Остановившись у постели, он развязал пояс белого халата Ханны. Под халатом обнаружилась строгая белая ночная рубашка с высоким воротом и длинными рукавами. Женские доспехи, подумалось Рейфу. Известно ли Ханне, как соблазнительно она в них выглядит?
Она что-то пробормотала. Слов он не разобрал, но смысл понял прекрасно: Ханну захватила страсть, как и его самого.
Рейф торопливо расстегивал крошечные пуговки рубашки, а Ханна крепко обнимала его за шею. От нее исходил головокружительный аромат. Рейф знал, что складки под темным треугольником внизу ее живота уже увлажнились. Сам он едва сдерживал нетерпение.
Ханна расстегнула ему рубашку и провела ладонями по голой груди.
— Мне так нравится прикасаться к тебе, — прошептала она.
Эта ласка, хрипловатый голос и блеск в глазах Ханны распалили его. Напряжение стало невыносимым.
Рейф разжал объятия, присел на край белой кровати и снял туфли. Подняв голову, он увидел, что Ханна жадно следит за каждым его движением.
Он встал и спустил мягкую фланель до талии Ханны, а потом провел кончиками пальцев по ее маленькой груди. Соски увеличились в размерах и затвердели. Рейф на миг прикрыл глаза, сдерживая бурю чувств.
Она расстегнула ему ремень и молнию на брюках. Когда ее пальцы задели его вздыбленное орудие, Рейф затаил дыхание. Ощущения стали настолько острыми, что он вполне мог обойтись без кислорода.
Ханна просунула ладони под пояс его брюк и спустила их с бедер.
— Рейф…
Он переступил через упавшие на пол брюки и торопливо надел презерватив, вовремя вытащенный из заднего кармана, потом обхватил ее за талию и повалился на белое покрывало, увлекая ее за собой. Ханна упала ему на грудь, запутавшись в спущенной до бедер рубашке.
Она осыпала его поцелуями, сжимая его плечи. Под этим напором он содрогался. Наконец он положил ее на спину, наклонился и убрал мешающую ночную рубашку. Она упала на пол возле постели.
Рейф провел ладонью по бедру Ханны, поцеловал мягкую округлость ее живота. Она затрепетала и потянулась к нему.
— Нет, подожди, — остановил ее Рейф.
Он нашел тугое, горячее местечко между ее ног. Как он и предсказывал, она уже сочилась влагой. Пряный аромат он вдыхал до тех пор, пока тот не вскружил ему голову. Наконец он развел в стороны ее ноги и поцеловал нежные складки между ними.
Ханна снова задрожала, впиваясь ногтями в его плечи и приникая к нему. Но Рейф по-прежнему медлил.
Он коснулся кончиком пальца тугого бутона, спрятанного под шелковистыми завитками, и ощутил ответную дрожь. Ханна вздрогнула.
Склонив голову, он провел языком по ее набухшему средоточию. Она замерла.
— Рейф! — Это была и мольба, и протест. — Подожди, не надо.
— Иди ко мне.
— Не могу! Только не так… Это слишком… Рейф!
— Иди ко мне. — Он снова поцеловал ее потайное местечко, одновременно проскальзывая двумя пальцами внутрь и осторожно растягивая ее.
Она сгребла в кулаки простыню.
— Нет, подожди… я хочу…
— Иди ко мне.
— Я… о нет… Да, да!
Он почувствовал, что она уже на грани экстаза. Наслаждение опьяняло и сводило с ума.
Он держался, пока ее дрожь не начала утихать, и только потом сменил позу, улегшись сверху.
— Открой глаза, — шепотом попросил он. — Смотри на меня.
Она томно подняла ресницы и улыбнулась ему — мечтательно, загадочно, обольщая и маня.
Он вонзился в нее одним ударом. Она охватила его, втягивая в себя, в глубины неизведанных вод.
— Иди ко мне, — позвала она.
И он устремился навстречу таинственным морям.
Спустя долгое время он нехотя выбрался из теплого кокона, приподнялся на локте и окинул ее взглядом.
— Я хочу знать, — начал он.
Приподняв ресницы, Ханна зевнула.
— Что?
— Почему ты спишь со мной? Чтобы узнать, что такое близость с парнем, которого ненавидят твои родители?
— На такое способны разве что малолетние дурочки.
— Да уж.
— В семье Харт не принято так поступать, мы не рискуем ради новизны ощущений. Мы действуем как подобает взрослым людям. Мы логичны, рассудительны, разумны.
— Да. — Он поцеловал ее в грудь. — Так почему же ты спишь со мной?
Ханна ответила загадочным взглядом.
— Все ответы ты получил раньше.
— Раньше я пытался затащить тебя в постель.
Ханна небольно ущипнула его за руку:
— Это не шутки, Мэдисон.
— Я абсолютно серьезен. Мне известно, почему я сплю с тобой. И теперь я хочу знать, почему ты спишь со мной.
Она вгляделась в его лицо:
— Неужели для тебя это так важно?
В глубине его души зашевелился гнев, рассеивая приятное тепло — послевкусие экстаза.
— Да, черт возьми, важно! Думаешь, я завел бы этот дурацкий разговор только от скуки?
— Тогда вот что я тебе скажу, — ответила она. — Я легла с тобой в постель не потому, что втюрилась в тебя, как девчонка, и, уж конечно, не потому, что родители запрещали мне даже смотреть на тебя.
Рейф перекатился на спину, подложил ладонь под голову и мрачно уставился в темный потолок.
— Так в чем же дело?
Ханна приподнялась и наклонилась над ним. Ее голос зазвучал ровно и негромко:
— Я сплю с тобой потому, что меня, взрослого и разумного человека, физически влечет к тебе, а еще потому…
Нетерпение на грани отчаяния охватило его. «Ну, держись», — велел он себе.
— А еще почему?
Он понял, что Ханна вот-вот скажет нечто очень важное. Но прошло мгновение, и она рассеяла напряжение мимолетной улыбкой.
— Потому, что ты понравился моему псу, а я всецело полагаюсь на мнение Уинстона, — преспокойно закончила она.
А на что он рассчитывал? Рейф бормотнул:
— Сукин сын…
— Правильно, но в его присутствии мы воздержимся от таких выражений. Кстати, я уже убедилась, что в таких делах Уинстон никогда не ошибается.
Рейф задумался.
— Если я правильно понял, Уинстону не нравился твой бывший жених?
— Уинстон вел себя как подобает воспитанному псу, но так и не полюбил Дуга. — Ханна помедлила. — Незадолго до того как мы с Дугом расстались, Уинстон недвусмысленно высказал свое мнение о нем.
— Как это?
Ханна смутилась.
— Принял ногу Дуга за пожарный гидрант.
— Зато мы с Уинстоном приятели, — заявил Рейф. — Со мной он не ошибется.
— Да, ты ему понравился.
— Это уже кое-что. По крайней мере, пока.
— Думаю, да. — Ханна кивнула.
Рейф лежал неподвижно, ощущая прикосновение ее теплого бедра и чувственного изгиба плеча. Он никак не мог избавиться от мысли о том, что ему предначертана именно такая судьба. То же самое чувство он испытал в тот день, когда прочел письмо от адвоката Изабель.
— О чем ты думаешь? — спросила Ханна.
