я ем только перед телевизором.
Калеб не возится в своем кабинете долго. Уже через несколько минут он снова появляется в гостиной и застает меня в тот момент, когда я глажу живот.
Мы смотрим друг на друга. Я продолжаю его любить и, наверное, всегда буду.
– Ты уже узнала пол ребенка? – интересуется Калеб.
Я скрываю свое изумление от его вопроса. Да, я удивлена, но удивляться вовсе не стоит. Это ведь Калеб. Он понимает, что ребенок ни в чем не виноват.
– Только в следующем месяце.
Он кивает.
– Райан приезжает к тебе?
– Да, – честно отвечаю я. – Калеб, ты знаешь, что я и Райан всегда были друзьями до того дня… и даже сейчас ничего не изменилось. Абсолютно. Он знает, что отец, но не позволяет себе им быть. Мы все понимаем, заложниками какой ситуации стали.
– А как Бев?
– У нее все хорошо. Они собираются пожениться после рождения ребенка. Калеб, – я подхожу к нему ближе, – просто я хочу, чтобы ты знал. Я скучаю и боже мой, я так сожалею, что причинила тебе боль. Но, – я кладу руку на свой живот, – когда чувствую внутри себя этого ребенка, сожаление о той ошибке пропадает, понимаешь?
По его лицо сложно что-либо прочесть. Но он понимает.
Кивнув, Калеб указывает на дверь.
– Мне пора. Я тоже сожалею, что причинил тебе боль, Никки. Ты думаешь, я не виню себя в том, до чего тебя довел? Я думаю об этом каждую ночь.
Он уходит, тихо прикрыв за собой дверь. После его присутствия в гостиной еще долго стоит запах одеколона. Запах, по которому я так скучаю. Мы так и ни разу не поговорили о разводе. Зная Калеба, я думаю, он не станет этого делать, пока я беременна. Он попросит о разводе позже.
* * *
Сейчас моего малыша можно сравнить с плодом грейпфрута. Бекка постоянно пишет мне сообщения с вопросом: «как там наш грейпфрут?». Несколько месяцев назад она писала: «как там наш персик?»
Сегодня у меня второй скрининг, на котором я могу узнать пол малыша. Это очень важно. Райан уже давно сказал, что пойдет со мной. Я не могу его винить в интересе. УЗИ Бев показало, что у них будет мальчик.
Я никогда серьезно не задумывалась, кого хочу. Для меня это не важно. Я просто хочу стать мамой, хорошей мамой. Но если выбирать, то я бы хотела сына.
Я испытываю облегчение, когда Райан говорит, что не может пойти со мной. В логистической компании, в которой он работает, произошла крупная авария.
Мне бы хотелось, чтобы в этот момент рядом со мной был другой человек. Я хочу держать за руку своего мужа, когда объявят пол. Но я потеряла его.
Со мной идет Бекка, поэтому я не отчаиваюсь.
– Ну что готовы услышать? – с улыбкой интересуется доктор.
Я крепко сжимаю руку сестры.
– Да.
Бекка даже повизгивает, сидя рядом.
– Поздравляю, у вас будет девочка.
Калеб хотел девочку. С такими же голубыми глазами, как у меня. У меня на глаза наворачиваются слезы. Как и у Бекки.
– Это точно? – уточняет она.
– Точно, – уверенно подтверждает доктор.
Выйдя из клиники, я собираюсь написать Райану и своим родителям. Но вместо этого ищу контакт Калеба и пишу ему: девочка.
Через пару секунд приходит ответ: я счастлив.
Он не написал, что счастлив за меня. Он просто написал, что счастлив, и я прижимаю телефон к губам. Это не дает мне какую-то надежду. Я вообще даже не смею на нее рассчитывать. Но даже в сообщении чувствовать прежние нотки любви Калеба для меня очень многое значит.
Вечером я открываю дверь и вижу на пороге курьера. Он протягивает мне огромный букет цветов и розовый подарочный пакет. Я знаю, от кого это.
Расположившись на диване, я вынимаю из пакета небольшую розовую коробку, перетянутую розовой лентой. Он специально подготовил этот подарок для девочки. Когда я открываю коробку, то хочу смеяться и плакать одновременно. Внутри оказывается мягкая плюшевая пчелка с огромными голубыми глазами.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
сейчас, два месяца спустя
Одну из спален для гостей я превратила в детскую. После того, как на работе меня отпустили в декретный отпуск, я в полную силу занялась подготовкой к рождению малышки.
Каждый день я что-то покупаю и переставляю в детской. Мои родители накупили кучу разных вещей для девочек, Бекка приносит игрушки. А также Райан и Бев мне помогают.
Я стою напротив голой стены, где раньше был шкаф. Теперь я здесь поставлю кроватку, которую в скором времени должны привезти, а пустую стену разрисую. И я уже вижу, каким будет рисунок.
Но я не успеваю сделать и мазка. Мне звонит Райан.
– Началось, – запыхаясь, говорит он.
– Так. – Я крепче сжимаю телефон. – Дыши глубже.
– Я сейчас хлопнусь в обморок.
– Перестань. Мне приехать?
– Нет, – отвечает он. – Тебе итак тяжело. Все будет хорошо, просто поговори со мной, пожалуйста. В приемной еще сидит отец Бев и это слегка меня нервирует.
Мы болтаем примерно около десяти минут, затем он отключается и перезванивает уже через час.
– У меня сын!
Я счастлива за него, и это всегда было искренне. В этот вечер я начинаю разрисовывать стену и заканчиваю лишь на следующий день. Сделав фото, я отправляю всем, кроме Калеба. Он должен увидеть это собственными глазами. Точнее, я думаю, что он хотел бы увидеть это сам.
Мы общаемся не часто. Просто иногда интересуемся, как друг у друга идут дела. Я так благодарна ему, что несмотря на причиненную ему обиду, ему не все равно.
Но первым стену видит Райан. Он заносит кроватку и округляет глаза.
– Обалдеть.
Я гордо вскидываю голову.
– Ну еще бы.
Пока
