- Я… — но он не дал мне сказать ни слова, просто целуя. И откуда у всех такая привычка перебивать меня? Когда я это пропустила? Но сейчас выяснять подобное было лишним. Мне казалось, что он и сам знает о моих чувствах. К чему лишние слова?
— Почему тебя все еще не увели в рабство? Это просто восхитительно! Я никогда не пробовал подобной вкуснотищи, — прожевав блинчик, восхищался Костя. А я млела. — Это самые изумительные блинчики, что я пробовал. Такие ни в одном кафе не подают.
Я перевернула следующий блин, стараясь не отвлекаться. Упустишь — пригорит.
— Разве твоя мама в детстве не готовила что-то подобное? — удивилась и перевела взгляд на него. Окруженный тарелками со сметаной и блинами, с кружкой в руках, мужчина выглядел так по-домашнему мило. А принимая во внимание, что я сейчас была одета в одну из его футболок… Все казалось нереальным.
— Моя мама? — усмехнулся Костя, не замечая моего взгляда. — Она никогда не подходила к плите. Постоянно занималась чем-нибудь, помогала отцу с бизнесом или участвовала в каких-нибудь мероприятиях. Она не ценила этого домашнего уюта. Мне казалось, что она даже ложилась с прической и накрашенная, чтобы не дай Бог, никто не увидел ее настоящее лицо. — Он пожал плечами, будто это было само собой разумеющееся.
— Серьезно? А у нас с сестрой на утро всегда было что-нибудь приготовлено. Мама еще и обед в школу успевала сложить, чтобы мы не сидели на уроках голодные. Она электровеник. — Вспомнила я Сашкины слова.
— Наверное, поэтому я и не желаю возвращаться в родительский дом. Там нет ничего, что бы навевало на хорошие воспоминания.
— Мне грустно это слышать. — Пробормотала я, выключая плитку и выкладывая последние блины на тарелку.
— Нечего грустить, Ласточка. Я сбежал оттуда, как только смог. И не возвращался вплоть до… — он глотнул чай и закашлялся. Но быстро пришел в себя. — Вплоть до смерти отца.
— Я сожалею, что тебе пришлось пережить это. Сложно терять близких людей. — Я нахмурилась, опираясь локтями на край стола.
Костя отложил вилку и ножик и приблизился ко мне, огибая стол, заставляя повернуться к нему с вопросом в глазах. Но спрашивать ничего не пришлось. Ведь сильные руки уже были на моей талии, а теплые карие глаза с желтыми крапинками всматривались в лицо.
— Я не хочу, чтобы ты грустила. Тем более из-за моих ран. Все проходит. И у меня прошло.
— Серьезно? Но нельзя всего за пару месяцев оправиться от смерти родного отца. — Я провела кончиками пальцев по его гладкой щеке. В мыслях тут же пронесся момент, когда я зашла в ванную, а там он корчил странные рожицы в зеркало, стараясь пробрить сложные места на лице.
— Я… — он попытался оправдаться, но замолчал, качая головой. — Я мужчина, Ласточка. И даже если внутри меня разразится вулкан, ты не должна волноваться. Это я забочусь о тебе. Хорошо? — он коснулся моего лица, убирая от него беспокойные пряди волос, выпавшие из спешно сделанного пучка.
— Что за глупости, Костя? Я хочу волноваться о тебе, я хочу помогать тебе с решением проблем. Все что важно для тебя — важно и для меня. И как бы ты не хотел храбриться, я знаю, что в глубине души тебе все еще больно. И это нормально. Терять близких тяжело. Просто попытайся открыться мне, и возможно, мы разделим эту боль на двоих.
— Ты уверена? Ты же знаешь, что за этими словами последует ответственность? — спрашивал он серьезно, но в глазах блестели смешинки.
— Какая еще ответственность? — удивилась я, приподнимая брови и обнимая Костю за шею.
— Как какая, Ласточка? А как же "жили они долго и счастливо"? Неужели ты думаешь, что после таких слов я когда-нибудь смогу тебя отпустить?
Он выглядел и правда решительно. У меня даже на миг замерло сердце. Но через пару секунд я выдохнула и улыбнулась, принимая его игру.
— Но ты же понимаешь, что не все сказки заканчиваются таким образом? Иногда волки съедают глупых красных шапочек.
— Оу, как не культурно! Ты сравнила меня с собакой! Это пик невежливости, Ласточка. Неужели тебе совсем не стыдно за эту параллель? И вообще-то, та сказка тоже закончилась хорошо, волка наказали, а бабушка и девочка спаслись. — Сострил он.
— Это верно. Но в реальном мире волки не глотают детей целиком. А значит, исход один.
— Фу, какой пессимистичный настрой. Это все из-за ужина с твоей мамой? — ловко перевел он тему.
— Причем тут ужин с моей мамой? Мы же говорили о сказках.
— Не волнуйся, милая, я обязательно ей понравлюсь. Вот увидишь.
— Такое ощущение, будто ты успокаиваешь не меня, а себя.
— Я успокаиваю нас обоих. И почему ты это не ценишь?
Я поцеловала его. Снова. В который уже раз? Это был еще один незабываемый момент в нашей истории. Ведь в комнате были только счастье и мы.
Как странно, что меня совершенно не беспокоило ни то, что я нахожусь в его квартире, ни то, что хожу в его футболке, ни то, что мы провели эту ночь в его кровати. Не было ни беспокойства, ни напряжения. Все было так, как должно было быть — любопытные взгляды, легкие прикосновения, поцелуи и тонна нежности и уюта, витающие в воздухе.
Но почему? Это была любовь? Скорее всего…потому что я совершенно не хотела покидать его, не хотела исчезать из его жизни, как какое-то видение — раз и не было. Нет, я хотела задержаться рядом с ним подольше, заползти в его сердце и остаться там в шалаше, который он построил бы только ради меня.
Так мы провели целый день — смотрели телевизор, бесились, играя в догонялки по квартире, и просто валялись в обнимку, разговаривая обо всем. Я узнала парочку забавных историй из его детства, а также о том, что будучи ребенком Костя хотел быть врачом и лечить людей. Но по иронии судьбы стал местным хулиганом и пугал дворовых детей. Его боялись пацаны, потому что он занимался тайским боксом и часто выступал на соревнованиях. А вот девчонки, наоборот, искали его номер телефона или поджидали у подъезда.
Костя делился историями из своей жизни легко, не зацикливаясь на мелочах и не кичась своими заслугами в спорте или на девичьем поприще. Зато с жаром рассказывал о том, как будучи уже взрослым, купил сам себе квартиру и в первый же день после переезда нашел на лестничной клетке маленького продрогшего рыжего котенка. Забрал. Накормил. Оставил себе.
— Ну что, мы готовы? — в последний раз я посмотрелась в зеркало и пригладила топорщившиеся волосы. Выстиранная, высушенная и поглаженная рубашка легко обхватила плечи. Ее нежно голубой цвет приятно бликовал с серыми глазами. А блестящие от помады губы придавали еще большей яркости моей внешности. Казалось, я иду не на знакомство своего парня со своими родителями, а на свидание с ними.
От того, как просто назвала Костю своим в мыслях, я ощутимо вздрогнула. Вот это да! Уже привыкаю к крепкому плечу рядом. Неужели такое возможно?
— Ты чего там замерла? Твоя мама вроде сказала не опаздывать. Я бы не хотел злить ее еще до того, как она узнает, где мы познакомились. — Пошутил он и взъерошил волосы.
По случаю Костя надел черную рубашку, пару пуговиц которой сейчас были небрежно расстегнуты, темные брюки и матово-черные туфли. Выглядел он, надо признать, потрясающе, даже без излюбленных кроссовок. Хотя и без них он чувствовал себя вполне комфортно. Кажется, Косте вообще все было нипочем.
— Кстати об этом… — начала я, закусывая губу. — Не могли бы мы придумать какое-нибудь другое знакомство. Я бы не хотела рассказывать матери о том, что мы встретились впервые в туалете ночного клуба, и я приняла тебя за стриптизера. Это совсем не романтично, на мой взгляд.
Коша поднял загадочный взгляд и улыбнулся уголками губ.
— И чего же ты хочешь? Мы и правда должны договориться об этом заранее, чтобы не возникло вопросов.
— Я думаю, мы должны сказать, что ты… — я задумалась, о какой из следующих встреч можно было упомянуть. Когда мы встретили Шарапова полуголым в его квартире или же когда он разбирался с Женей в своем клубе? Нет, нет и нет. Это все плохой повод. — Единственное нормальное, что мне вспоминается — это наша встречи после моей ссоры с сестрой. Ты не против, если мы скажем, что наше знакомство состоялось именно в тот момент?
