Меньше всего на свете Рине хотелось сейчас думать о ссоре с бывшим женихом, но ей так и не удалось отбиться от неприятных размышлений. Если воспоминания о Павле будили в ней чувства, то мысли о Вениамине будоражили совесть.
«Наверное, с моей стороны просто подло вот так, ничтоже сумняшись, перечеркнуть все то, что между нами было, — с тоской подумала Рина. — Собственно, если разобраться, то это именно я во всем виновата. Я повела себя эгоистично и этим спровоцировала скандал».
Занявшись самобичеванием, она уже не могла остановиться.
«А вот если бы, скажем, я узнала о том, что на следующий день после нашей ссоры Вениамин преспокойненько отправился в ресторан с другой женщиной? Что бы я подумала, а?»
Конечно, она подумала бы, что он мерзавец и грош цена его прежним чувствам.
«Это что же получается? — вконец расстроилась Рина. — Выходит, как порядочная женщина, я не имела права идти с Павлом в ресторан?»
По логике вещей выходило именно так, однако Рине вовсе не хотелось мириться с этим выводом.
«Но я же согласилась на свидание вовсе не для того, чтобы насолить Вениамину, а… а потому что не могла отказать Павлу — у него же был день рождения».
Несмотря на то что Рина была человеком справедливым, ей тоже не чужда была чисто женская логика, согласно которой мужчина совершает неблаговидный поступок исключительно в силу низменности своих побуждений, в то время как женщину на тот же самый поступок всегда толкают крайние обстоятельства.
Тут Рине в голову неожиданно пришла и вовсе ужасная мысль, от которой ее мгновенно прошиб холодный пот.
«А что будет, если Вениамин успокоится, все взвесит и в конце концов решит со мной помириться? Вдруг он возьмет и позвонит? И что я ему скажу? Прости, но вчера мы не виделись, и за это время я успела полюбить другого, так что ли?»
В ту же секунду запищал лежавший на столе мобильник, и Рина отпрянула от него, как от гремучей змеи. Ей потребовалось сделать над собой усилие, чтобы наконец взглянуть на светящийся экранчик. Увидев на нем имя «Павел», она перевела дух и осторожно поднесла трубку к уху.
Павел звонил поблагодарить Рину за потрясающий вечер и выразить надежду на то, что они еще не раз проведут время столь же замечательно. А еще он поинтересовался, как прошла встреча с очень важной родственницей, из-за которой Рина отказалась пойти с ним сегодня в кино.
Рина даже сама не ожидала, что так обрадуется звонку Павла. Она как-то сразу успокоилась, все ее сомнения в миг улетучились, и настроение быстро пошло вверх.
— Я уже успел по тебе соскучиться, — доверительно сообщил Павел, и Рина не смогла сдержать довольной улыбки. — Если ты не возражаешь, то мы могли бы завтра пойти все вместе в кафе-мороженое, например, — продолжал он. — Я имею в виду, вместе с твоими детишками.
— Ну, старшая детишка, пожалуй, теперь уже найдет для похода в кафе более интересную компанию, — сказала Рина, подразумевая конечно же Тошкину внезапную дружбу с Денисом. — А вот Антошка наверняка обрадуется.
Она и сама была рада возможности снова увидеться с Павлом, но тут же вспомнила о том, что в воскресенье он планировал встретиться со старым приятелем.
— Ой, а как же твоя встреча с Майклом? — всполошилась она.
— Ну, это же будет только вечером, а мороженым мы могли бы побаловаться еще до обеда.
— Неплохая идея, — согласилась Рина. — Думаю, Антошке будет интересно прокатиться на твоей бандитской машине.
— Может, если ему понравится моя машина, ему понравлюсь и я? — весело предположил Павел.
— Надеешься таким образом втереться к ребенку в доверие? — хмыкнула Рина.
— Надеюсь, — искренне признался Павел. — Мы, гидростроители, ребята предусмотрительные — тылы готовим заранее.
Разговор с Павлом чудесным образом встряхнул Рину и, отбросив меланхолию, она с энтузиазмом взялась за работу. Карандаш живо бегал по плотному листу бумаги, на котором довольно быстро стали прорисовываться изящные девичьи фигурки, украшенные кружевными поясками, игривыми сережками и очаровательными букетиками цветов.
«Говорят, что многие художники создают свои лучшие произведения в период крайнего душевного напряжения, — подумала Рина, любуясь делом рук своих. — А вот у меня лично все по-гегелевски — побуждением к творчеству является исключительно радостное настроение».
С раннего утра по дому плавал дразнящий сдобный аромат и пробуждал аппетит. Это Нина Никифоровна, поднявшись ни свет ни заря, успела поставить тесто и напечь к завтраку румяных жаворонков и глазурных колобков.
— «Жаворонки, жаворонки, к нам прилетите, весну-красну принесите. Зима надоела, весь хлеб поела», — продекламировала бабушка Нина, протягивая Антошке птичку-кренделек.
— М-м, какая вкуснятина, — закатила глаза Тошка, отправляя в рот пышный колобок. — Будто праздник какой-то.
— А сегодня праздник и есть, Сороки называется. Я в это время всегда пичужек выпекаю, да соседей угощаю.
— Ну, Нина Никифоровна, вы даже нас с Тошкой за пояс заткнули, — от души похвалила ее Рина. — Я-то думала, что лучше нас с ней пекарей не сыскать, но с вашими булочками даже наши пироги не сравнятся.
— Вот и кушайте на здоровье, — польщенно заулыбалась та. — А как на улицу пойдете, — обратилась она к Антошке, — возьмите с собой парочку крендельков, покрошите их, да разбросайте по сторонам.
— Чтобы птички тоже позавтракали? — полюбопытствовал малыш.
— Чтобы и птичек подкормить, и весну приманить, — пояснила бабушка Нина, — примета такая.
Потом она взяла блюдце, отложила на него несколько жаворонков и колобков и покрыла их салфеткой.
— Анну Викентьевну надо будет угостить.
«Вот уже и подружка у нее появилась», — улыбнулась про себя Рина.
Струящийся из окна теплый солнечный свет, сладкий запах сдобы, царящее за столом умиротворение — все это создавало необыкновенное ощущение уюта и покоя.
«Хорошо-то как, — подумала Рина, которая только сейчас поняла, до какой степени она устала волноваться и нервничать. — Наступило долгожданное воскресное утро, и за столом собралось дружное семейство: бабушка, мама, дочка, сын. Вот только главы семейства пока что не хватает, но это дело наживное», — оптимистично подбодрила она себя.
Немедленно вспомнив о том, что скоро должен позвонить Павел, она окинула веселым взглядом своих домашних и спросила:
— Кто хочет пойти сегодня в кафе-мороженое?
— Я! — подпрыгнул на стуле Антошка. — Я о-очень люблю мороженое, — с чувством сказал он, потом немного подумал и добавил: — А кофе я не люблю.
