— Тебе не надо было этого делать, — прошептал он.
— Разве тебе не понравилось?
— Ты же знаешь, что мне это очень понравилось, но ты могла причинить себе боль.
— О нет, мне было слишком хорошо, — прошептала она, нежно целуя его в губы. — Ну раз уж на то пошло, тебе тоже не надо было делать то, что ты сделал.
— Ты имеешь в виду мои пальцы там?.. Она слегка покраснела.
— От этого прикосновения я и вовсе обезумела…
— И это было так чудесно. — Он любовался ее лицом, будто видел его в первый раз. — Санни, ты очень красива.
— Спасибо.
— Я говорю совершенно серьезно. Ты красива не только лицом и телом, хотя, видит Бог, твоя красота сводит меня с ума. — Он нежно провел пальцем по контуру ее подбородка. — Но ты красива и душой. Я восхищен твоей человеческой сутью, твоей личностью…
Ее глаза внезапно наполнились слезами.
— Это правда?
— Истинная правда, — прошептал он. — Почему ты плачешь?
— Нет, это я так…
— В этой постели нет места слезам. Лучше займемся чем-нибудь более интересным.
Он был горазд на выдумки, счастливый мужчина рядом со счастливой женщиной.
Санни проснулась первой. Было тихое воскресное утро. Блаженно улыбаясь, Санни потянулась всем телом.
На полу лежали полосы солнечного света, за окнами весело щебетали птицы. Если бы не спавший в ее постели мужчина, Санни могла бы подумать, что это прекрасное утро всего лишь продолжение ее удивительных ночных грез.
Тай еще крепко спал, дыша ровно и глубоко. Санни лежала рядом с ним, с удовольствием вслушиваясь в его дыхание. От большого, сильного тела Тая волнами исходило сонное тепло. Вчера они заснули, прижавшись друг к другу как котята. Ее голова покоилась на его груди, а его пальцы замерли в ее густых золотистых волосах.
Отныне она всегда будет вспоминать об этом удивительном ощущении полного слияния, нерасторжимого единства — всякий раз, просыпаясь в постели без Тая.
Однако сама мысль о жизни без Тая показалась ей совершенно невыносимой.
Три года назад, уезжая в Новый Орлеан, она думала, что умрет от горя, от разбитой вдребезги любви. Теперь она понимала, что в ней говорила лишь уязвленная гордость. Настоящим горем было бы потерять Тая.
Она любила его.
И сердилась на него за это. Он заставил ее влюбиться.
Осторожно высвободившись из его объятий, она улыбнулась. Тай дышал ртом, губы его были чуть приоткрыты. У нее сладко оборвалось сердце при одном только воспоминании о том, какое наслаждение могли дать ей эти губы.
А может, она испытывает к нему пусть и очень сильное, но лишь физическое влечение?
Она знала ответ еще до того, как сам вопрос окончательно оформился у нее в голове. Нет, это было не так. Ей нравились его чувство юмора, его честность и доброта.
Он умел тонко чувствовать другого человека. Вчера, прежде чем стать ее любовником, он вел себя как мудрый старший брат, потому что интуитивно понял, что именно в этом она нуждалась в тот момент, когда все ее существо переполняли боль и стыд. Она по достоинству оценила и то, что он не высмеивал ее планов насчет собственного бизнеса. Скорее, даже наоборот, пытался помочь советами, хотя и не читал мораль.
Она, безусловно, восхищалась тем, что он нашел в себе силы подняться на ноги после того, как его жизнь оказалась разбитой в пух и прах. Столкнувшись с коррупцией среди своего начальства, он не стал прятать голову в песок, хотя так поступить было легче всего. Потеряв единственного друга, он в одиночку вел борьбу с изощренным врагом и победил его. Несомненно, он был человеком с высокими моральными принципами. Не стремился перекладывать свою вину на чужие плечи и сам платил за свои ошибки. У нее не было никаких сомнений в том, что он, как никто другой, заслуживал настоящей любви.
Дон Дженкинс не шел ни в какое, даже приблизительное сравнение с Таем Бьюмонтом.
Санни знала, что если останется в постели рядом с ним, то очень скоро не выдержит соблазна и начнет его ласкать. А это, как показал вчерашний сладкий опыт, неизбежно приведет к новой вспышке страсти. Нет, сейчас не время. Ей нужно обдумать и оценить случившееся между ними.
Стараясь не разбудить Тая, она выскользнула из постели и на цыпочках подошла к туалетному столику. Быстро и бесшумно одевшись в шорты и свободную майку, она вышла из спальни. Тай не проснулся.
Очутившись в залитой солнечным светом гостиной, Санни крепко обхватила себя руками, словно пытаясь сдержать переполнявшее ее ощущение счастья. Она влюбилась! Впервые за последние три одиноких, пустых года она почувствовала себя живой!
Но что же теперь делать с этой вновь обретенной любовью? Упаковать ее вместе с вещами в чемодан и увезти в Новый Орлеан? Наступило воскресенье, последний день ее официального пребывания в Латам-Грине.
Всю неделю она ждала этого дня, но теперь ей уже не хотелось уезжать… Может, стоит остаться еще на недельку-другую, чтобы проверить свои чувства к Таю? Конечно, стоит. И все же она так долго твердила о том, что в воскресенье уедет из Латам-Грина, что теперь не сразу могла свыкнуться с идеей отложить отъезд. К тому же гордость не позволяла ей первой заикнуться о своей любви.
Погруженная в размышления, она вышла на крыльцо. Как сказать ему, что она остается в Латам-Грине еще на неделю, не признаваясь при этом в истинной причине? Может, сказать, что родители просили сделать мелкий ремонт дома? Или…
На второй ступеньке стоял ящик с виски «Дикая индейка»!
Хотя утро выдалось теплым, Санни вся похолодела при виде этого ящика. Она уставилась на бутылки, словно это было самое отвратительное зрелище, какое ей только приходилось видеть.
Негодяй! Мерзавец!
В какой-то момент она уверилась, что никакого пари между Таем и Джорджем Хендерсоном никогда не существовало, что все это было лишь хитроумной выдумкой, с помощью которой Тай старался заманить ее в свои сети.
Теперь, когда выяснилось, что пари действительно существовало и что оба мужчины отнеслись к нему абсолютно серьезно, Санни испытала почти такое же потрясение, как в то утро, когда застала жениха в постели подруги.
Но когда же Тай успел сообщить о победе? Когда уходил, чтобы поставить на место выломанную им же самим входную дверь? Значит, пока она нежилась в постели после бурного оргазма, ожидая продолжения любовных ласк, он звонил Джорджу, чтобы сообщить, что тот проиграл пари?
Душа разрывалась от боли, но Санни упрямо сдерживала слезы обиды и унижения, готовые хлынуть из глаз. Вернувшись в дом, она пошла на кухню и стала с грохотом выдвигать ящики буфета и переворачивать содержимое всех полок, но никак не могла найти то, что искала.
