грани, еще немного и свалимся в ту сторону, с которой не будет возврата.
И я ничего не собираюсь делать для того, чтобы нас спасти. Нет сил. Но самое страшное, что нет желания.
Мне нужно, чтобы это сделал он сам.
И если этого не произойдет, что ж, так тому и быть.
Кажется, я сдаюсь. Постепенно, день за днем все больше и больше смиряюсь со всем произошедшим, и на том месте, где раньше пылал костер моих чувств, постепенно расползается пустота. И все больше меня занимает вопрос, а умею ли я вообще прощать?
После приезда Лешеньки настроение ни к черту и, хотя я возвращаюсь на работу в шумное пыльное кафе, мне никак не удается настроиться и сделать хоть что-то полезное. Я просто зависаю в сети. Смотрю картинки, ролики, выбираю барахло на маркетплейсах, и как-то неожиданно для самой себя оказываюсь в соцсети.
Заглядываю на страничку к подругам и знакомым, просто листаю ленту, ни на чем надолго не задерживаясь, а потом…потом набиваю в поисковой строке фамилию «Прокина».
Ненавижу себя в этот момент, не понимаю, что делаю. Не хочу этого делать!
Притормаживаю на списке однофамильцев, все еще пытаясь образумиться, но продолжаю медленно листать до тех пор, пока не натыкаюсь на Мариночку.
На маленькой фотке она такая счастливая. Улыбка до ушей, глаза сияют. Больше ничего не разобрать, но и этого хватает, чтобы я забыла, что надо дышать.
С чего она счастливая-то? Все хорошо у нее, да? Радуется?
Дрянь.
Я все-таки захожу к ней на страницу.
В большом размере главная фотка бесит еще больше, но я не залипаю на ней и спускаюсь ниже.
Первым на глаза попадается букет роз. Ярко-алый, настолько большой и агрессивно чувственный, что даже сквозь экран ощущается связанное с ним желание. Такое не дарят случайным подругам, или скучным женам. Такие веники тащат той, кто встречает кружевными чулками и томной поволокой в глазах.
Угадайте, от кого подарок?
Понятно, от кого…
У меня щемит где-то в животе, потом огненным ударом проходится по венам.
Фотография свежая, сегодняшняя. Интересно, Березин подарил эти цветы до того, как приехал ко мне, потому что якобы «соскучился», или уже после?
— Скотина, — хриплый смешок срывается с губ, — какая же ты скотина, Березин.
Смотрю дальше.
Вчерашнее фото. Она в спа-салоне, в одном белоснежном полотенце с тюрбаном. Вся такая разморенная, блаженная, довольная, как кошка, нализавшаяся валерьянки.
Всегда приятно быть самой красивой для того, кто любит.
На следующей фотографии — коротенькая сорочка с кружевами.
Как думаете, ему понравится?
Под фоткой сотня комментариев в основном от мужиков, которые как один утверждают, что она само совершенство, и ее избранник самый настоящий счастливец. Уверена, все они с удовольствием бы поскакали за ней, если бы поманила.
Увы, она поманила моего Березина.
Я закрываю соцсеть и просто сижу, сдавив виски пальцами.
Апатии последних дней как не бывало. Я снова злюсь, потому что ничего не изменилось! И ничего не изменится! Все пустое!
Тянусь за телефоном, чтобы позвонить Леше и сказать, что все у нас кончено. Никаких шансов, никаких вариантов. Не хочу. Пусть катится лесом. Пусть таскает цветы своей Марине, водит ее по спа-салонам, проверяет, что у нее там скрывается под неглиже.
Пусть что хочет делает, но уже без меня.
Когда мой палец уже в миллиметре от экрана, тот загорается, и я вижу сообщение от Карпова.
Надо встретиться
Меня перетряхивает с ног до головы.
Когда?
Я недалеко от твоей работы. Могу подъехать.
Жду.
Я кое-как перехожу к диванчику и обессиленно падаю на него. «Прекрасный» день продолжается. Мне просто нужно дать себе минутку, чтобы прийти в себя. Справлюсь. Я уже привыкла справляться.
Главное, не думать о том, где сейчас Березин.
Саша появляется буквально через десять минут. Я его встречаю уже в полной боевой готовности. Сидя за рабочим столом, с прямой спиной, запрятав все свои эмоции в самый дальний угол.
— Пожалуйста, скажи, что тебе есть, чем меня порадовать, — прошу устало, с едва заметной надеждой, — хоть какая-нибудь мелочь.
— Мелочей навалом, Кир, — улыбается он, — и крупного предостаточно. Попалась твоя рыбка по полной программе.
Я сдавленно икаю и тут же зажимаю себе рот ладонью, а потом, спустя пару мгновений, шепотом переспрашиваю:
— Уверен?
— Вот здесь все, — выкладывает флешку, — записи с камер наблюдения, показания очевидцев, переписки.
— Так просто?
— Почему просто? — усмехается он, — пришлось попотеть. Подруга твоя хитрая, через нее бы ничего не получилось, а вот братец у нее без башни вообще. Возомнил себя неуловимым, и в итоге наследил по полной. Даже хвастался, дурак.
Я подтягиваю к себе флешку, беру ее на ладонь и смотрю как на самую большую драгоценность.
Сейчас дело не в Березине и не в ревности, сейчас я хочу наказать тех, кто испортил мое детище, мой пусть и маленький, но все-таки бизнес, в который я вложила столько сил.
— С другом в полиции я уже переговорил, ввел в курс дела. Но тебе надо подойти и написать заявление, чтобы дать ход расследованию. Он тебя завтра ждет. Сможешь подъехать в участок?
— Конечно, смогу!
Во мне полыхает желание восстановить справедливость. Хотя бы по одному из фронтов.
— Как у вас с мужем? — словно невзначай интересуется Карпов, — после того случая… Если спрашиваю лишнее, то можешь мне треснуть.
— Плохо, — говорю, как есть, — много слов о том, что все это ошибка, что не хотел, что не знает, как так вышло. Стандартный пакет.
Машу рукой, отворачиваюсь, разворачиваюсь на кресле к окну и горько подвожу итог:
— Просто брехня, а на деле ничего не поменялось. Он дарит ей цветочки, она посвящает ему томные послания. Уверена, что они продолжили то, от чего я их отвлекла своим внезапным появлением. Может, снова к ней катается, может, на работе трутся, а может, по гостиницам скачут.
— Я не защищаю твоего мужа, но если ты про те цветы, которые она выставляет на фотографиях — то это не он. Она сама себе их купила.
Недоверчиво разворачиваюсь к нему:
— Уверен?
— Обижаешь. Объект до сих пор под наблюдением, — самодовольно хмыкает Карпов, — за эти дни они ни разу вместе не показывались. Ни у нее, ни в гостиницах. Все ее фотографии – это провокация, представление для тебя.
* * *
— Сколько сейчас за особо зверские убийства дают? —
