Ханна стиснула зубы.
— А Кэтлин Садлер?
— Да, Кэтлин Садлер… Она была на год старше меня, имела опыт и могла постоять за себя.
— Я и не говорила, что ты воспользовался ее неопытностью. И никто бы не сказал.
— В те времена у меня было не много принципов, но тех, что были, я твердо придерживался. Я никогда не связывался с замужними, слишком юными или слишком наивными женщинами. И тебе, кстати, это известно лучше, чем кому-либо другому.
— Мне? — Ханна вцепилась в край стола. — С какой стати я должна знать о твоей личной жизни?
— Потому что восемь лет назад я и пальцем к тебе не притронулся.
Несколько секунд Ханна ошеломленно смотрела на него, потом с явным усилием взяла себя в руки.
— Да, не притронулся — потому что я была не в твоем вкусе. До встречи на берегу ты меня вообще не замечал.
Рейф холодно усмехнулся:
— Ты и вправду была не в моем вкусе, к тому же считалась недотрогой, но это не значит, что я не обращал на тебя внимания.
— Потому что я из семьи Хартов? — уточнила она. — Потому что ты мог бы гордиться такой победой?
— Твоя фамилия и семья тут ни при чем.
— Тогда в чем же дело?
— Провалиться мне на месте, если я понимаю! Мазохизм чистой воды, потому что я точно знал: ты на меня и не взглянешь.
— Неправда. — Ханна вскочила. — Я была влюблена в тебя. Как все девушки в Эклипс-Бей!
— Думаешь, это мне льстит? — Он вдруг понял, что тоже стоит на ногах, но не помнил, как вскочил. — По-твоему, приятно знать, что ты всего-навсего заметный плохой парень с мотоциклом, кожаной курткой и скверной репутацией? Тот, о котором тебя предупреждали родители? Тот самый, которого так забавно водить за нос, даже не думая о замужестве?
Кровь бросилась в лицо Ханне. Рейф мог бы поклясться, что ей стало стыдно. Вот и хорошо. Так ей и надо. Но она не отвела взгляд.
— Откуда тебе знать, за кого я хочу выйти замуж? — ровным тоном осведомилась она.
— Ты же сама объяснила той ночью, помнишь? В девятнадцать лет ты уже составила целый список качеств, которыми должен обладать твой будущий муж.
— Мне было не девятнадцать, а двадцать лет, и клянусь, если ты еще раз заикнешься об этом списке…
Он шагнул к ней, схватил за плечи и притянул к себе.
— Знаешь, я хотел бы до конца жизни не слышать и не вспоминать о нем. Мало того, я не желаю знать обновленную версию списка!
— Рейф, что это с тобой? Может быть, стресс?
— Да, скорее всего.
Он зажал ей рот поцелуем, давая волю невыносимому напряжению, которое глодало его изнутри. Она издала приглушенный стон, крепко обняла его и ответила на поцелуй со всей страстью, сменившей недавний гнев.
— О Господи… — прошептал он, касаясь губами ее шеи. — Ты представляешь, как сегодня перепугала меня?
— Перепугала? — невнятно переспросила Ханна, не переставая целовать его. — Почему ты испугался?
— Во-первых, я подумал, что ты с другим мужчиной, потому и не открываешь мне.
— Правда? — Ханна замерла, потом отстранилась и уставилась на него широко раскрытыми глазами. — Ты действительно боялся, что я в постели с другим? Ты думал, что здесь, в Эклипс-Бей, у меня осталась первая любовь?
— Не будем об этом. — Рейф не желал даже допускать такой мысли. — А во-вторых, я боялся, что вы с Уинстоном пошли гулять и упали со скалы.
— Как Кэтлин Садлер?
— О Кэтлин я не вспоминал, — заявил он. — Я думал только о тебе. С тех пор, как я получил то письмо от адвоката, я не в состоянии думать ни о чем, кроме тебя.
— Не ври! — вдруг вскипела она. — Если ты и думаешь только обо мне, то из-за Дримскейпа. Тебе не терпится прибрать к рукам мою половину дома. Вот почему ты вдруг обратил на меня внимание — признайся в этом честно!
Он попытался подыскать верные слова, но не смог.
— У нас одинаковые планы насчет Дримскейпа, — наконец напомнил он. — Значит, мы могли бы осуществить их вдвоем.
— И спать вместе?
— Мы оба хотим этого. Не понимаю, в чем проблема, Ханна.
— В том, что ты рассуждаешь, как Мэдисон.
— Если я правильно понял, ты намекаешь вот на что: если я Мэдисон, я не в состоянии сочетать секс с деловыми отношениями, — процедил он сквозь зубы.
— Значит, для тебя наши отношения — секс, и больше ничего?
— А как бы назвала их ты?
— Не знаю, — растерялась Ханна.
— Прекрасно. Великолепно. Спасибо за помощь.
Она вскинула подбородок:
— Я знаю только одно: секса в чистом виде мне мало.
— Мало?
— Только не говори, что деловое партнерство восполнит пробелы, — холодно добавила она.
Рейф перестал скрывать раздражение:
— Я и не собирался. Такое мог бы ляпнуть Харт, но не Мэдисон.
— Если ты перестанешь оскорблять мою семью, я ничего не скажу о твоей.
— Договорились. Но разговор от этого многое потеряет. Черт побери, Ханна, с меня довольно! Ты сама понимаешь, что нас связывает не просто секс. Меня влечет к тебе, а тебя — ко мне. Неужели нельзя просто уступить влечению?
Ханна положила ладони на плечи Рейфа, чтобы удержаться на ногах.
— Я еще не разобралась в том, что с нами происходит. Но секс только все запутает и испортит.
— Совсем наоборот, — возразил он, опять касаясь губами ее шеи.
— Рейф…
— Не будем упускать наш шанс, ладно? — Он провел пальцем по ее шее. — Больше я ни о чем не прошу.
— Рейф, по-моему, мысль неудачная.
Он взял ее за подбородок.
— Скажи мне одно.
— Что? — Ханна вгляделась в его лицо.
— Ты когда-нибудь умолкаешь?
— Только когда мне нечего сказать.
— Ясно. — Он снова поцеловал ее.
Несколько секунд она колебалась, а потом с тихим вздохом растаяла.
Наверное, ей больше нечего сказать, решил Рейф. Значит, еще не все потеряно.
Опасаясь, что разговор возобновится, он не отрывался от ее губ, пока они не вышли из кухни. Проходя мимо выключателя, Рейф сумел погасить свет. Комнату затопили тени, которые рассеивал только слабый луч с площадки второго этажа. Крепко прижимая к себе Ханну, Рейф зашагал вверх по лестнице.
К тому времени как они добрались до спальни в конце коридора, дыхание Рейфа стало тяжелым и прерывистым. Включать лампу он не стал — ему хватило света из коридора, чтобы увидеть белую плетеную мебель, белое покрывало, дощатый пол. Именно таким он и представлял девственное гнездышко недосягаемой принцессы и теперь чувствовал себя безжалостным и грубым завоевателем.
Но это его не останавливало.
Возбуждение подгоняло Рейфа. Он знал, что Ханну влечет к нему так же непреодолимо, как его к ней. Их страсть взаимна. Страсть была стихией Рейфа, как любого мужчины семьи Мэдисон.
Остановившись у постели, он развязал пояс белого халата Ханны. Под халатом обнаружилась строгая белая ночная рубашка с высоким воротом и длинными рукавами. Женские доспехи, подумалось Рейфу. Известно ли Ханне, как соблазнительно она в них выглядит?
