним. Что он себе позволяет?! За его женщиной поухаживали, а он и не выдержал?! На его любимую обратили внимание, а он сразу «сломался»?! Тогда зачем надо выбирать себе в жены красавицу? Ясно же, что многие будут обращать на нее свои взоры, что и другие мужчины станут добиваться ее расположения… Взял бы серенькую мышку в жены, и все: никаких волнений, никакой ревности. Кто на нее посмотрит – на серую-то мышь? Кому она интересна? А раз выбрал красивую, яркую, привлекательную, то будь готов к тому, что не только тебе одному она нравится.
Так или примерно так рассуждала Галка, думая, стоит ли останавливать его и выбегать на порог ресторана в надежде, что вдруг он стоит, нервно курит, никуда не уходит, а только ждет, что она попросит прощения, повиснет на руке и будет пытаться задобрить и пообещать, что больше никогда ничего подобного себе не позволит.
Нет, не побежит она за ним! Сейчас прогуляется, проветрится ее возлюбленный и сам вернется! А не вернется, так ничего страшного. Вечер в самом разгаре. Для Галки подобные мероприятия – как яркий лучик в ее повседневной трудовой жизни. И так она измотана ситуацией в своей семье, одиночеством, воспитанием дочери. Она работает практически без отдыха, и в ее жизни так мало праздников… Не будет она омрачать себе женский день. Не будет расстраиваться и переживать.
Она продолжала танцевать, улыбаться, выпивать. И хотя сердце тревожилось из-за ухода любимого, старалась не фиксировать свое внимание на этой неприятности, а просто позволила себе расслабиться в приятной компании.
Дорога домой лежала через темный пустырь. Электрички приходили на довольно людный перрон. Потом шла череда магазинчиков, лавочек и палаток, а дальше пусть небольшой, но пустырь. Чуть вдалеке гаражи, а прямо вдоль тропинки кустарник и неосвещенный пролесок.
Дальше, правда, автобусная остановка, еще чуть впереди автодепо, где когда-то Галка мыла автобусы, а там уж и до дома рукой подать. Но эти метров двести—двести пятьдесят надо было идти озираясь, поскольку вечно ей мерещились какие-то тени в кустах. Обычно она возвращалась не слишком поздно. Как правило, с электрички шел целый поток людей. И хотя все они двигались в разных направлениях, через неосвещенную часть дороги почти всегда шло несколько человек одновременно. Кому-то к автобусной остановке надо, кому-то к гаражам, а кто-то, как и она, шел к жилому кварталу за депо…
В тот вечер она возвращалась поздно. Скорее даже не вечер, полночь.
Настроение у Галки было двойственное. С одной стороны, с Колей поссорилась и вынуждена теперь идти одна и бояться. С другой, в руках у нее сумки, полные подарков и вкусных продуктов, и даже пара букетов.
Она предусмотрительно завернула их в газету и аккуратно убрала в одну из сумок, чтобы цветы не замерзли…
Погуляли вроде бы неплохо. Было весело. Натанцевалась, комплиментов наслушалась. И поели вкусно, и выпили в меру…
И вот бежит Галка на высоченных каблуках, с сумками и с непонятным своим, двойственным настроением… А впереди дорогу ей преграждает детина. Здоровый такой. И штаны у него расстегнуты. А из штанов такое!
Мужик ничего не говорил. Просто смотрел тяжело и не давал пройти. Галка остановилась резко, на полном ходу. И сказала только одно слово:
– Сейчас!
И рукой упреждающий жест сделала, мол, подожди секунду. Он так и замер с широко распахнутыми руками, расстегнутыми штанами и с богатырским своим хозяйством. «И как только не холодно?!» – успела подумать Галка. И тут же сумки на снег поставила и резко ногой взмахнула. Все-таки комсомольское ее прошлое не прошло даром. Помимо активности идеологической, была она еще и спортсменкой, занималась парусным спортом. Так что подготовка физическая у нее была неплохая. Так вот взмахнула она ногой и вонзила каблук прямо в причинное место. Да с такой силой, что детина взвыл, согнувшись, как говорят в таких случаях, в три погибели, и схватился руками за ушибленное место.
А Галка подхватилась и бежать! Снег за городом лежал еще совсем по-зимнему прочно. За день он, правда, немного подтаивал, и то, если солнце ярко светило, а к ночи превращался в ледяную корку. Но Галка бежала быстро. Каблуки даже, казалось, помогают ей. Они, как гвозди, впечатывались в снег, не давая скользить. И все же… Какой-то неудачный шаг. Или вираж. Или нога каким-то образом поскользнулась… Только упала Галка…
Боль в ноге не дала ей подняться сразу. А через минуту, когда она, стеная и охая, готова была встать, ее нагнал детина. Отдышавшись, он кинулся за ней в погоню.
Он бил ногами лежащую на снегу Галку молча и долго. Она только закрывала лицо руками и думала: «Если убьет, то хоть в гробу буду красивая лежать».
Ботинки у него были огромные и тяжелые. И бить он норовил почему-то в живот. Может, хотел ниже живота попасть, но ниже не получалось, потому что Галка подгибала колени и пыталась свернуться в комочек, чтобы хоть позой защитить себя от натиска.
Где-то совсем близко послышался звук мотора. Видимо, автобус подъехал к остановке. Да, наверное, последний автобус. Галка отлично помнила расписание. Она когда автобусы мыла, должна была последний дождаться, чтобы и в нем навести порядок. Он приходил на конечную остановку в ноль часов семнадцать минут. Так и есть, последний.
Мужик испугался, ринулся в сторону. Галка слышала, как, тяжело дыша, он схватил одну из ее сумок, как шумно побежал за гаражи…
Видимо, пролежала она долго. Сначала боялась двигаться, думая, что вдруг он наблюдает за ней и, заметив движение, вернется добивать. Потом не могла встать из-за боли. Потом замерзла так, что, казалось, в ее окоченевшем теле не осталось ни одного жизнеспособного органа, что руки и ноги просто онемели от холода… И только в области живота разливается горячий, пульсирующий от боли жар.
Кое-как она все-таки встала. Сначала на четвереньки. Ползла несколько метров, сдирая коленки в кровь о колкий снег. Потом умудрилась подняться и с трудом доковыляла до дома.
Кроме анальгина и но-шпы найти в аптечке она ничего не смогла. Боль не проходила. Галя выпила чаю, закуталась в бабушкин платок и забылась тяжелым, неспокойным сном.
Наутро живот разрывало от невыносимых болей. То резких, схваткообразных, то тупых, ноющих, изматывающих ощущений…
Галина все же решила отправиться на работу. Когда вся зеленая, с перекошенным лицом, она появилась в магазине, заведующая только руками всплеснула:
– Галка, что с тобой? – и, не слушая ответ, вызвала «скорую».
Принимал Галю молодой врач. Он оказался активным, вдумчивым и, невзирая на возраст, опытным. Где-то Галя слышала фразу, что опыт определяется не прожитыми годами, а количеством самостоятельно принятых решений. Видимо, этот врач принимал решения часто. Он внимательно осмотрел Галю, прощупал живот, оперативно вызвал лаборантку. Та взяла кровь.
– Успели вовремя, – мрачно процедил врач.
– Что это значит? – Заведующая, которая сопровождала Галю, заволновалась всерьез.
– А то и значит! Что операция нужна! И срочная! Я подозреваю разрыв внутренних органов и, соответственно, внутреннее кровотечение. Хорошего мало! И давление падает. Почему сразу не привезли? Почему столько времени ждали?
Бледная, дрожащая Галя лежала на кушетке, не в силах даже пошевелиться от боли, не то что думать и отвечать на вопросы.
