- С наступающим.
Водитель мне попался неразговорчивый, потому что ничего не ответил. А еще – неторопливый, потому что мы по-прежнему стояли на месте и никуда не ехали.
- Чего стоим? Кого ждем? – поинтересовалась я. Кажется, не очень ехидно. Скорее всего, у водителей такси сейчас горячее время, и они немного на взводе. Но и я тоже после встречи с Даней не в самом спокойном расположении духа.
Водитель словно только и ждал этих моих слов. И машина наконец тронулась.
* * *
За окном густыми хлопьями валил снег. Как хорошо, что за рулем не я – потому что, несмотря на наличие прав, реального опыта вождения у меня было немного – а опытный профессиональный водитель. А я могу на заднем сиденье помедитировать на снег. Или – в телефон. Я, конечно, сделала второе.
В рабочие чаты даже не стала заходить. Леське ответила на ее благодарность – смайликом с поцелуем, «Тебе спасибо, что выручила!» и традиционным «С наступающим!». А потом долго смотрела на список контактов. Где-то там внизу, невидимый на экране, обретался контакт «Ольга Аркадьевна». На звонки и сообщения которой я так и не нашла в себе сил ответить. Я просто не знала, что ей могу сказать или написать. И к тому же мне было стыдно. И вспоминать ничего не хотелось. Я же пыталась забыть. А Даню я и вовсе заблокировала, потому что… потому что! Сейчас я вдруг внезапно пожалела об этом решении. Вернуть, что ли? И написать ему «С наступающим!». И добавить что-нибудь. Например: «А я тебя сегодня видела». Или – «любимый». А что, отлично звучит – «С наступающим, любимый!». С наступающим п*здецом. Точнее, с наступившим. Потому что, несмотря на все, вот все-все – я его не разлюбила. Я не знаю, кого или что я люблю. Я не могла – и не хотела – разбирать на запчасти Данила. Я его просто люблю – и все. Еще сильнее, чем тогда. Время – не лечит. Оно, сука, калечит. Потому что все мои попытки забыть, как-то вернуться в нормальную жизнь меньше часа назад разбились вдребезги. От одной-единственной встречи. Краткой, мимолетной. Которой я тут же всеми силами постаралась избежать. Всего несколько секунд, я его видела, он меня нет. Но как много я увидела. И какое это все… родное. Необходимое. Любимое. Все целиком, без остатка, уместилось в моем сердце. И даже не думало его покидать.
Я шмыгнула носом. Прижала внутренние уголки глаз пальцами. До дома. Не надо пугать водителя такси истерикой. Надо доехать до дома – и там порыдать власть. Отличный план. Еще вчера я мечтала тридцать первого выспаться. Сегодня план поменялся. Выключить телефон и реветь, реветь, реветь. Утешая себя тем, что так можно оставить все слёзы в уходящем году. Отличная утешительная иллюзия. Вот за нее и надо держаться. Лишь бы домой поскорее попасть. Долго еще ехать, интересно?
Я снова посмотрела в окно. Там была уже самая настоящая метель, сумерки стали еще гуще, и видимость стала совсем плохой, но ребра ЗСД* я все-таки разглядела. ЗСД? ЗСД?! Какого черта, нам же в другую сторону!
- Куда мы едем?
Водитель оказался не просто неразговорчивым – молчаливым. Неужели я села не в свое такси? Господи, ну почему я не уточнила, когда садилась? Вечно я забываю. Идиотка!
- Куда мы едем?! – повторила я громче и настойчивей.
- Я не знаю. Я просто выехал на ЗСД и еду вперед.
Такого ответа я просто не ожидала. Я ошарашенно уставилась в затылок водителя. А потом резко двинулась по сиденью, чтобы видеть не только затылок.
- Ты?!
- Я.
- Что ты тут делаешь?!
- Это моя машина. Я собирался ехать домой, стоял у офиса, пропускал другой автомобиль. Ты села ко мне в машину и сказала – поехали. Но не сказала – куда.
Именно теперь у меня перед ногами разверзлась бездна. И оттуда вырвался, как из жерла вулкана, столп всего того паталогического – а теперь я поняла вдруг отчетливо, что мое чувство к Данилу носило явно паталогический характер – всего того неправильного, гадкого, унизительного и подлого, что связывало меня с человеком, который сидел за рулем. Темно-серой, обжигающе-жгучей ядовитой дымной полосой оно неслось передо мной. Все началось тогда, на даче, потом вся моя ложь ему, его раскаяние в том, в чем виноват не был, потом вечер репетиции свадьбы и его лицо, искаженное болью. И вишенкой на этом серо-черном ядовитом торте – та унизительная встреча в Карелии. И уже не в детальках в виде болезненней дефлорации или его предложения после дело было. А в том, как это было холодно и расчетливо сделано. Да ж, настоящая вишенка, венчающая все.
И теперь… теперь к этому человеку, который, кроме ненависти и презрения, не испытывает ко мне ничего – а я его люблю не просто по-прежнему, а еще сильнее – вот к этому человеку я села в машину. Сама.
Что он подумал? Что я ему навязываюсь? Что я его преследую? Что я от него чего-то хочу?
О боже, это невыносимо! Что ты за человек, Данил Доценко, что постоянно оказываешься там, где можешь причинить мне больше всего боли? Зачем я только согласилась на Лёнькино предложение?!
- Я думала, это такси. Я вызвала такси, меня ждал серый «фольксваген»…
- А на номер ты не посмотрела?
Нет, конечно! Это же я! Я отчетливо сознавала, как глупо, жалко и, главное, неправдоподобно звучат мои слова. Он точно думает, что я специально села в его машину.
Как же это… невыносимо.
В лобовом стекле нам навстречу летели снег и ребра ЗСД. Так, будто нас проглотила огромная змея и сейчас проталкивает внутрь. Меня точно так же поглотило душное, не дающее дышать отчаяние.
Нет. Ни секунды больше я тут не буду.
- Останови машину.
- Я не могу.
- Останови машину! – голос мой с каждым слогом становился все громче.
- Здесь нельзя останавливаться, - Данил ненадолго оторвал взгляд от лобового стекла, и я увидела его профиль. Все такой же болезненно красивый. - Надо дождаться съезда.
Я не могу ждать. Я не выдержу. Ты разве не видишь, что я задыхаюсь рядом с тобой? Задыхаюсь от твоих равнодушных вопросов и ровного голоса. Задыхаюсь от твоего презрения. От того, что ты обо мне думаешь?!
- Останови немедленно! – закричала я, подавшись вперед.
- Да говорю же тебе – не могу! – Данил тоже в ответ повысил голос. – Посмотри вокруг, где тут остановиться?!
Но вокруг были лишь ребра змеи, которая стремительно засасывала меня в свое нутро, полное отчаяния.
- Останови, слышишь, останови немедленно!
- Да не могу я остановить, пойми! Лиля, не веди себя, как дура!
Это «дура» что-то обрушило во мне. Наверное, оборвало ту тонкую ниточку, на которой я еще пыталась держаться.
Закричала я совсем оглушительно.
- Немедленно, немедленно останови. Сейчас же!
- Прекрати! – так же оглушительно заорал Данил.
Но я его уже не слышала. Еще подавшись вперед, я вцепилась ему в плечо и орала в ухо.
- Останавливайся! Я хочу выйти!
- Ты с ума сошла! – Данил попытался оторвать мою руку со своего плеча. - Сядь на место! Как смогу - остановлюсь!
- Немедленно! – я попробовала дотянуться до руля. – Немедленно останавливайся!
- Лиля!!!
Сквозь лобовое стекло все так же летел снег. Летели ребра ЗСД. И летели полоски отбойника. Под визг шин что-то кричал Данил, а я, как в замедленной съемке, наблюдала, как нас разворачивает боком поперек змеи. Как отбойник заслоняет собой лобовое стекло. Скрежет металла, звон стекла, чудовищной силы удар, в бок мне бьет моя сумка, а я лечу, лечу, лечу.
И улетаю в темную бездну.
_______
ЗСД - Западный скоростной диаметр, внутригородская платная автомагистраль в Санкт-Петербурге.
Глава 10. Во всяком плане есть пункт, который все объясняет. Если его нет, то план – дерьмо.
Сначала была головная боль. Потом - все остальное. Я открыла глаза и застонала. Свет резал глаза, и я тут же зажмурилась. Даже это простое действие вызвало новый прилив головной боли. Я лежала и дышала. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох.
И мы опять играем в любимых.
