— Что ж, не буду надоедать вам организационными подробностями. Позвольте представить вам виновника сегодняшнего торжества… — Она эффектно умолкла, и репортеры вновь притихли, выжидающе посмотрев на нее. — Леди и джентльмены… Перед вами гордость Франции, Гийом Риш!
Собравшиеся удивленно охнули и захлопали в ладоши. Через секунду занавес поднялся, и музыканты Гийома начали играть первые аккорды «Города света». Зал взорвался аплодисментами и криками. Поппи широко улыбнулась и отступила за кулисы.
— Они от него в восторге! — шепнула она.
— Еще бы! — ответила я, глядя на невероятно сексапильного Гийома в обтягивающих кожаных брюках и черной рубашке — он вышел с другой стороны сцены, держа в руке беспроводной микрофон.
Гийом улыбнулся и помахал гостям.
— Добро пожаловать в Лондон! — крикнул он, чем снискал еще больше оваций. — С нетерпением жду завтрашних интервью!
Он запел первый куплет «Города света», и толпа буквально обезумела от восторга — хороший знак. Я не по наслышке знаю, какой равнодушный народ эти журналисты, ведь им важно быть объективными и судить беспристрастно. Но сегодня они целиком и полностью заглотили музыкальную наживку, брошенную Гийомом; при помощи великолепного баритона, пронзительных текстов и пылких взглядов он мастерски управлял чувствами слушателей.
После «Города света» сразу же началась «LaNuit». Уровень децибел взлетел до невиданных высот, когда до всех дошло, что это первое исполнение одной из новых песен Гийома.
Увидев, как степенные и обычно хладнокровные журналисты сходят с ума, Поппи заключила меня в объятия.
— Все получается!
Я тоже обняла подругу, радуясь не меньше, чем она.
С довольным видом осматривая гостей, я вдруг заметила в дальнем конце зала Гейба. Сердце чуть не выпрыгнуло у меня из груди. Он выглядел прекрасно и очень по-французски: джинсы, голубая рубашка, пиджак темно-серого цвета и черный шарф, чуть взъерошенные волосы и гладко выбритый подбородок. Гейб заметил меня в ту же секунду, что и я его, помахал и сразу вернулся к разговору с каким-то человеком.
Я шагнула влево, чтобы рассмотреть его собеседника, пожилого мужчину с седыми волосами. У меня он точно не регистрировался. Может, Поппи его знает?
— Эй, — я пихнула ее в бок, — с кем это разговаривает Гейб?
Поппи посмотрела в толпу, затем снова на меня.
— А, так все дело в Гейбе?
У меня вспыхнули щеки.
— То есть?
— Он тебе нравится! — Поппи широко улыбнулась и не стала ждать моего ответа: — Иногда от него много хлопот, но он хороший парень. Да и выглядит обалденно, признаюсь.
Я смутилась и опустила глаза. — Да, наверное, хотя… Так ты знаешь, с кем он разговаривает?
Поппи наклонилась вбок, чтобы получше разглядеть незнакомца, а когда выпрямилась, вид у нее был обеспокоенный.
— У нас могут быть неприятности. Это отец Гийома, — тихо произнесла она. — Вот черт! Я же просила его не разговаривать с журналистами! С какой стати он болтает с Габриелем Франкёром?!
— О нет, — мрачно сказала я.
— Сходи-ка к ним и разберись.
Я кивнула, с тревогой посмотрела на Поппи и начала пробираться сквозь толпу. Не успела я подойти, как отец Гийома хлопнул Гейба по плечу, взглянул на меня и ушел.
— Привет, Эмма! — тихо поздоровался Гейб, чмокнув меня в обе щеки, и повернулся к сцене, где Гийом проникновенно пел «La Nuit».
Музыка была волшебная, и все в зале завороженно слушали. Кроме Гейба. Новая песня его не волновала — ну да, уж лучше в это время поболтать с человеком, которого мы всячески старались от него оградить.
— Привет, — шепнула я, стараясь не мешать стоящим рядом журналистам. Мне не хотелось отвлекать их от безупречного — пока — выступления. — Как добрался?
— Хорошо, — ответил Гейб. Он посмотрел на сцену, затем снова на меня и улыбнулся. — Спасибо.
— Ты опоздал, — сказала я и тут же пожалела об этом: мои слова прозвучали как упрек.
— А ты заметила?
Я откашлялась и как бы невзначай спросила:
— Ты разговаривал с отцом Гийома?
Гейб замешкался, но вид у него был нисколько не виноватый.
— Да.
— А ведь Поппи просила его не разговаривать с журналистами! — проворчала я, бросив на Гейба сердитый взгляд.
Тот удивился и даже немного обиделся.
— Я вроде бы не простой журналист.
— То, что мы с тобой целовались, еще не значит, что тебе все дозволено! — понизив голос, сказала я.
Гейб опешил.
— Нет, конечно, Эмма!
Прежде чем я успела ответить, «La Nuit» подошла к концу, и Гийом заговорил:
— Огромное спасибо! Мне очень приятно петь для вас. А сейчас я исполню еще одну песню, третью из альбома, которая скоро выйдет вторым синглом. Я назвал ее «Красавица» и сегодня посвящаю ее Эмме, моему агенту по рекламе, которая всегда готова прийти на помощь. Надеюсь, ты улыбаешься, Эмма.
Я изумленно открыла рот, и музыканты заиграли быструю песню о безответной любви к девушке из другой страны. Когда несколько журналистов с любопытством посмотрели на меня, я покраснела.
— Надо же, как мило, — сказал Гейб. — Твоя рок-звезда еще и песни тебе посвящает!
Я удивленно на него посмотрела и выдавила:
— Он не моя рок-звезда!
— Между вами что-то есть? — пристально поглядев мне в глаза, спросил Гейб.
— Что?! Нет!
— Тогда почему он посвящает тебе песни?
Вопрос, надо признать, был разумный. Увы, ответа я не знала.
— Понятия не имею!
Гейб скорчил недовольную гримасу и промолчал.
Я откашлялась и отвела взгляд, надеясь, что он сменит тему. Несколько секунд я рассматривала репортеров — почти все они восхищенно улыбались, слушая Гийома. В камерной обстановке его обаяние действовало особенно сильно, и я точно знала, что половина журналисток сегодня лягут спать влюбленными по уши.
— На какое время у тебя назначено интервью с Гийомом? — спросила я, когда музыканты заиграли тише.
Мне хотелось поговорить на менее щекотливые темы. Но, посмотрев налево, Гейба я не увидела. Он куда-то исчез.
В завершение концерта Гийом ослепительно улыбнулся, помахал рукой и крикнул:
— До скорой встречи!
Он ушел за кулисы, и я вспомнила, что мне некогда волноваться из-за Гейба: надо было проводить Гийома к журналистам.
Поппи ждала меня за сценой.
— Ну? Что сказал Гейб?
— Ничего.
Я отвела глаза.
Она удивленно взглянула на меня и пояснила:
— Я вообще-то о том, почему он разговаривал с отцом Гийома.
— А… ну да. Он не объяснил.
— Странно, — пробормотала Поппи.
В эту минуту из-за кулис вышел Гийом с зачехленной гитарой.
