Не выдержал и поднялся.
Дойти до реанимации и поймать кого–то из местных лекарей, либо заглянуть в кабинет, который вот он – руку протяни.
Дело не только в расстоянии, я степень важности для себя в этот момент определил, шагнул и толкнул дверь.
Алина сидит на кушетке, рядом валяется мятая черная блузка. Белье на ней тоже черное, врач стоит рядом и ее шею заклеивает пластырем.
— Демьян, – она машинально подняла руки к груди, прикрываясь. — Закрой двери. Там же люди.
— Ну что? – посмотрел на врача.
— Все в порядке, рана неглубокая.
Мужик в белом халате отошел от нее к раковине и сполоснул руки.
— Жить будет, – улыбнулся он.
— А ребенок? – вдвинулся в кабинет. — Она беременна. Нужно обследование.
— А меня спросить? – Алина торопливо накинула блузку, длинными пальцами схватилась за пуговку. — С ребенком все хорошо. Я чувствую.
— На ночь останешься в больнице, – отрезал. Поймал ее взгляд – Коваль отвыкла совсем. Командам подчиняться.
Но речь ведь не только о ее здоровье.
Она моего ребенка носит – в голове до сих пор не укладывается, первая мысль – надо бежать за цветами. И фруктами.
Что еще дарят будущим мамам?
Я так давно на этом свете один. Что бросать цветы к ногам этой женщины буду, я на все готов.
— Выходи, – посторонился, и Алина прошла в коридор.
Взглядом проводил каталку, накрытую простыней, и сердце кольнуло. Я никогда бы не причинил вред Наде. Но счет шел на секунды, она бы своим скальпелем с матерью моего сына или дочери расправилась – я решимость в ее глазах видел.
— Здесь кафе есть внизу, – Коваль откашлялась. — Я тут часто бываю, Лара…пойдем? Или, – она посмотрела в противоположный коридор. — Подождешь, что врачи скажут?
Не ответив, прошел к реанимации. Все равно, пока Надя за жизнь борется – сидеть и пить кофе, и делать вид, что я ни в чем не виноват – не смогу, я то ли слабее становлюсь.
То ли человечнее.
— Сейчас подъедет мой помощник, – достал телефон и обернулся на звук шагов – Коваль идет следом. — И тебя заберут в нашу больницу.
— Эта больница тоже хорошая, – уперлась. Потоптавшись, присела на синюю кушетку у стены. — Здесь же моя сестра. И лучшие врачи.
— Мы спорить будем?
— Мы не о том говорим, Демьян.
Она смотрит на меня – и в глазах вызов, но сидит, съежившись, обняв себя за плечи, будто боится.
— О чем поговорим? – ноги словно из ваты. Каждый день уверен, что полностью восстановился, а слабость часто догоняет.
Присел рядом.
— Ребенок мой, – повторил.
Это сейчас самое важное. Если бы Коваль с Маратом спала – я бы ее здесь же придушил, и не спасли бы врачи эту дрянь.
Любимую дрянь. Хватит себе врать. Я ненавижу сильно, но и люблю не меньше.
— Я не знала, Демьян, – ладонью она накрыла мою руку, и я вздрогнул. Она пальцев не отдернула, лишь сильнее сжала. Шепотом продолжила. — Про твоих родителей. И моего отца. Если бы только сказал, – быстрым жестом вытерла блестящую влажную дорожку на щеке. — На меня разом все обрушилось, ты понимаешь? Вернулась память. И твои враги взорвали машину Лары. Да, – не дала она мне возразить, — Лариса сама виновата, что во все это полезла. Но ведь она моя сестра. Мой самый близкий человек. А ты…
Повернулся и за затылок притянул ее к себе.
Она сразу, без возражений, разомкнула губы, пропуская мой язык. Сгреб ее за бедра и рывком дернул на себя. Она уселась сверху, ногами обвила мои ноги, обняла за шею, прижалась.
Я простил, если раньше думал, что рука дрогнет – то теперь она просто не поднимется, на эту женщину, в строгом черном костюме, с пластырем на шее.
Пальцами зарылся в ее волосы, потянул, языком протолкнулся глубже в горячий рот, в объятиях сдавил хрупкую спину.
Ее руки заскользили по голому телу в распахнутом пальто.
Мне разрядка нужна, срочно, я соображать не могу, что делаю.
Скрипят колесики. И шаркают шаги. Слышны разговоры. И покашливания. Это нам.
— Демьян, – шепнула она мне в губы и попыталась вывернуться. — Подожди. Меня тут все знают. Отпусти.
— Пойдем под лестницу, – мутный взгляд по ее лицу плавает, большие темные глаза, приоткрытые покрасневшие губы – мне надо.
Не могу ждать.
— Демьян, я не знаю…постой, – ногтями она впилась в мои руки, и я с трудом разжал объятия. Алина слезла, поправила длинную юбку. Покосилась по сторонам, на белые халаты – их слишком много, и среди них четко выделяются две фигуры в черном.
Марат и Максим.
Охранники х*евы.
Нас тоже заметили.
Марат, размахивая руками двинулся прямо на нас.
— Алина Руслановна, – выплюнул, ни грамма вежливости в этом голосе. — Демьян, – он смерил взглядом, сверху вниз, и я резко поднялся, уравнивая нас.
— Марат, ты зачем приехал? – она потеребила кусочек пластыря на шее. — Я же сказала – со мной все нормально.
— Я вижу, – он хмыкнул. Скосил глаза на меня.
— Какие проблемы, Марат? – вышел вперед, загораживая ее. — Х*ли ты хмыкаешь?
— Оу. Демьян, мы в общественном месте, – он сунул руки в карманы. Было бы рядом зеркало – полюбовался бы собой, такое самодовольство на морде у него.
— Я тебе в любом месте пинка под зад дать могу, – кулаки зачесались. Он давно напрашивается. Вьется вокруг нее.
— Так, ладно, – Марат отступил. — Алина, пошли. Это важно. По работе.
— Она здесь останется.
— Демьян, – сзади меня дернули за пальто. — Перестань.
— Что перестать? – оглянулся. — Куда тебе ехать?
— А что мне делать? – она вытерла щеки. —– Ждать, пока спасают твою Надю? Я лучше поеду, правда.
— Не поедешь.
Она вскинула подбородок. Челюсть сжала.
— У меня работа, Демьян.
— Какая нахрен работа, – выругался, я не понимаю ее, только что, сидела на мне верхом и с жадностью целовалась, а как приперся ее криворукий помощник… — Я ему щас шею сверну.
— Слышь ты, – Марат двинулся на меня, руки достал из карманов.
— Давай, давай, – начал раздеваться.
— Хватит! – она влезла между нами, ладонью уперлась мне в грудь. —– Что ты делаешь! Мы в больнице! В больнице!
Ее крик отрезвил. Посмотрел на свои руки в засохшей крови.
Здесь Надя. И я стрелял.
— Не прощаемся, Демьян, – Марат потянул Алину к себе, развернулся, собой ее закрывая.
Они уходят, а я смотрю. И понимаю. Если она не остановится, если Коваль не уйдет из бизнеса отца – ребенка я у нее заберу.
ГЛАВА 50
— Что все это значит? – прошипел Марат, когда мы сели в машину.
Схватил меня за руку, дернул, заставив взглянуть на него. А я сейчас не в том состоянии, чтобы миндальничать. В голове рефреном идут слова, что мой отец уничтожил семью Демьяна.
И Надя пыталась меня убить.
И я сказала Демьяну про ребенка.
И он… черт, непонятно ничего, а тут Марат со своим «Что это значит?»
— Ничего. Заводи машину, ты же о делах хотел поговорить.
— Сначала мы поговорим о том, что происходит между тобой, и Демьяном! – рыкнул Марат, но машину, все же, завел.
— Между нами ничего не происходит. И, к слову, почему-то именно Демьян оказался рядом со мной, а не ты, – указала на свою шею, дождалась, что Марат увидит пластырь, и снова сложила руки на коленях. — Я благодарна за заботу, и за то, что ты помогал мне, но я – дочь своего отца. Коваль, – я не сдержала горькой, тихой усмешки. — Я не твоя жена, чтобы объясняться, Марат.
— Но…
— Но факт остается фактом: мою жизнь спас он, а не вы, – жестко прервала я мужчину. — С Волыновым я тоже разобралась сама. Может, прекратишь меня отчитывать, и мы будем просто сотрудничать? А с кем разговаривать, с кем встречаться, и с кем… с кем спать – я разберусь сама. Такой вариант тебе подходит?
Я чуть опустила голову, и через свесившиеся на лицо волосы взглянула на Марата. Не хотела я вот так, в лоб. Мягче планировала действовать, но надоело уже хороводы вокруг всех этих мужчин водить. Со мной никто не миндальничает, так почему я-то должна?!
