органично. Впрочем, Катя подумала, что это естественно. Он же здесь вырос. И чем-то похож на этот город.
Кажется, целая жизнь прошла с того времени, как она была тут последний раз. Хотя вроде всё было на своих местах. И стела на площади Восстания, и круглый павильон метро с синей буквой. И даже ларёк с шавермой. Катя задержала на нем взгляд. — Ты голодная? Нам не очень далеко. Троллейбусом поедем, наверное. Или такси возьмём?
Для Кати, только-только начавшей зарабатывать собственные деньги, они совсем недавно обрели свою реальную ценность. До этого она как-то и не задумывалась, как так получается, что они летают самолётом в Североморск и на море всей семьёй. Дорого ли, купить продукты. И сколько нужно работать, чтобы приобрести модные джинсы. Всё детство на не знала ни в чем отказа. Папина зарплата позволяла баловать всех. Теперь нужно было взрослеть.
— Такси не надо, давай на троллейбусе. Так даже интересно, — Катя не хотела провоцировать Ветрова на гусарство.
Всё же нужно будет узнать, какой у их будущей семьи будет бюджет. Чтобы не задеть его просьбами о чём-то, что они не могут себе позволить.
Ветров же такой, он вывернется наизнанку, упрется, но сделает, как она просит. В этом Катя не сомневалась. И ей, конечно, нравилось такое внимание.
Они приехали на Васильевский остров. Прошли дворами. Дом оказался обычной кирпичной пятиэтажкой.
Вадим поймал Катин удивлённый взгляд. — Тут таких домов немного совсем. Зато квартиры отдельные маленькие есть. В тех домах, что на Большом проспекте, квартиры огромные. Там можно было только комнату в коммуналке снять. А я Юрке велел отдельную. Так что вот. Наше жилье на ближайшие две недели.
Ветров открыл ключом дверь. Обычная однушка. Кухня, комната. Что ж. Катя решила, что нужно осваивать то, что есть. Оказалось, что Вадим к её приезду основательно подготовился. — Ух ты! Столько еды! Куда нам на двоих? — А это не я, Кать. Стыдно, но не сам готовил. Это тётя Валя Бодровская приезжала вчера вечером. Навезла всего домашнего. Если ты не против, мы завтра к ним съездим. Они далековато. А тут квартира специально рядом с академией. Мне пешком буквально семь минут. — Бодровский — это тот, который Юра? — Да, Юра, его жена Алла и тётя Валя — Юркина мама. Ты только не пугайся. Она сразу обо всех заботиться начинает.
Катя оглядывала квартиру. Видела, как волновался Вадим. Боялся, что ей не понравится. А ей нравилось. То, что за окном тёмный питерский февраль, а здесь, в тишине дворов, в маленькой квартире горят лампы и тепло. И можно тонуть в объятиях, прижиматься к любимому мужчине, слышать, как он дышит. А больше и не надо ничего.
65.
Первый раз в жизни Катя воспользовалась "блатом". В университете она официально была на больничном. Иначе никак на целых две недели она к Вадиму не попала бы.
Их примагничивало друг к другу. Это было похоже на наркотическую зависимость. Чем больше они увеличивали "дозу", тем сложнее было отрываться друг от друга.
Первые совместные выходные хотелось растянуть и запомнить. Вадим и Катя старались. Несмотря на холод и влажность, они гуляли столько, сколько смогли выдержать. Потом пили кофе и ели пышки. И снова гуляли. Целовались на набережной.
Вадим поднимал капюшон своей меховой куртки, притягивал Катю ближе. И вот они уже "в домике". И губы тёплые и нежные. Взгляд, мгновенно темнеющий от одних только мыслей о близости.
Ветров показывал ей город своего детства и юности. Рассказывал про себя и друзей. Подошли и к Нахимовскому училищу. Зашли на Аврору. В Ветрове даже в гражданской одежде там моментально опознали военного моряка. Вот уж точно, дело в едва уловимых деталях. Во взгляде на флаг. В том, как он по трапу спустился.
А Катя гордилась. Невероятное это чувство — гордость за своего мужчину. Видеть, какой он необыкновенный. И как замечают это другие люди. Как он протягивает ей руку и помогает спуститься с лестницы. Как подаёт пальто и застегивает, будто на ребёнке. Как смотрит на неё.
Катя стала замечать, что это вовсе не у всех пар так. Теперь вдруг стал виден контраст. В глаза бросалось, как пренебрежительно женщина в кафе разговаривает с мужем. Как он тоже ведёт себя так, будто её вовсе нет рядом. Неужели все так со временем? Не может такого быть. У неё перед глазами был пример Лёли и папы. Они всегда были бережны и нежны друг к другу. Бабушки с дедушками тоже.
Детское восприятие мира таяло. Развеивалось холодными балтийскими ветрами. Каждое ощущение было совсем новым. Будто мир виделся впервые.
Вадим очень волновался. Его домашняя столичная девочка приехала. И совсем не смутило её ни скромное жилье, ни троллейбус. Впрочем, прилетала же она и в Североморск.
Тот её приезд Вадим особенно ценил. И точно знал, что выдержал всё благодаря Кате. Тому, что она просто побыла с ним рядом. А сейчас у них было целых две недели вместе. Или только две недели. Как посмотреть. Зато в них попадал день рождения Кати. Первый вместе. Щемящее ощущение новизны тревожило и радовало одновременно. Такой знакомый город рядом с Катей открывался Вадиму заново.
Вечером, как планировали, двинулись к Бодровским. Дверь открыл Юрка. Налетел сначала на друга. Катя выглядывала у Вадима из-за плеча. Чуть позади Юрки стояла Алла. Живот уже было видно вполне отчётливо.
Катя засмущалась. Аллочка вдруг обошла мужа, подвинула Вадима и обняла Катерину. — Привет. Я Алла. Жена вот этого шумного человека, — она кивнула на мужа, — Ты же Катя? Проходи. Мы вас ждали. Мама, Ветровы приехали! — крикнула в сторону кухни.
Катя и Вадим переглянулись.
— Привыкай, Вет-ро-ва, — шепнул Вадим Катерине на ухо. А Катя ясно вспомнила последнюю страницу своей тетради по биологии. Ту, на которой каллиграфическим почерком было написано "Екатерина Александровна Ветрова".
— Ох, батюшки, уже? Господи, ну наконец-то! — появилась из глубины квартиры Юрина мама. Обняла сразу обоих, — Ну, вот! Вижу, глаза счастливые! Слава богу! Какая ты красавица, Катюша! Нашему Вадику только такая и нужна была. — Мам, ну Вы не смущайте Катю, — вступилась Аллочка. — Да это я от радости. Ветровы наконец явились. Давайте все за стол.
Их принялись кормить. А Катю ещё и разглядывать. Вадим под столом взял ее за руку. Катя благодарно сжала его пальцы.
Все Бодровские оказались невероятно тёплыми людьми. Юрка был искренне рад за друга. Аллочка сразу приняла Катю, как родную. А тётя Валя смотрела на всех, как на
